– Нет.

– Вы консультировались у мистера Перри Мейсона по каким-либо другим вопросам? Является ли мистер Мейсон вашим поверенным в каких-либо иных делах?

– Нет.

Бергер, пытаясь скрыть замешательство, нагнулся к Строну и тихо спросил его о чем-то. Тот пожал плечами.

– Суд намерен сделать перерыв на тридцать минут, – сказал судья. – Представителей сторон приглашаю в мой кабинет на совещание. Суд особо предупреждает каждого из лиц, которые давали или дают свидетельские показания и в настоящий момент присутствуют в зале, что они должны находиться в его распоряжении, когда он возобновит работу. Свидетелям не дозволяется ни под каким предлогом отсутствовать на процессе. Надеюсь, я ясно выразился? – судья оглядел зал. – Есть среди свидетелей или лиц, вызванных в суд повестками, кто-нибудь, кто не понял, что он должен вернуться в зал через тридцать минут?

Из зала не донеслось ни звука. Судья повернулся к Айрин Кейт.

– Вы поняли, что должны вернуться сюда через тридцать минут?

– Да, Ваша Честь.

– И что, попытавшись уклониться от этого, вы навлечете на себя обвинение в неуважении к суду?

– Да, Ваша Честь.

– Очень хорошо, – сказал судья Киппен. – Объявляю перерыв на тридцать минут. Суд желает видеть мистера Бергера и мистера Строна в указанном кабинете, после чего придет очередь мистера Мейсона и мистера Нили. Подготовьтесь, пожалуйста.

Судья отодвинул кресло, встал и направился к дверям своего кабинета.

Перри Мейсон повернулся к Нили и широко улыбнулся ему.

– Судья хочет видеть вас и мистера Нили в своем кабинете, мистер Мейсон, – кивнул бейлиф адвокату.

У самых дверей Мейсон и Нили чуть было не столкнулись с Бергером и Строном. Бергер, глядя прямо перед собой невидящим взглядом, проскочил в каких-нибудь трех футах перед Мейсоном.

Бейлиф предупредительно распахнул дверь, и адвокаты перешагнули порог кабинета судьи.

– Присядьте, пожалуйста, – предложил им Киппен.

Они повиновались, и судья посмотрел прямо в глаза старшему из партнеров.

– Мистер Мейсон, – сказал он, – я хотел бы приоткрыть некоторые из моих карт. Думаю, что не совершу ошибки, если признаюсь вам, что перед началом процесса окружной прокурор привлек мое внимание к нескольким из тех дел, в рассмотрении которых вы принимали участие. Там, знаете ли, разворачивались чрезвычайно эффектные и драматические события, которые, мягко говоря, не укладывались в рамки обычной процедуры предварительных слушаний.

Мейсон кивнул.

– И мы с ним пришли к выводу, что пора прекратить такую практику. Я заверил окружного прокурора в том, что буду внимательно соблюдать все права ответчицы, но в то же время приму все необходимые меры, чтобы не допустить превращения зала суда в цирковую арену.

Мейсон снова кивнул.

На губах у судьи мелькнула едва заметная улыбка. Он продолжил:

– Достаточно, однако, взглянуть на сенсационные заголовки в сегодняшних утренних газетах, чтобы увидеть, что события процесса, сами по себе не представляющие вроде ничего особенного, складываются не в обычную рутинную процедуру, а в некий совершенно невероятный спектакль.

Мейсон молчал. Судья Киппен вздохнул.

– Размышляя над ситуацией, я все больше прихожу к выводу, что объяснить ее совершенно не в состоянии. Это прежде всего касается поведения свидетельницы Айрин Кейт. Богатая женщина. Видное положение в обществе. А на процессе ведет себя так, что теперь все газеты будут трепать ее имя на своих страницах. Или Хелен Чейни. Популярная киноактриса. Имя у всех на слуху. И что же – бежит из штата, чтобы избежать допроса. Мервин Олдрич. Известный, всеми уважаемый бизнесмен. И тоже бежит сломя голову. Вполне возможно, что они поженятся в самом ближайшем будущем. А как только это произойдет, согласно закону ни ее, ни его нельзя будет заставить давать показания ни на пользу, ни во вред друг другу без разрешения другой стороны. Эта самая Айрин Кейт, вне всякого сомнения, тоже дала бы деру, если бы вы не подрубили ей предусмотрительно крылья судебной повесткой. Она обратилась за советом к адвокату и, похоже, не поскупилась на расходы, выискав лучшего из лучших. Я не питаю никакого предубеждения в отношении ответчицы. Если преступление имело место, а в этом сомнений нет, и если есть основания считать, что она его совершила, мисс Багби не избежать сурового приговора. Но если, с другой стороны, окажется, что преступление было совершено кем-то иным, суд и обвинение будут рады возможности восстановить справедливость и усадить на скамью подсудимых настоящего преступника.

