Ухоженные асфальтированные дороги, с обеих сторон обсаженные деревьями. Значительные площади занимали лесопосадки.

Вот эти крепкие хозяйства и давали германской армии офицеров, носителей прусского духа. Считается, что именно этот дух, а также традиционная склонность немцев к дисциплине и уважение к армии составили основу германского вермахта. Даже оказавшись у нас в плену, немецкий солдат не утрачивал чувства субординации и дисциплины. Увидев перед собой пленного немецкого офицера, рядовой тянулся перед ним в струнку, «ел глазами» начальство и в такие момент совсем не обращал внимания на нас, своих победителей.

В ходе сражений в Восточной Пруссии наши полки совсем не получали пополнения, с людскими резервами было так плохо, что при других обстоятельствах такую часть просто не пустили бы в бой. Кадровый вопрос был тогда вопросом № 1 для всех командиров. Недостаток людей вызвал к жизни изменение тактики. При наступлении в боевых порядках пехоты шла артиллерия, стрелявшая по врагу прямой наводкой. Подойдя к хутору или населенному пункту и обнаружив там вооруженных людей, пехота вызывала артиллерию. И только подавив артиллерийским огнем сопротивление немцев, пехотинцы занимали строения. Артиллерия расчищала путь пехоте.

Наступая на север, наши войска достигли побережья Балтийского моря и отрезали немецкую группировку в Восточной Пруссии от основных сил. Путь отхода на запад немцам был закрыт. 22 февраля нашу 50-ю армию сняли с этого участка фронта и отправили походным маршем к Кенигсбергу. Преодолевая по 60–70 км вдень, мы двигались по тылам наших войск в район Кведнау (севернее Кенигсберга), куда прибыли в первых числах марта.

Мы прибыли в район севернее Кенигсберга в первых числах марта, расположились в хорошем сосновом лесу в районе Кведнау (ныне пос. Северная гора, г. Калининград), началась усиленная подготовка к штурму.

Нам разъяснили, что представляет собой Кенигсберг, в чем заключаются трудности и как мыслится их преодолеть. Кроме того, нам пояснили, что где-то у нас под ногами, глубоко под землей, работают заводы: артиллерийский, патронный, пороховой и нефтеперегонный, одним словом, там таились гигантские арсеналы.

Когда нам сказали, что на пути продвижения дивизии имеются форты, наше воображение нарисовало высокие 4-5-этажные крепости из голого камня, но на самом деле со стороны форты выглядели красивыми холмами, на которых росли могучие вековые деревья. В чреве этих холмов и были скрыты мощные железобетонные сооружения в три этажа с множеством пушек и пулеметов. Каждый такой форт представлял собой хорошо оборудованную крепость: огромный шестиугольник размером 360 на 200 метров, окруженный 20-метровым противотанковым рвом 7-метровой глубины, который был наполнен водой. Все подступы к форту простреливались многослойным артиллерийским и пулеметным огнем. Пространство между фортами было заполнено железобетонными дотами и бункерами. Завершали картину проволочные заграждения, минные поля, фугасы, противотанковые ежи, ловушки и т. д.

Гарнизон форта — усиленный батальон численностью до 1000 человек, укрывающийся под трехметровым слоем кирпича и железобетона, накрытого сверху еще трех-четырехметровым слоем земли. Оборудованный водопроводом, канализацией, столовой и другими удобствами форт мог выдержать длительную осаду.

Гарнизон всего Кенигсберга (с фортами) насчитывал свыше 130 тысяч солдат и офицеров, набранных из числа коренных жителей Восточной Пруссии и Кенигсберга. Это были отборные фашисты-фанатики, они так и говорили: «Будем драться с фанатическим бешенством!»

В крепости Кенигсберге было сосредоточено около 4000 орудий и минометов, более ста танков и бесчисленное множество пулеметов. Все здания в городе были укреплены и подготовлены к обороне, улицы города перекрыты железобетонными многоамбразурными огневыми точками, замаскированными танками, одним словом, каждый дом был превращен в крепость.

