– Вы не догадаетесь даже о половине из них.

– Насколько я понимаю, – продолжил Мейсон, – дело обстоит так. Если клиент проигрался в пух и прах, поездка обратно короткая. И в этом случае «хозяйка» получает проценты от его проигрыша. Если же человек выиграл и, естественно, находится в связи с этим в возбужденном состоянии и щедром настроении, поездка длится до тех пор, пока «хозяйке» не удастся его хорошенько раскошелить.

– Последнюю часть вы изложили очень деликатно, мистер Мейсон.

– Зато убежден, что точно.

– Если вам хочется узнать об этом поподробнее, придется провести ряд экспериментов, – заявила она. – Я не обсуждаю эти вопросы с шоферами и, хотите – верьте, хотите – нет, мистер Мейсон, не имею никакого отношения к работе игорного дома. «Лавина» – совершенно независимое заведение. Единственное между нами связующее звено – это предоставляемая «хозяйкам» возможность заработать кое-что на стороне, не теряя своего престижа.

– Престиж, насколько я понимаю, для них очень важен, – сухо заметил адвокат.

– Возможно, вы будете удивлены, но это так.

– Ну, – он еще раз поднялся, – я ухожу.

– Вы еще не дали мне никакого ответа.

– О чем?

– О том, что будет в понедельник.

– В понедельник утром суд откроет заседание. Вы займете свидетельское место, а я продолжу перекрестный допрос.

Марта Лавина посмотрела ему в глаза:

– Мистер Мейсон, давайте не будем пережевывать все это. Если вы попытаетесь продолжать мой перекрестный допрос, вы столкнетесь с оглушительным провалом. Я признаю, что сегодня вы отчасти загнали меня в угол. Но у вас была только одна пуля, и вы ее использовали. Когда в понедельник утром вы начнете спрашивать меня о подробностях случившегося, я смогу ответить на ваши вопросы так, что просто уничтожу вашего клиента.

– Так что вы предлагаете? – задал он вопрос.

– У меня нет никаких предложений, – ответила она, также вставая и разглаживая юбку.

– Прекрасно, – произнес адвокат. – Доброй ночи!

– Доброй ночи!

Она подошла к нему, подала руку и на мгновение взглянула в его глаза. В них он увидел любопытство, некоторую долю восхищения, но страха в них не было.

– Приходите еще, – предложила Марта Лавина. – В любое время.

На следующее утро в одиннадцать пятнадцать телефон в квартире Мейсона, номер которого не значился ни в одном общедоступном справочнике, начал издавать призывные звуки.

Адвокат, верный своей привычке работать по субботам дома с бумагами, снял трубку.

– Не сердитесь, шеф, – услышал он голос Деллы Стрит, – но у меня тут есть кое-кто, с кем вам следует поговорить.

– Кто?

– Мэри Броган.

– Броган, Броган? – повторил Мейсон. – Разве это не фамилия… ах да, это же наш клиент по делу об ограблении!

– Верно.

– А кто такая Мэри?

– Его племянница из Сент-Луиса. Услышала, что ее дядя попал в беду, села на первый же автобус и примчалась сюда. Думаю, вам стоит с ней повидаться.

– Когда? Где?

– Как можно скорее, у вас или в офисе.

– В офисе через час, – решил Мейсон.

– А вы не сможете подъехать через полчаса?

– Это так важно?

– Думаю, да. Мне кажется, вы захотите кое-что сделать. Вы еще не говорили сегодня с Полом Дрейком?

– Нет.

– У него тоже есть что вам сказать, но он не хотел вас беспокоить.

– Идет, – буркнул Мейсон, – в офисе через полчаса.

Он сменил спортивную рубашку и брюки свободного покроя на деловой костюм и поехал в офис. Делла была уже там вместе с голубоглазой, белокурой молодой женщиной, которая крепко пожала ему руку, откровенно, с интересом его разглядывая.

– Это Перри Мейсон, Мэри, – произнесла Делла Стрит. – Мэри Броган, шеф. Она ехала на автобусе всю ночь, прибыла сюда утром и уже побывала на свидании со своим дядей.

– И у нее есть кое-какие деньги, – добавила сама про себя Мэри Броган.

– Сколько? – не без любопытства осведомился Мейсон.