Мейсон кивнул.

– Ну вот, – закончил судья, – я выложил на стол свои карты. Обвинитель понятия не имеет, что у Айрин Кейт на уме. Похоже, вы – единственный, кто что-то знает об этом. Поделитесь со мной.

– Я попытаюсь объяснить вам свою позицию, – сказал Мейсон. – Закон под страхом судебного преследования запрещает предъявлять обвинение в подлоге или обмане лицу, привлеченному к судебному процессу в качестве свидетеля, поскольку это может отразиться на его показаниях. Но я считаю, что хороший защитник – не только знаток искусства перекрестных допросов. Он должен брать на себя больше. У меня, как вам известно, был револьвер, который передала мне Эвелин Багби. Я не подменял оружие, но и не препятствовал такой подмене, когда она была совершена человеком, рассчитывавшим запутать этим следствие. Однако я предпринял определенные шаги, чтобы обеспечить себе возможность вывести этого человека в конце концов на чистую воду.

– Вы хотите сказать, что влепили из револьвера по пуле в столб опоры ограждения и в ствол дуба? – спросил судья, и его лицо потемнело.

– Вот этого-то, – улыбнулся Мейсон, – я как раз и не хотел вам говорить.

– Ну и правильно, – улыбнулся вдруг в ответ судья. – Продолжайте.

– Десятого числа этого месяца произошло нечто такое, в результате чего в кармане у Стивена Меррила оказалось семь с половиной тысяч долларов наличными. И что-то мне подсказывает, что одновременно с этим он завладел револьвером, который у нас в деле проходит как вещественное доказательство под литерой «Д».

– А что касается вещественного доказательства под литерой «А»? Этот револьвер как-нибудь замешан в этом деле?

– Вы же слышали показания, – Мейсон приподнял в полуулыбке краешки губ.

– Вы не очень-то спешите протянуть мне руку помощи, мистер Мейсон.

– Если вы предоставите мне свободу действий, я, вернувшись в зал, попытаюсь расставить все по местам. Возможно, это даст повод окружному прокурору сравнить и этот судебный процесс с цирковым или театральным представлением, но дело-то будет сделано.

Судья Киппен задумчиво почесал подбородок.

– Что дает вам основания полагать, что вы сумеете раскрыть преступление? – спросил он. – Обвинитель понятия не имеет о том, что там стряслось на самом деле.

– В том-то и беда, – вздохнул Мейсон, – что он не имеет понятия.

– А вы таковое имеете?

– Пожалуй, да. Тот, кто убил Стива Меррила, был настолько близок к нему, что разъезжал с ним в автомобиле, знал о револьвере и о семи с половиной тысячах долларов, а также о требованиях Эвелин Багби. Иными словами, это был некто, кому Стив Меррил безгранично доверял. Этот человек убил Меррила и оставил его труп в машине, спрятанной где-то на заброшенной горной дороге. Затем убийца, стерев с револьвера отпечатки пальцев, перезарядил и подбросил его Эвелин Багби, причем спрятал там, где она обязательно должна была на него наткнуться. Стащив с подушки наволочку, убийца отправился к новостройкам, откуда наблюдал за Эвелин Багби в бинокль до тех пор, пока не убедился в том, что она нашла оружие. Предугадать, что она с ним будет делать, труда не представляло. Когда она поехала в машине вниз, убийца Меррила увязался следом, напялив наволочку на голову, и напугал ее настолько, что она выстрелила два раза наугад. После этого негодяй притормозил, уверенный в том, что мисс Багби без оглядки мчится вниз, к своему адвокату, а он, то есть я, само собой, извещу полицию. Убийце оставалось только вернуться к машине с трупом Меррила, натянуть ему на голову наволочку и пустить машину под откос в нужном месте.