Но как бы хорошо фашисты не были вооружены, они находились в сплошном кольце окружения и были обречены на полное уничтожение. Однако они верили заверениям Гитлера и Геббельса о якобы почти готовом сверхмощном оружии и потому оказывали упорное сопротивление.

Стремясь избежать бессмысленных жертв, маршал Советского Союза Василевский A.M. обратился к окруженным фашистам с предложением сложить оружие, но фашисты отказались. Они готовы были сопротивляться с отчаянием обреченных.

Необходимо отметить, что в августе — сентябре 1944 г. англо-американская авиация совершила два налета на Кенигсберг. В каждом налете участвовало по несколько сотен бомбардировщиков. Однако вместо оказания реальной помощи Советской Армии они бомбили жилые кварталы в центре города, где не было военных объектов. Форты и другие укрепления бомбежке не подвергались.

Как писал в мемуарах маршал Василевский, к началу штурма города у нас имелось 5000 орудий и минометов, причем 47 % из них составляли тяжелые орудия большой мощности калибром 203 и 305 мм; пять морских и железнодорожных батарей, которые располагали одиннадцатью 130-миллиметровыми и четырьмя 180-миллиметровыми орудиями. В операции было задействовано 2500 самолетов.

6 апреля в 10 часов утра заговорила артиллерия. Земля дрожала от залпов тысяч орудий. Мне со своим узлом связи удалось забраться в какой-то глухой без окон подвал, но и там мы объяснялись при помощи записок, грохот стоял такой, что никто ничего не слышал.

Советские войска начали прогрызать фашистский орешек. Город горел. В этом горящем пекле, в дыму и в пыли, в раскаленной духоте наши бойцы захватывали дом за домом, квартал за кварталом. В течение первого дня, как пишет маршал Василевский, советские войска продвинулись на 3–4 км.

Наша 2-я стрелковая дивизия захватила несколько фортов, Северный вокзал, мясокомбинат и госпиталь. Воздействие нашей артиллерии было столь сильным, что многих фашистов обуяло безумие. Некоторые сходили с ума в буквальном смысле. Выходящие из подвалов немцы дрожали, у многих из носа и ушей текла кровь, мы только им указывали в сторону нашего тыла, мол, убирайтесь и не мешайте, и бывшие белокурые бестии толпой и без конвоя бежали в плен.

На третий день штурма мы едва не погибли. Узел связи расположился в подвале 4-этажного дома. Старое кирпичное здание не выдержало интенсивного артобстрела и рухнуло от разрыва мины. Мы оказались замурованными в подвале, хорошо еще, что перекрытие не обвалилось. Быстро организовали работу по разборке завала, растащили кирпич и выползли наружу.

Во время штурма города-крепости Кенигсберга особо отличился 13-й стрелковый полк. Действия полка были умелыми и энергичными, бойцы и командиры быстро находили слабые места в обороне противника, проникали в сильно укрепленные здания и уничтожали врагов в большом количестве.

Командир полка подполковник Коженков, отчаянной смелости человек, свой НП держал практически в боевых порядках пехоты. По свидетельству комдива Перевозникова, не отставал от своего командира и начальник штаба полка майор Абросимов, которого Перевозников назвал бесстрашным боевым командиром и лучшим начальником штаба полка.

НП командира полка находился настолько близко от неприятеля, что однажды к нему прорвалась группа фашистов. Началась ожесточенная рукопашная схватка с врагом. Много лет спустя архангельские журналисты описали обстоятельства этого боя в статье «На штурм Кенигсберга», которая была опубликована в газете «Правда Севера» 25 апреля 1970 г.

За штурм Кенигсберга 13-й стрелковый полк получил почетное наименование «Кенигсбергский».

Наш 192-й батальон связи за обеспечение четкой бесперебойной связи командования дивизии с полками, артиллерией, авиацией и соседом слева был награжден орденом Красной Звезды и стал именоваться 192-й отдельный ордена Красной Звезды батальон связи.

2-я стрелковая Мазурская дивизия была награждена орденом Кутузова II степени и стала именоваться 2-я стрелковая Мазурская ордена Кутузова дивизия.