Чендлер перевернулся на спину и задумчиво уставился в потолок.

– Ну что за чушь… Я не собираюсь, лежа с тобой рядом, с такой прекрасной обнаженной девушкой, говорить о старой мерзкой мумии. Я хочу поговорить о тебе, Френки. Ты никогда ничего не рассказываешь о себе. Как будто у тебя есть какая-то тайна. Этакая загадочная Мона Лиза. У тебя есть, что скрывать от меня, дорогая?

Ее тело слегка напряглось.

– Ерунда. Никаких таинственных секретов у меня нет. Ты заговорил, как редактор женского журнала. Но даже если бы у меня и был какой-нибудь секрет, тебе-то что за дело?

– Я просто думал о тебе. Ну вот, например, почему ты заплакала тогда, когда мы в первый раз занимались любовью?

Она сбросила его руку и села.

– Это не твоего ума дело, Чендлер. Понял? Ты воображаешь себя каким-то высшим существом, которое может совать свой нос в жизнь и душу любого и бесстрастно ее исследовать. А у самого никаких эмоций. Ты ведь холодный, холодный, как льдина. Скажи, ты вообще-то любил кого-нибудь в своей жизни?

Одной рукой он возвратил ее в исходное положение, а другой достал бокал. Глаза по-прежнему были сосредоточены на потолке.

– Знаешь что, Френки. Есть много разновидностей любви. Не думаю, что эта глубокая мысль для тебя нова. Взять хотя бы любовь эгоиста. Мужчина, когда его посещает лирическое настроение, будет всю ночь не давать тебе спать, рассказывая, как он тебя любит, хотя он знает, что ты умираешь, как хочешь спать. Он заставит тебя спать с головой на его плече и будет всю ночь храпеть тебе в ухо, а у тебя после этого весь день будет болеть шея. И это только самый простой пример. Такая любовь мужчины гроша ломаного не стоит. Он любит только себя. Ты никогда не затронешь его сердца, на этом месте у него тщеславие и самомнение. И не дай Бог тебе затронуть их – он тотчас возненавидит тебя. А любовь его всегда при нем – это он сам. Моя милая Френки, никогда не позволяй такого рода мужчинам завладевать твоими чувствами.

Она скосила на него глаза.

– А почему ты мне все это рассказываешь? Думаешь, я дитя. Может быть, ты думаешь, что я… что я страдаю от такой любви? Так ты глубоко ошибаешься. Я… Постой, постой… А по-моему, ты говорил сейчас о себе самом. Но почему? Скорее всего ты решил, что я влюблена в тебя, и ты таким манером меня предупреждаешь. Мол, если я буду потом страдать, то это моя вина. Мол, сама виновата, я ведь предупреждал. Правильно я говорю? А? Правильно или нет? Ты, самодовольный сукин сын? Он рассмеялся.

– Правильно, правильно. Ну, конечно, правильно, дорогая. Ты уже допила свое?

Он хотел взять у нее бокал, но она попыталась спустить ноги на пол.

– Мне с тобой стало противно. Я ухожу.

Он крепко сжал ее бокал. Она стала отпихивать его рукой, Грустно вздохнув, он свободной рукой повернул ее набок и шлепнул по попке. Она сделала попытку вырваться, но он вытянул наконец из ее руки бокал и поставил на пол рядом со своим. Затем повернулся так, что все ее тело оказалось под ним, и начал нежно целовать ее лицо. Ее попытки вырваться становились все слабее и слабее. Надув губы, она прошептала:

– Я ненавижу тебя, Чендлер.

Но его тело уже начало медленные заветные движения.

– Ты знаешь, а правду говорят. Без ботинок этим заниматься и легче и приятнее.

Она издала глубокий вздох-стон, и тело ее задвигалось синхронно с ним.

Закурив сигарету, Чендлер нажал кнопку вызова лифта. У его ног сидела Бриджит, держа в зубах свой поводок. В коридоре появилась Френки. Увидев Чендлера, она подкралась к нему сзади на цыпочках и крепко шлепнула по заду. Он не спеша повернул голову. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Наклонился и поцеловал ее в губы.

– Доброе утро, дорогая. Твое нежное прикосновение я узнаю из тысячи других. Как спала?

Позади открылась и закрылась дверь. Они обернулись. По коридору двигалась Малага с клюшками для гольфа в руках.

– Доброе утро. Вы оба плохие, и я вас не люблю.

