Далее они обнаруживают некий магический смысл в следующем совпадении-синхронистичности: одно из заявлений Симбионской Армии Освобождения (во время похищения Патти Херст) было напечатано в газете Сан-Франциско феникс. Конечно, эта связь абсурдна и, конечно, случайна. Конечно. Но для меня она имела особое “значение” в юнгианском смысле. Я работал книжным обозревателем в Сан-Франциско феникс, когда С.А.О. передала нам эти материалы, и пока я вместе с Лири писал статью о промывании мозгов, которому подвергли Патти Херст, от Гримстада пришли материалы о Сириусе Восходящем.

Я решил, что Космический центр управления совпадениями по-прежнему работал на меня без выходных.

В сентябре 1975 года в кабинете начальника арестантского отделения мне наконец-то позволили увидеть Тимоти Лири “живьем”. Я бы сказал, что Тимоти явно не производил впечатление человека с промытыми мозгами; несмотря на девятнадцать месяцев одиночного заключения, он был все тем же энергичным и безудержным интеллектуалом, каким я его знал с первого момента нашего знакомства в 1964. Он выглядел скорее заматеревшим, чем постаревшим. К тому времени он принял твердое решение относительно себя и целей дальнейшей эволюции homo-sapiens (космическая миграция, высший разум, увеличение продолжительности жизни), что напоминало мне о других бывших заключенных и их целях.

“Вселенная — это проверка умственных способностей”, — как-то заметил он, а позже добавил: “Тюрьма — это тоже проверка наших умственных способностей. Если мутирующий не способен выдержать сложные испытания, он не заслуживает права активизировать следующую эволюционную стадию. Таков закон дарвинизма”.

Тим выступал свидетелем против четырех предпринимателей, которые, по его мнению, обманули его доверие, пытаясь втянуть в свои преступления для финансовой эксплуатиции. Он отрицает, что свидетельствовал против кого-нибудь еще, и категорически отрицает, что свидетельствовал против “Уэзер Андерграунд” (“Вообще, я не знаю ничего такого, что можно было бы использовать против них” — Т. Лири) или против так называемого всемирного наркозаговора “Братства вечной любви”. Он говорит, что его беседы с агентами отдела по борьбе с наркотиками об этом “заговоре” убедили их, что такого заговора в принципе не существовало, вследствие чего с него и с остальных людей сняли все обвинения. “Из-за меня ни один человек не попал и не попадет в тюрьму”, — сказал он; никто из его оппонентов никогда не смог опровергнуть это утверждение и предъявить дело, в котором кто-нибудь был осужден или приговорен из-за свидетельства Тима.

Четверых, против которых свидетельствовал Тим, в любом случае не могли приговорить к тюремному заключению (действие закона о сроках давности на одно преступление, по которому он мог их разоблачить, истекло в 1975 году.) Тим был рад, что эти люди больше не контролируют его финансы и что только страх перед его возможными свидетельствами вынудил их развернуть публичную кампанию по его дискреди-тации. Это помешало им вновь прикидываться защитниками его интересов.

Через пять месяцев, в феврале 1976 года, собрался Совет по условно-досрочному освобождению, чтобы решить судьбу Лири. Он решил, что еще два года Лири посидит в тюрьме:

“Упекли ко всем чертям”, — как прокомментировали его сторонники. Члены совета назначили следующее слушание по его делу на февраль 1978 года, в канун шестидесятилетия Лири. Согласитесь, что это ужасная неблагодарность с их стороны, если Тим, как ему инкриминируют, действительно свидетельствовал против огромного числа старых сообщников.

