Француженка взмахнула полной, в кольцах рукой.

– Я разделяю ваше восхищение, мсье. Позвольте мне предложить вам вариант обеда для вас двоих. Для начала возьмем бстеллу – марокканский пирог из сладкого слоеного теста с начинкой из мяса голубей, в качестве продолжения может быть цыпленок по-домашнему – замечательные цыплята, приготовленные частично по арабским, частично по французским рецептам. Затем козий деревенский сыр и фрукты. Из вин рекомендую Розовое Сладкое, цвета коралла. Оно шипучее, но не слишком, только для пикантного покалывания языка. Вам это подходит?

Она склонила голову набок и перевела свои сильно накрашенные глаза с Карлотты на Джереми и обратно. Они оба согласно закивали головами, а Джереми отложил меню в сторону, даже не раскрывая.

– Мадам, это звучит невероятно вкусно. И к тому же, кому нам доверять в этом вопросе, если не вам.

Мадам отплыла от их столика, и ее сменила арабская девушка, ее голова была плотно обмотана тонкой материей, подбородок и лоб татуированы голубым кружевным узором. Она поставила рядом с их тарелками нечто треугольной формы, похожее на хлеб. Через минуту появился официант-араб и подал продолговатые пироги-бстеллы. Карлотта нерешительно посмотрела на пирог, потом на Джереми.

– Как же это надо есть? С помощью правой руки, или по-старинке, ножом и вилкой?

Джереми тоже с любопытством рассматривал содержимое своей тарелки.

– Я считаю это похожим на нечто, вылепленное из маленьких сладких клейких весенних листиков. Давайте будем ретроградами и возьмем нож и вилку.

Карлотта попробовала кусочек и, медленно разжевывая, подняла глаза на Джереми.

– По виду это, как сказали, сладкие липкие листики, но внутрь они засунули настоящего голубя. Правда рубленого. Но я не очень-то расположена к голубю в сахарной глазури. Знаете, у меня, наверное, отсутствуют качества, необходимые исследователям и первооткрывателям, и поэтому я, видимо, не смогу докончить свою порцию.

Джереми проглотил свой кусок и кивнул.

– Не могу с вами не согласиться. Хорошо еще, что мадам не из тех французских официанток-патронесс, которые стоят и следят за каждым куском, который вы поглощаете. Давайте быстро свою тарелку, я сбегаю к дикому кабану и угощу его. Давайте скорее, пока официант не вернулся. Надеюсь, кабан съест это и не погибнет.

Когда официант вернулся и поставил на стол большой деревянный сосуд, Джереми уже был на месте. В сосуде лежали два больших куска цыпленка-гриль на подстилке из виноградных листьев. Все это было обложено жаренным на вертеле зеленым перцем и присыпано финиками, а сверху колотым миндальным орехом.

Официант наполнил фужеры охлажденным розовым вином. Джереми поднял запотевший бокал, сделал маленький глоток и посмотрел на Карлотту.

– Великолепно. Сухое и прохладное, как горный поток. И этот нестандартный цыпленок пахнет заманчиво. Разрешите положить вам кусочек?

Дальнейшая трапеза проходила в дружелюбном молчании, изредка прерываемом восторженными комплиментами качеству поедаемого блюда. Держа тарелку с фруктами, официант наклонился к Джереми.

– Где мсье предпочитает пить кофе, за столом или там, в тени?

Он показал в сторону крытой беседки, увитой жимолостью, где были расставлены несколько шезлонгов.

– Я бы пошел туда. А вы, Карлотта?

Они последовали в беседку и вытянулись в шезлонгах. Их разделял металлический столик, на который официант поставил поднос с кофе и фрукты. Карлотта наполнила чашку и подала ее Джереми. Он взял чашку и, сдерживая зевоту, приложил руку ко рту.

– Извините, Карлотта. Возможно, это невежливо, но этот горный воздух, а ведь мы забрались довольно высоко, и вся эта чудесная обстановка… В общем, не могу. Глаза слипаются. Мне нужно хоть немного поспать.

Карлотта мягко улыбнулась улыбкой сонного ребенка и поглубже устроилась в своем шезлонге.

– Мне тоже. Спокойной ночи.

Изобель открыла дверь своего номера. На пороге лежала записка. Сделав усилие, она наклонилась, чтобы поднять ее. Прочитала и неспешно скатала в шарик.