Чендлер удивленно поднял брови.

– Больше, чем обычно?

– Конечно. А зачем вы вчера сбежали и бросили меня одну в беде? Ну не одну, конечно. Но все же? Честно говоря, я видела, как вы уходили, но подумала, что это совсем неплохо остаться тет-а-тет с эти черноглазым молодым красавцем без Чендлера и его глумливых ехидных шуточек. И что вы думаете потом произошло? Когда мы возвратились к столику после танца и обнаружили, что вас нет, он почему-то очень смутился, поклонился и сказал: «А теперь разрешите проводить вас до вашего номера». Я решила, что он решил действовать и в общем-то не возражала. Но он проводил меня до лифта и с поклоном удалился, оставив меня одну. Вот так-то. Я чувствовала себя полнейшей дурой. Во-первых, я не могла уже возвратиться в бар, а во-вторых…

Чендлер рассмеялся.

– Малага, дорогая, его поведение абсолютно понятно. Во всем мире это называется уважительным отношением к леди. Ничего удивительного, что это тебе не понятно.

– Ну все. Ты опять взобрался на своего любимого коня. Я бы очень удивилась, если бы узнала, что и тебе известно, что это такое. Он же, по-видимому, решил, что я очень нежный цветок и что меня одну без присмотра оставлять нельзя. Но сегодня утром он пригласил меня на гольф. Видимо, днем мне присмотр не нужен.

Прибыл лифт, и Чендлер открыл дверь.

– А разве ты забыла ваши британские законы о разводе? Там прямо сказано, что супружеская измена считается только после наступления темноты. Я ведь однажды был женат на англичанке. Ладно, веди себя с этим парнем как леди, и возможно, он включит тебя в свой гарем. Мы же отправляемся в дебри диких гор Высокого Атласа, чтобы вызволить Джереми и Карлотту. Не знаю точно, когда мы вернемся, но не ранее часов четырех-пяти.

Лифт достиг первого этажа, и бой открыл дверь. Как только они появились, молодой араб вскочил со своего стула и бросился к ним. Он отвесил низкий поклон Малаге и Френки, а затем протянул руку Чендлеру.

– Доброе утро.

Он посмотрел на Чендлера и Френки.

– Надеюсь, вы присоединитесь к нам? Чендлер покачал головой.

– Не сегодня. Мы отправляемся в Асни и поэтому хотели бы взять рейнчек.[22]

Малага улыбнулась.

– Извините, я вас не представила.

Она с улыбкой поглядела в глаза молодому человеку.

– Запомнить ваше полное имя оказалось выше моих сил.

Он с видимым усилием перевел свой взгляд с Малаги на Чендлера.

– Простите меня. Я совсем забыл о правилах приличия. Меня зовут Абдель-халак Хашиб. Но я прошу звать меня Абдул.

Чендлер коротко рассмеялся.

– Да, это действительно проще. Меня зовут Чендлер Керк, а это мисс Френсис. Кстати, Френки, как твоя фамилия? С Малагой Джонс вы уже знакомы.

Мужчины обменялись рукопожатиями. Абдул поклонился девушкам и дал знак бою взять у Малаги клюшки для гольфа.

Они пересекли холл и вышли наружу под бриллиантовое солнце. Абдул помог Малаге сесть в белый «Ягуар Е». Помахав на прощание, они быстро скрылись из виду. Френки и Чендлер направились к стоянке.

– Судя по машине, он вроде не должен оказаться гидом, во взятом на прокат костюме. Хотя машина тоже может быть взята напрокат.

Он открыл дверь «Эстон мартина» с откидным верхом и ковшеобразными сидениями.

– Ну-ка, Бриджит, залазь на заднее сидение. Ты поедешь сзади.

Бриджит запрыгнула в машину, а следом за ней и Френки. Чендлер закрыл дверцу и обошел машину. Поравнявшись с Френки, он не удержался и поцеловал ее.

– Да, машина у тебя, что надо. Я вообще люблю европейские автомобили.

– Нравится? Здесь ведь специальный кузов, сделан на заказ, по моим чертежам. Сзади могут сидеть двое, и им не оторвет головы, когда откроется верх.

– Наверное, ты очень богатый?

– Конечно, богатый. Он скосил на нее глаза.

– Только прошу не строить никаких планов. Я своим подружкам бриллиантовых побрякушек не дарю. Мои жены почти все из меня вытрясли.