– Что я должна буду делать?

– Просто следовать указаниям и не задавать вопросов.

– И что это будут за указания?

– У меня есть книжка дорожных чеков. На них стоит имя Карлотты Лоули. Потренируйся расписываться как она, пока не будет получаться похоже – но не слишком. Это нужно для того, чтобы вызвать кое у кого подозрения. Но только прежде, чем это произойдет, ты должна будешь успеть обналичить несколько из этих чеков.

Ее взгляд был сосредоточен. Боясь пропустить хоть слово, она сидела абсолютно неподвижно, внимательно смотрела на него и слушала.

– Обналичивание первых чеков ты должна будешь превратить в настоящее представление. Сначала отправишься домой и наденешь свое самое лучшее платье. Потом заедешь в ломбард и купишь там подержанную дорожную сумку; попроси, чтобы на нее нанесли инициалы «К.Л.». Прямиком оттуда отправляйся в отель. Там ты скажешь, что еще не знаешь, будешь ли снимать у них номер или же остановишься у друзей, и пообещаешь определиться с этим в течение примерно получаса. Затем подойдешь к окошку кассы и скажешь, что хотела бы обналичить чек на сто долларов или даже на меньшую сумму. Короче, как получится. Проблем с этим возникнуть не должно. А в случае чего объясни, что ты собираешься снять номер в их отеле.

Потом подойдешь к телефону, скажешь портье, что решила все-таки остановиться у знакомых, и уйдешь. Затем проделаешь то же самое еще в двух-трех отелях. А потом отправишься в универмаг, купишь там какую-нибудь мелочь и расплатишься за нее чеком на небольшую сумму. Как видишь, пока что все легко и просто.

– Ну а когда же начнутся трудности?

– Думаю, для этого тебе будет лучше отправиться в универмаг, – продолжал Мейсон. – Там ты наберешь всякой мелочи долларов на пять и попытаешься оплатить ее стодолларовым чеком. Кассирша будет с тобой любезна и обходительна, но наверняка это ее насторожит. И тогда она захочет взглянуть на твое водительское удостоверение или на какой-либо еще документ, удостоверяющий твою личность. Ты для виду пороешься в сумочке, а затем изобразишь крайнее волнение и трагическим голосом заявишь, что забыла кошелек вместе с водительским удостоверением в женском туалете. Скажешь кассирше, что вернешься через минуту. И вот еще что. Отойдя от кассы, ты оглянешься и крикнешь ей: «У меня в том кошельке больше трехсот долларов».

– И что потом?

– А потом ты уходишь и уже не возвращаешься. Просто бесследно исчезаешь.

– А дорожные чеки?

– Оставь их в кассе.

– Я не должна требовать их назад?

– Нет. В этом-то и весь фокус.

– Как это?

– Сначала кассирша будет недоумевать, почему ты не вернулась. Она также задумается и над тем, зачем ты пыталась обналичить чек на сто долларов, чтобы расплатиться за пятидолларовую покупку, имея в кошельке три сотни наличными. Потом она начнет внимательно присматриваться к твоей подписи. И в конце концов вызовет полицию.

– Ясно, – сказала Делла. – Когда мне начинать?

– Прямо сейчас.

Она подошла к шкафу, надела шляпку и пальто, задержавшись на секунду перед зеркалом, чтобы припудрить лицо и подкрасить губы.

– Ладно, шеф. Давайте сюда свои чеки.

Мейсон улыбнулся:

– Кажется, ты забыла спросить, не посадят ли тебя за это в тюрьму.

– Сегодня не мой день задавать вопросы.

Мейсон встал, обнял ее за талию и вместе с ней направился к двери.

– Делла, если бы ты только знала, как погано у меня на душе. Если бы у меня был хоть кто-нибудь еще, на кого можно было бы положиться…

– То тогда я возненавидела бы вас до конца своих дней, – закончила за него она.

– В случае чего немедленно звони мне, и я…

– И что, интересно, вы сделаете?

– Выручу тебя.

– Для этого вам придется раскрыть план всей нашей затеи.

Он покачал головой:

– Если ты попадешься, этот мой план и вся затея в любом случае с треском провалятся… и я вместе с ними.

– Что ж, значит, я не попадусь.

– Звони и сообщай, как идут дела. Я буду волноваться.

– За меня не волнуйтесь.

Он любовно потрепал ее по плечу:

– Вот и умница.

