Ни капли крови на ковре. Никаких ран на белой рубашке – ни на груди, ни на спине.

Спокойно вверх по ступенькам, вдвоем, спины прижаты к стене, лица совсем рядом с этими руками.

Посмотри вверх: толстые резные деревянные перекладины, ограждающие широкий коридор световой шахты.

Левая нога Мартина Синклера застряла между двумя этими перекладинами над лестницей, ведущей на первый этаж. Нога попала в капкан, и он опрокинулся вниз головой.

Декоративный настенный светильник свисал со стены над его телом. Лампочки в нем не было.

– Все в порядке. – Джон поставил пистолет на предохранитель и сунул его за пояс. – Он уже давно мертв. Мы здесь одни. Все в порядке. И мы в безопасности.

– По-моему, мы как раз в опасности, – прошептала Фонг.

Ее рука, которую он держал в своей, дрожала. Они поднялись на второй этаж. Недалеко от того места, где нога Синклера застряла между двумя балясинами, лежала коробка с лампочками. Коридор делал поворот над ступеньками, идущими на первый этаж, перила тоже загибались под прямым углом. Джон увидел темное пятно на перилах в том месте, где застряла нога Синклера.

Тошнота подступила к горлу Джона.

Черт тебя подери! Ты должен был рассказать мне, когда была возможность! Не исключено, что я смог бы…

Теперь поздно. Чертовски поздно. Не моя… Его вина, это его вина.

Тот, кто охотился на Фрэнка, всегда идет на шаг впереди меня. Наблюдает и смеется надо мной.

Фонг пыталась задать вопрос, но, похоже, не могла найти слов.

– Что… Что?

– Вот как копы запротоколируют это дело, – сказал Джон. – Однажды Мартин Синклер решил заменить лампочку.

– А где старая…

– Не важно, он – новый наниматель, может быть, там никогда и не было лампочки, может быть, он уже выбросил ее в мусор. «Может быть» – этого достаточно для перегруженных работой копов. Для них Синклер просто неосторожный человек. Встал на перила. Потянулся. Потерял равновесие, упал, нога попала между перекладинами, ударился головой… – Он помолчал. – Всего лишь еще один мертвый человек.

– Но со всем…

– Для местных копов здесь нет «всего», связанного с этим.

– Как же было на самом деле? – спросила она, продолжая сомневаться.

– Некто пробрался в дом. Устроил засаду на Синклера. Удар в висок. Удушил его, если еще была необходимость. Ударил Синклера головой о перила, перекинул через них и подвесил, вставив ступню в…

– Никто не мог рассчитать…

– А он и не рассчитывал ничего. Кроме того, что совершит убийство. Сымпровизировал. Гений…

– Гений?

– Этому нельзя научить. Убить может кто угодно, но, чтобы на ходу придумать подобную сцену, нужен талант. Это как джаз. Хладнокровно, быстро, и никаких следов.

– Как и моего отца, – сказала Фонг.

– Да.

– Тот же парень?

– Те же парни, – поправил Джон. – Кто бы ни придумал это все, он, я уверен, воспользовался услугами профессионального убийцы, мокрушника. Блестящего убийцы.

– Ничего себе эпитет.

Фонг отвернулась от тела. Она заглянула в открытую дверь спальни.

– Не беспокойся, – сказал Джон. – Во всем этом нет ничего, кроме лжи. Если не… – Джон сбежал вниз по лестнице.

Фонг торопливо последовала за ним, зная…

Необходимо посмотреть на это, она знала, что должна… посмотреть на это. Следить за тем, чтобы… не прикоснуться к этому.

Запах: Патока. Кислая капуста и ветчина.

Джон стоял перед входной дверью спиной к трупу, сжимая в руке конверт. Написанный от руки коннектикутский обратный адрес, под адресом стояло «С. Синклер».

– Его мать? – предположила Фонг.

– Или жена, – сказал Джон.

– Ты не должен…

– Я полагаю, оно пришло уже после… – Джон разорвал конверт.

