Литмир - Электронная Библиотека

Глава 9

Стрелки часов показывали начало одиннадцатого, когда Перри Мейсон открыл дверь в свой кабинет. Он повесил на вешалку шляпу и пальто и мрачно буркнул «привет» Делле Стрит, которая вошла в кабинет следом за ним, держа в руках почту.

– Делла, ты присядь ненадолго. Почта подождет. Знаешь, похоже, я влип. И притом основательно.

– Что случилось?

– Даже не знаю, каким боком все это теперь мне может выйти. Ты уже читала утренние газеты?

– Да. Это каким-то образом связано с убийством Линка?

– В общем-то, да. К нему это тоже имеет отношение.

– Милдред Фолкнер?

– Нет, ее сестра, Карлотта Лоули.

– Но в газетах о ней нет ни слова.

– Полиция еще не готова предпринимать какие-либо действия против нее. С одной стороны, они считают, что имеющихся против Милдред Фолкнер улик будет достаточно для построения обвинения против нее, а с другой стороны, они пока еще слишком многого не знают о Карлотте.

– Но они станут наводить справки?

– Да.

– А когда?

– Возможно, уже сегодня.

– А мне, честно говоря, казалось, что вы представляете интересы мисс Фолкнер.

– Нет. У меня с самого начала не было никакого желания браться за это дело, да и сама она, похоже, не слишком этого хочет.

– Но с чего вы взяли, что она больше не нуждается в ваших услугах?

– Потому что она хочет, чтобы я взялся защищать ее сестру. Ведь она неглупая женщина и понимает, что если уж я стану представлять интересы ее сестры, то не должен быть связан с ней никакими иными обязательствами.

– Ну а сама сестра хоть знает об этом?

– Нет.

– Так в чем проблема? Чего вы так распереживались?

Мейсон предложил ей свою пачку сигарет. Она покачала головой, и тогда он вытащил одну для себя, чиркнул спичкой о подошву ботинка, закурил и еще какое-то время сидел молча, зачарованно глядя на пламя догорающей спички, прежде чем задуть его. А потом глубокомысленно изрек:

– Она может оказаться виновной.

– Кто «она»?

– Одна из них. Либо Карлотта, либо Милдред.

– То есть, по-вашему, кто-то из них может оказаться виновной в убийстве?

– Да.

– Ну и что теперь? – спросила она.

– Я всегда старался работать лишь с теми клиентами, которые действительно были невиновны. И до сих пор мне везло. Очень часто я рисковал, полагаясь лишь на свою интуицию, и в конце концов оказывалось, что я все-таки прав. Косвенные улики могут быть однозначно против клиента, но затем я замечаю нечто особенное в его поведении, в манере держать себя, в том, как он отвечает на вопросы, или еще нечто такое, что заставляет меня поверить в то, что он невиновен. И тогда я берусь за дело и довожу его до победного конца. Но от неудач не застрахован никто, в том числе и я. Шансы на победу или поражение должны распределяться примерно поровну – пятьдесят на пятьдесят. До сих пор, судя по гроссбуху нашего правосудия, мне удавалось оставаться не внакладе. Это большая удача. Но теперь меня не покидает ощущение, что в самом скором времени положение вещей может измениться и безжалостный «дебет» начнет уверенно наверстывать упущенное, отвоевывая утраченные позиции.

– А разве это так уж важно? – спросила она.

– Не знаю, – откровенно признался он. – Но я убежден в одном: адвокат просто не может, не имеет права спокойно почивать на лаврах и отказываться от дела лишь потому, что он, видите ли, не до конца уверен в невиновности своего клиента. У каждого человека есть право на защиту. Никто не может объявить его виновным до тех пор, пока двенадцать присяжных не вынесут единогласного вердикта. А потому просто бесчестно поступает тот адвокат, который по собственной инициативе берет на себя функции присяжных и, взвесив все улики, объявляет: «Нет, я не возьмусь за ваше дело, потому что считаю вас виновным», лишая тем самым обвиняемого последней надежды на справедливый суд.

Пристальный взгляд Деллы был прикован к нему.