– Какая стерва! – произнесла она сухо, со злостью. – Значит, поехали обедать за город без меня. Уверена, что это она все подстроила. Думает, что очень ловкая.

Изобель усмехнулась.

– Но ничего, она еще свое получит. Я ее сделала, и она никогда не узнает об этом. Джереми, конечно, скушал эту историю про лесбиянку. Скушал и уже, наверное, переварил. Так что пока все хорошо получается.

Она прошла в спальню и достала из шкафа бутылку виски. Наполнила бокал и предалась любимому занятию – разглядыванию себя в зеркале. Поправила прическу.

Они неплохо поработали, там, в салоне красоты. Эти локоны вокруг лица и завитки, пожалуй, мне идут. Сейчас мне можно дать не больше тридцати, ни днем больше. И волосы стали такие мягкие, по крайней мере мягче, чем у этой хитрой идиотки Карлотты. Эта тупица никогда не поймет, что мужчинам нравятся беззащитные маленькие женщины.

С бокалом в руке она вышла на балкон. Внизу сквозь листву на солнце поблескивал бассейн. В конце его, у бара в шезлонгах расположились Чендлер, Френки и Иэн Драммонд-Брюс. Она инстинктивно убрала бокал за спину. Постояла еще с минуту и вернулась в комнату.

А Иэн симпатичный. И сейчас без своей старухи-жены. Это хорошо. Мне он нравится. Сразу видно – джентльмен. Учился в знаменитом Итоне, потом в Оксфорде. И кто бы мог подумать, такой мужчина, и алкоголик. Да, чего только в жизни не бывает.

Она всхохотнула и допила бокал. Еще раз поправила прическу и вышла из номера.

При приближении Изобель Чендлер и Иэн приподнялись. Чендлер притворно зажмурился, якобы ослепленный красотой ее новой прически.

– Добрый день, Изобель. Как вы красивы сегодня.

Та лукаво скосила на него глаза.

– Ах оставьте, Чендлер.

Иэн подал ей стул, но Изобель покачала головой.

– Если вас не затруднит, будьте добры, попросите официанта принести зонт. Я не могу сидеть на солнце. Рыжим никак нельзя на солнце.

Тут ее взгляд остановился на сияющей золотом копне на голове у Френки.

– Я просто не пойму, как вы, Френки, можете лежать так подолгу на солнце. Я бы тоже хотела, но стоило вчера чуть-чуть открыться, и уже ночью не могла спать от волдырей. Ну очень нежная кожа.

Френки попыталась придать своему лицу серьезное выражение.

– Ну, тут все дело в привычке. И, конечно, хороший лосьон тоже немало значит. А самое главное для меня – это не забывать каждую неделю окунать волосы в тазик с краской.

Нижняя губа Изобель отвисла чуть больше обычного.

– Боже мой! Да я никогда бы не подумала, что ваш цвет не натуральный.

Она повернулась к Иэну.

– А где миссис Брюс? Жаль, что ее нет, с ней так приятно проводить время.

Иэн пристроил зонт, и Изобель наконец села.

– Она сейчас дома, обустраивает новую квартиру. Ну и другие дела по хозяйству.

Стремительно приблизилась Малага.

– Добрый день всем. И не спрашивайте меня ни о чем. Я чувствую себя отвратительно. Не сомневаюсь, что вчера вечером я что-то натворила, по крайней мере, наболтала. О, как я себя ненавижу. Интересно, а женщин берут в Иностранный Легион?

Чендлер посмотрел на нее поверх своих темных очков.

– Если и берут, то только не для укрепления боеспособности. Но тебе, я уверен, найдут применение. С такими талантами тебя ждет там успешная карьера.

– Ох, заткнись!

Она сбросила на траву свой махровый халат. Загорелое тело резко контрастировало с золотистым бикини. Она потянулась, как кошка. Глаза всех мужчин у бассейна были обращены на нее. Вчерашний молодой араб подался вперед на своем стуле, снял темные очки и застыл. Затем, как бы очнувшись, оглянулся кругом на пялящихся на Малагу мужчин. Выбросил сигарету и выскочил вон.

Малага легла на траву.

– Кто мне закажет чего-нибудь выпить? Мне просто необходимо подлечить разрушенную психику. И я, как всегда, без гроша.