– «Дорогой Мартин, – прочитал он. – У нас все хорошо… Джейн все время вспоминает папу… Погода у нас…» У ее матери все хорошо, его мать… «Не понимаю, почему ты сказал, что мы по-прежнему должны оставаться здесь. Дом – это звучит прекрасно, и это хорошо, если…» Так, пропустим это. Погоди, вот: «Я знаю, ты уходишь от ответа, когда я завожу об этом разговор по телефону, но я больше не могу это выносить. Что-то не так. Я знаю это. Пожалуйста, скажи мне. Я боюсь умереть. Я не знаю, что хуже: продолжать оставаться в неведении или все узнать. Я люблю тебя, но я даже не знаю, как это сказать: в этом замешана другая женщина? Кто-нибудь еще, кто может заставить тебя оставить нас? Я знаю, у меня до сих пор лишний вес после рождения ребенка, но ты ведь говорил, что это не имеет значения. Мы не занимались любовью уже шесть месяцев, и это дает мне основание думать, что…»

– Остановись! – воскликнула Фонг. – Оставь его в покое! Оставь их в покое!

– Теперь это уже не зависит от нас, – ответил Джон.

Фонг отвернулась от него, увидела свисающий труп, «рассматривающий» гостиную. Сделала шаг, другой, но остановилась, прислушиваясь.

– «Я знаю, ты сильно устаешь на работе, – читал Джон, – даже после Египта, но это не может быть причиной. Когда я смогу приехать, когда мы с Джейн вернемся, чтобы вся наша семья опять была вместе…»

Джон пробежал глазами письмо. Сказал:

– Она хочет пойти к адвокату, занимающемуся брачными делами. Говорит, что они могут держать это в тайне, так что это не испортит ему анкету и не повлияет на карьеру.

Вечерние сумерки наполняли дом. Лучи заходящего солнца падали из комнаты на верхнем этаже, из кухни.

Из коридора над свисающим трупом.

– Пойдем отсюда, – попросила Фонг. – Я больше не могу здесь оставаться.

Джон сунул письмо в конверт и положил его в кучу других конвертов на столе.

– Пусть она думает, что он получил и прочел его, – сказал Джон.

– Думаешь, она вспомнит о нем?

Они вышли в кухню.

– Больше ни к чему не прикасайся, – сказал Джон. – Мокрушник, возможно, был в перчатках.

– Подожди! – Фонг вцепилась в руку Джона. – Ты собираешься вот так просто оставить его… вот так? Чтобы кто-нибудь, возможно, его жена, нашли его в таком виде?

Джон осторожно отодвинул пальцем занавеску, посмотрел наружу. Пусто. Он открыл дверь, сказав Фонг:

– Нас здесь никогда не было.

В дом потянуло холодом. Печь опять включилась. Фонг сказала:

– Верни мне пистолет.

Джон и Фонг сидели в машине, приткнувшейся на обочине одной из улиц вирджинского пригорода, в восьми милях от висящего тела Мартина Синклера. За окнами была ночь. Машина работала на холостых оборотах.

Обогреватель заднего окна был включен, чтобы стекло не запотевало.

Улица была безлюдна. За окнами уютных домиков мерцали телевизионные экраны. Воздух был прозрачным и холодным.

– Ты, наверное, никогда не предполагал, что окажешься здесь, – сказала Фонг.

– Всегда надеешься на лучшее. – Джон отвел глаза от дома в стиле ранчо за забором из белых стальных прутьев. – Ты помнишь…

– Доверься мне, я знаю, что делаю.

– Все в порядке, – сказал он. – Все в порядке.

– Мы в порядке, – сказала она.

Они улыбнулись.

– До рассвета, – сказал Джон. – Жди меня до рассвета, а после…

– После, – сказала она. – Если Гринэ не будет на работе…

– Тогда продолжай звонить до тех пор, пока не застанешь его.

– Коричный человек.

Она покачала головой, криво улыбнувшись. Сознание Джона раздваивалось, одна половина находилась здесь, в этой машине, а другая была в лапах подступавших кошмаров, в которых причудливо переплелись недавние события с красочными картинами перестрелок и распухших тел, рождаемыми его утомленным мозгом. Джон прошептал:

– У всех вещей есть только одно настоящее имя.

– Что?

– Это мудрость другой эпохи и другого места.

– Черт, я едва могу справиться с тем, что происходит, – сказала она. – Но ты все делаешь замечательно. Что, если там тебя ждет еще один малоприятный сюрприз?

– Надеюсь, что я смогу уйти. У тебя есть пистолет. Наличные. Телефоны Вудруфта. Телефон Гринэ. Скоростное шоссе и машина, взятая напрокат.