– И который никоим образом не связан со смертью Меррила! – оборвал его судья.

– Ваша Честь! – воскликнул Гамильтон Бергер, осознав вдруг шаткость своей позиции. – Я нахожу вполне очевидным, что кто-то подменил оружие. Я не готов еще сейчас назвать имя злоумышленника, но мое ведомство проведет расследование, и я уверен, что мы установим виновного.

Бергер, повернувшись, бросил красноречивый взгляд в сторону Мейсона.

– Не слишком ли вы в этом уверены? – покачал головой судья. – Подменить оружие мог лишь тот, кто имел доступ к обоим – обоим, я подчеркиваю – револьверам.

– Но, Ваша Честь, – сказал Бергер, – ведь совершенно ясно, что такая подмена была проделана уже после того, как прозвучали пресловутые два выстрела. Ответчица призналась полицейским в том, что она стреляла. Поскольку сейчас обнаружилось, что гильзы в револьвере являются гильзами от патронов, выстреленных, по всей видимости, из орудия убийства, тот факт, что оружие было подменено в какой-то из моментов времени до того, как попало в руки властей, никоим образом не оправдывает ответчицу. Напротив, он свидетельствует о ее виновности, поскольку показывает, как искусно и находчиво она запутывает следы.

– Суд не собирается обвинять кого бы то ни было в преступлении, пока не получит более веских доказательств, чем те, которыми располагает сейчас, – сказал судья. – Тот, кто подменил оружие, преследовал какую-то вполне определенную цель и имел возможность это сделать.

– Совершенно верно, – согласился Бергер, вновь косясь в сторону Мейсона.

Поймав обвиняющий взгляд прокурора, тот лишь весело улыбнулся. Бергер позеленел от гнева.

– Я дознаюсь, кто произвел эту подмену! – рявкнул он. – Дознаюсь во что бы то ни стало, пусть даже мне придется мобилизовать для этого весь мой следственный аппарат на целый год. И когда дознаюсь, этот человек с треском вылетит из адвокатской гильдии.

– Из адвокатской гильдии? – переспросил судья, недоуменно вздымая бровь. – Вы обвиняете кого-то конкретного, мистер прокурор?

– Я имею в виду… если этот человек – адвокат, – поспешно поправился Бергер. – Если он адвокат, я добьюсь, чтобы его лишили права на практику, а если нет, существуют ведь и иные виды наказания.

Судья Киппен посмотрел на Мейсона.

– У вас есть что сказать, мистер Мейсон?

– Да, Ваша Честь.

– Присядьте, мистер Бергер. Так что вы хотите сказать, мистер Мейсон?

– Я лишь хочу довести до вашего сведения, что у меня есть свидетель, которого я хотел бы кое о чем спросить.

– Прекрасно. Суд готов выслушать любого свидетеля, которого вы ему представите, мистер Мейсон.

– Прошу занять свидетельское место мисс Айрин Кейт, – громко сказал адвокат.

Айрин Кейт прошла вперед, принесла присягу, заняла место свидетеля и посмотрела на Мейсона. Взгляд ее был откровенно враждебным.

– Вы ведь близкая подруга Хелен Чейни, не так ли? – спросил Мейсон.

– Да.

– И Мервина Олдрича?

– Да.

– Взгляните на револьвер системы «кольт», проходящий по делу как вещественное доказательство под литерой «А». Вы видели его раньше?

– Не знаю.

– Взгляните на револьвер, проходящий по делу как вещественное доказательство под литерой «Д». А его вам приходилось видеть раньше?

– Не знаю.

– Вы видели оружие, похожее на это?

– Да, я видела револьвер.

– Значит, вы видели оружие, похожее на это?

– Да.

– Которое внешне было точь-в-точь таким же?

– Да.

– Находился ли когда-нибудь один из таких револьверов в вашем распоряжении?

– Не знаю.

– Я не имею в виду именно эти револьверы, – сказал Мейсон. – Я имею в виду любое оружие, похожее на них внешне. У вас был такой револьвер?

– Да.

– Он находился в вашем распоряжении десятого числа этого месяца?

– Ваша Честь, – вмешался Гамильтон Бергер, – защитник, похоже, устраивает допрос с пристрастием своему же свидетелю.