– Насвистываете в темноте, чтобы не так сильно ее бояться?

– Именно так, – улыбнулся он в ответ.

– Я так и подумала.

– Но главная проблема в том, что у нее слабое сердце. Ей пришлось многое пережить, вот моторчик и поизносился. И для того чтобы оно снова пришло в норму, ей требуется полный покой и длительный курс лечения. До полного выздоровления еще очень далеко.

Если же ее обвинят в преступлении, поставят перед Большим жюри, если ее станет допрашивать окружной прокурор или даже если ей просто не будут давать проходу репортеры, то, боюсь, у этой истории будет очень печальный конец.

– Она проиграет дело?

– Нет, она сыграет в ящик.

– Ой!

Немного помолчав, Мейсон добавил:

– Это равносильно смертному приговору. А если ты знаешь наверняка, что человек умрет из-за того, что ему предъявят обвинение… то тогда этого просто нельзя допустить, вот и все.

– Ясно. И что же теперь делать?

Мейсон задумчиво потер пальцами подбородок.

– Вот то-то и оно, в этом-то и проблема. Такая ситуация законом не предусмотрена. Вообще-то можно было бы обратиться в суд и добиться решения о помещении ее в санаторий под наблюдение врача, где бы ее никто не потревожил. Но в таком случае врач будет назначен самим судом, и так или иначе он будет подвержен влиянию окружного прокурора. Основная же проблема заключается в том, что с той самой минуты, как я появлюсь в суде, я должен буду приводить веские доказательства в защиту своей версии. Так, я могу привести в суд своего врача, который засвидетельствует под присягой, что он обнаружил в результате осмотра. Окружной прокурор потребует, чтобы его доктор перепроверил заключение моего. Судья же, скорее всего, захочет встретиться с ней лично. Ей придется как-то объяснять, что означают все эти встречи. И тогда она догадается, что ей собираются предъявить обвинение в убийстве, как только она достаточно поправится, чтобы… Нет, этот путь не годится. Я не могу допустить, чтобы она жила в постоянном страхе.

– И как же тогда быть? Что вы намерены делать? – спросила Делла Стрит.

– У меня нет иного выхода, как направить полицию по ложному следу. Нужно будет сделать так, чтобы они не смогли найти ее, – сказал Мейсон.

– А вам не кажется, что это уж слишком? А что, если она им действительно понадобится и ее станут повсюду разыскивать?

– Вот как раз это-то меня и беспокоит, – мрачно покачал головой Мейсон. – Есть лишь один способ удержать их от этого, а заодно и провернуть одно очень важное дельце.

– Какое еще дельце?

– Я хочу, чтобы полиция вышла на Роберта Лоули.

– А разве они его не ищут?

– Ищут, но не слишком в этом усердствуют. Ведь пока что он просто исчезнувший свидетель, пустившийся в бега ради спасения собственной шкуры, и к тому же все необходимые показания полиция может получить и от других свидетелей.

– Так что же вы намерены предпринять?

– Я уже все предпринял, – усмехнулся Мейсон. – А сейчас я просто оглядываюсь назад, чтобы увидеть целостную картину в правильной перспективе – это как покорение вершины. Приходится постоянно оглядываться, чтобы видеть, как высоко ты забрался.

– Или как глубоко придется падать? – уточнила она.

– И то и другое, – согласился Мейсон.

Наступило непродолжительное молчание, а потом Делла резко произнесла:

– Итак, что сделано, то сделано. Так чего же теперь из-за этого переживать?

– Я переживаю вовсе не из-за этого.

– А из-за чего?

– Мне придется втянуть в это дело и тебя.

– Но как?

– Если бы ты только знала, как мне этого не хочется. Но другого выхода нет. Если ты будешь точно следовать указаниям и не станешь задавать вопросов, то я смогу оградить тебя от неприятностей, но…

– А я не хочу, чтобы меня ограждали от неприятностей, – нетерпеливо заявила она. – Сколько раз вам нужно повторять, что это и моя работа тоже? И если вы рискуете, то я тоже хочу рисковать.

Он покачал головой:

– Нет, Делла, никакого риска.

24
{"b":"109345","o":1}