Взгляд ее глаз был очень красноречив, когда она сверкнула мимолетной улыбкой ему в ответ, а затем выпорхнула в коридор. Мейсон стоял у двери, прислушиваясь к тому, как стучат ее каблучки по полу, выложенному плитками. Его лицо было хмурым и выражало высшую степень сосредоточенности. И лишь после того, как хлопнула дверь лифта, он вернулся к своему столу.

В одиннадцать тридцать пять объявился Гарри Пивис, и Мейсон попросил девушку из приемной проводить посетителя к себе в кабинет.

Адвокат пристально разглядывал высокую, неуклюжую фигуру торговца цветами, в то время как Пивис прошествовал через его кабинет, – судя по его неприступному виду, настроен он был весьма решительно.

– Как поживаете, мистер Пивис? – сказал Мейсон, пожимая ему руку.

Пивис был гладко выбрит, кожа на лице ухоженная, на руках – безукоризненный маникюр. Его костюм выдавал отчаянные старания портного скрыть покатость его сутулых плеч. Галстук за шесть долларов и дорогая рубашка ручной работы никак не вязались с загрубевшей кожей шеи. Сильные, узловатые пальцы обхватили руку Мейсона и крепко ее сдавили.

– Присаживайтесь, – предложил Мейсон.

По тому, как самоуверенно держался Пивис, нетрудно было догадаться, что ему чужды дипломатия и лицемерие, а потому начинать разговор издалека он не станет, а сразу же перейдет к делу.

– Вы знаете, кто я такой, – сказал он, и в голосе его слышался не столько вопрос, сколько утверждение.

– Да, – согласился Мейсон.

– И вы знаете, что мне нужно.

– Да.

– Так я получу это?

Губы Мейсона тронула улыбка.

– Нет.

– А я думаю, что все-таки получу.

– А я так не думаю.

Пивис вынул из кармана сигару, извлек из кармана жилета небольшой нож, аккуратно срезал кончик, а затем поднял глаза и, глядя на Мейсона из-под нависших седеющих бровей, спросил:

– Не желаете?

– Нет, спасибо. Предпочитаю сигареты.

Пивис принялся раскуривать свою сигару.

– Не думайте, что я настолько глуп, что недооцениваю вас, – изрек он наконец.

– Спасибо.

– Но и сами не совершайте ту же ошибку, недооценивая меня.

– Не буду.

– Уж постарайтесь. Когда я чего-то хочу, то всегда это получаю. Я добиваюсь своего постепенно. Я не из тех, кто едва лишь увидит вещь, как сразу же начинает блажить: «Хочу, хочу!» – и пытается тут же прибрать ее к рукам. Если мне что-то надо, то сначала я очень долгое время присматриваюсь, прежде чем решаю, что это мне действительно жизненно необходимо. Ну а уж если я так решил, то непременно получаю желаемое.

– А теперь вы, стало быть, хотите заполучить «Фолкнер флауэр шопс»?

– Я не хочу, чтобы Милдред Фолкнер выходила из дела.

– Вы хотите, чтобы она осталась и работала на вас?

– Не на меня. На корпорацию.

– Но ведь корпорацией хотите управлять вы сами?

– Да.

– Когда миссис Лоули заболела, вы стали хорошенько присматриваться к ее мужу. И тогда же вам стало ясно, что вы можете сыграть на его слабостях, не так ли?

– Я не обязан отвечать на этот вопрос.

– Разумеется, не обязаны. Но если бы вы на него ответили, то мы бы сэкономили время.

– Ничего, я никуда не спешу.

– Полагаю, вы знакомы с Шиндлером Коллом? Или, может быть, вы решили действовать через Эстер Дилмейер, эту белокурую прелестницу?

– Идите к черту, – беззлобно сказал Пивис.

Мейсон снял трубку телефона и обратился к девушке, дежурившей на коммутаторе:

– Будьте добры, соедините меня с Детективным агентством Дрейка. Мне необходимо переговорить с Полом Дрейком.

Во время возникшей паузы Мейсон мельком взглянул на своего посетителя. Лицо Пивиса было совершенно непроницаемо, словно он ничего не слышал, а если и слышал, то не придал особого значения этому звонку. Он по-прежнему как ни в чем не бывало задумчиво попыхивал сигарой, и его глубоко посаженные, похожие на голубые льдинки глаза холодно поблескивали из-под густых бровей.