В это время ПЕН-клуб — клуб поэтов и романистов — снова подключился к делу и составил обращение к Конгрессу с просьбой провести повторное слушание по делу Лири, чтобы расследовать обвинения, выдвинутые в его адрес группой заговорщиков, нарушающих гражданские свободы… В группу заговорщиков, по утверждению Лири, могли входить высокопоставленные лица из министерства юстиции. Лири хотел, чтобы Конгресс разобрался: почему правительственный агент (Деннис Мартино) был внедрен в организацию по защите прав Лири вопреки постановлениям Верховного Суда о незаконности подобного действия; почему Тим так долго отбывает наказание за преступление, которое обычно предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок не более шести месяцев; почему его содержали в камере одиночного заключения; почему правительственные агенты распространяют ложные сведения о том, что Тим оказался ценным информатором, свидетельствовавшим против “сотен” невиновных и что за это его якобы приговорили к убийству. По мнению Тима, двое из его защитников были ведущими двойную игру федеральными агентами, которые, начиная с 1968 года, подстрекали левых к осуществлению преступной операции КОИНТЕЛПРО.

КОИНТЕЛПРО — Контр-Интеллектуальная Программа — была проектом ФБР, предусматривавшим внедрение агентов в группы по защите гражданских прав, пацифистские группы, группы новых левых и другие диссидентские организации, с намеренной попыткой спровоцировать насилие, опорочить репутацию всех7кто находится в оппозиции к правящей верхушке, и распространять параноидальные сведения о самих диссидентах.

Джейн Фонда, партия “Черная Пантера” и троцкисты среди прочих предъявили иск правительству о нарушении их гражданских прав при проведении операций КОИНТЕЛПРО. Семья убитого руководителя организации “Черная пантера” Фреда Хэмптона тоже подала в суд, заявив, что у нее есть доказательства причастности к ФБР человека, который подмешал наркотики Хэмптону перед тем, как его застрелили.

“Быль куда забавнее мифов, — рассказывал мне Тим. — Все точно как в твоем “Иллюминатусе”. Через четыре недели после того, как ПЕН-клуб опубликовал эти обвинения, Совет по условно-досрочному освобождению собрался на внеплановое совещание, отменил свое решение и дал указание на следующий же день освободить Тима. Итак, Тим был свободен, и они с Джоанной уехали в горы штата Нью-Мексико, чтобы провести там отпуск и запоздавший медовый месяц.

“Я многое узнал о политике млекопитающих, — сказал Тим. — Я придерживаюсь своей собственной стратегии, имея дело с министерством юстиции, наркоагентами, ФБР, ЦРУ, “Уэзер Андерграунд”, “Аль-Фатах” в Алжире и местными полицейскими, тюремными надзирателями и администрациями в 29 тюрьмах на трех континентах, а также компашкой масонов, Арийским Братством, Черными Мусульманами, Джи-Ди-Эл, мексиканской и сицилийской мафиями… Ни один психолог не получал столько практического опыта в полевых условиях, общаясь с группами, которые способны мгновенно тебя убить, стоит им только почувствовать твою слабость. Это был вели-чайший опыт в моей жизни”.

Еще до освобождения Лири из тюрьмы я начал встречаться и переписываться с различными учеными, которые занимались его проектом SMI LE, несмотря на потенциальный риск подмочить репутацию, общаясь с “психически нездоровым заключенным”.

Большинство из них, как и Пол Сигалл, были давними… имморталистами и в основном занимались исследованиями по увеличению продолжительности жизни. Другие были психологами, которые заинтересовались нейрологической моделью Тима, которая объясняла высшие состояния сознания. Одной группой, питавшей особый интерес ко мне, были калифорнийские физики, которых парапсихология и работы д-ра Лири интересовали в связи с их теориями по квантовой механике.

К этой группе относились д-р Джек Сарфатти (соавтор книги “Пространство-время и дальше”), д-р Фред Вульф, Сол-Пол Сираг и д-р Ник Херберт. В частности, Сираг вскоре стал моим близким другом.

“У меня есть четыре квантовые модели, которые это объясняют”, — говорит мне Сол-Пол всякий раз, когда я рассказываю ему о новом оккультном приключении. И всегда предлагает по меньшей мере три модели. Однажды я его спросил, нет ли какой-то одной модели, которая ему особенно нравится.

“Ну, — задумался он, — возможно, они срабатывают все одновременно…” Под словом “все” он имел в виду модели, которые мы обсуждали в тот вечер, — мутации в человеческой нейрологии, инопланетяне и путешественники во времени.