– Мне кажется вполне очевидным, что этот свидетель не питает ко мне дружеских чувств, – сказал Мейсон.

– Протест отклоняется, – постановил судья.

– Боюсь, я не могу ответить на этот вопрос, – сказала Айрин Кейт.

– Револьвер вам одолжила Хелен Чейни, не так ли?

– Да.

– Десятого числа этого месяца?

– Кажется.

– Револьвер, который она одолжила вам, вполне мог быть тем, который проходит по настоящему делу как вещественное доказательство под литерой «А», не так ли?

– Я не… Ну хорошо, да.

– Что вы делали с этим револьвером?

– Я… я не могу сказать.

Судья Киппен, наклонившись вперед, вперил в свидетельницу тяжелый взгляд, потом повернулся к адвокату.

– Я сам допрошу эту свидетельницу, мистер Мейсон. Мисс Кейт, не стоит шутить с судом, его терпение не беспредельно. Отвечайте прямо и без уверток, что вы сделали с револьвером?

Айрин Кейт опустила голову, но тут же вскинула ее, вызывающе глядя прямо в глаза судье Киппену.

– Я отказываюсь отвечать, – сказала она, – потому что мой ответ может причинить мне вред.

Зал изумленно ахнул.

Судья Киппен резко выпрямился – словно от внезапного удара в спину.

– Вы отказываетесь отвечать? – переспросил он, как будто не верил собственным ушам.

– Совершенно верно.

– На том основании, что ответ может послужить поводом для привлечения вас к ответственности?

– Да.

– Вы уже признали, – сказал судья, – что оружие находилось в ваших руках.

– Именно так, Ваша Честь.

– Оружие, внешне сходное с этими двумя револьверами?

– Я плохо разбираюсь в оружии.

– Нас не интересует, насколько вы разбираетесь в оружии. Отвечайте на вопрос. Это оружие было похоже на револьвер?

– Да.

Судья побарабанил кончиками пальцев по крышке стола из красного дерева. Он с трудом сдерживал гнев.

– Ваш адвокат присутствует в суде?

– Нет.

– Но вы советовались с адвокатом относительно ваших показаний, не так ли?

– Да.

– И он посоветовал вам отказаться отвечать по той причине, что ответ может обернуться против вас?

– Адвокат заверил меня в том, что я имею на это право и могу воспользоваться известной поправкой к закону, если решусь взять на себя ответственность за такой шаг.

– Что ж, я хотел бы обсудить это с вашим адвокатом, – сказал судья Киппен. – Неофициально суд считает, что коль уж вы ответили утвердительно на вопрос о том, было у вас оружие в день убийства или нет, вы не можете отказаться отвечать на вопрос о том, что вы с ним делали, якобы из боязни навредить себе. Каким бы ни был ваш ответ, в нем не может быть ничего такого, чего вы так опасаетесь. Действительно, пусть даже вы передали оружие кому-то… Если, конечно… – Судья задумался на миг и внезапно спросил: – Вы имели какое-то отношение к убийству Стивена Меррила?

– Нет, Ваша Честь.

– Вы присутствовали при его убийстве?

– Нет, Ваша Честь.

– У вас были какие-то особые основания ожидать, что он будет убит?

– Нет, Ваша Честь.

– Вступали ли вы с кем-нибудь в сговор с целью убийства Стивена Меррила?

– Нет, Ваша Честь.

– Учитывая все эти обстоятельства, я считаю, – заявил судья, – что вы не можете ссылаться на известную поправку к Конституции. Если вы передали кому-то это оружие, но не имели при этом никаких преступных намерений, вы не имеете права использовать поправку как ширму. Попытка использовать поправку без должных на то оснований может рассматриваться как неуважение к суду. А теперь я спрашиваю вас: кому вы передали оружие?

– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, поскольку мой ответ может быть использован против меня.

– Складывается ситуация, которую иначе, чем невероятной, пожалуй, и не назовешь. Суд намерен прибегнуть к самым строгим мерам. Суд не потерпит, чтобы его выставляли на посмешище.

Мейсон встал.

– Может быть, Ваша Честь, я сумею прояснить ситуацию, которая, я вижу, кажется суду тупиковой, – сказал он. – Если позволите, я задам свидетелю один вопрос.