– Триста восемьдесят пять долларов. Вначале я хотела просто послать их дяде Альберту, но потом решила, что лучше приеду и сама посмотрю, в чем тут дело.

Мейсон кивнул:

– Не хотите ли присесть?

Она устроилась в кресле для клиентов. Адвокат расположился за своим письменным столом. Делла села за секретарский стол и бросила на шефа быстрый, многозначительный взгляд.

– Деньги наличными, – продолжила между тем Мэри Броган. – Обратный билет на автобус у меня есть, так что я…

– Чем вы занимаетесь? – поинтересовался Мейсон, рассматривая девушку. – Как я понимаю, вы работаете?

– Стучу на пишущей машинке, – ответила она, – и, поверьте, стучу основательно.

– Расскажите мне о вашем дяде, о себе, о вашей работе.

– Что касается работы, тут рассказывать нечего, мистер Мейсон. Я прихожу в офис в восемь тридцать утра, вскрываю почту, кладу ее боссу на стол, пишу под диктовку, перепечатываю на машинке, выбегаю на обед, возвращаюсь, опять пишу под диктовку и опять печатаю, все всегда в страшной спешке, чтобы успеть положить письма боссу на стол и он мог их подписать, прежде чем уйдет домой. Я же остаюсь, раскладываю письма по конвертам, наклеиваю марки, подшиваю копии писем, затем закрываю офис, возвращаюсь к себе в квартиру, которую снимаю вместе с другой девушкой, что-нибудь ем, стираю чулки и нижнее белье, ложусь в постель, сплю и вот таким образом готова к следующему дню.

– И вам удается откладывать деньги, – сказал адвокат, скорее утверждая, чем спрашивая.

– Да. Я всегда стараюсь накопить на отпуск. Готова отказаться от чего угодно, лишь бы иметь возможность поехать куда-нибудь на две недели. Мы с подругой подсчитываем все расходы и экономим на чем только можем. Следим за своими фигурами и проверяем счета от бакалейщика… В общем, дела у нас идут неплохо. Тем не менее это своего рода бег по кругу. После того как приведешь себя в порядок, купишь прозрачные чулки, чтобы доставить боссу немного зрительного удовольствия, оплатишь аренду за квартиру, подоходный налог, налог на социальное страхование, налог с продаж и акцизный налог и, наконец, сможешь положить доллар в свинью-копилку, – чувствуешь себя так, словно выцарапала сто центов из пасти самого Мамона.[1]

Мейсон усмехнулся.

Делла Стрит поймала его взгляд и многозначительно подмигнула.

– У Мэри Броган очень интересное прошлое, – сказала она. – Она помогла своему дяде уйти на пенсию.

Мейсон кивнул.

– Надо полагать, деньги, которые вы привезли, чтобы оплатить мои услуги, представляют для вас немалую жертву, мисс Броган?

– Значит, таково мое везение, – ответила она. – У вас ведь тоже свои заботы. Готова поспорить, что, когда вы внесете арендную плату за офис, купите новые юридические книги, которых все прибавляется, выдадите своим служащим зарплату два раза в месяц, сделаете массу других необходимых выплат, в том числе по налогам, у вас тоже начинается головная боль.

– Ну, все не совсем так плохо, – засмеялся Мейсон.

– Вы меня не обманете. Это замкнутый круг, но иначе не проживешь. Приходится работать и принимать вещи такими, какие они есть.

– Должно быть, вы очень привязаны к вашему дяде?

– Конечно, привязана. Мои родители умерли, и дядя Альберт помог мне окончить школу. Он был коммивояжером, старался работать днем, а ездить ночью. Но однажды в полночь в него врезался пьяный водитель, который выписывал кренделя на дороге. К сожалению, когда дядю Альберта выписали из больницы, выяснилось, что он утратил почти весь свой пыл. Врачи сделали все, что могли, но, увы, они пока не могут поставить человеку новые запасные части, как в машину.

– И что вы сделали?

– Дядя совсем пал духом, но я постаралась его убедить, что он вполне сможет прожить на то пособие, которое ему выплачивают, если только найдет такое место, где не надо будет тратить все деньги на квартиру. Посоветовала ему купить трейлер, поселиться в нем и постараться не горевать.