— Никогда бы не сказал, что ты любитель такой щекотки, — произнес Блейд, с некоторым смущением взирая на голую грудь Майка. Она была рельефной, крепкой, с выпуклыми пластинами мускулов и загорелой кожей.

— Ну почему же? — хозяин, с наигранным кокетством подняв глаза вверх, знаком попросил снова наполнить бокал. — В определенные моменты это так приятно!

— Похоже, ты считаешь, что такой момент наступил?

— Возможно, возможно…

Вдруг Майк протянул руку, вцепился всей пятерней в шевелюру гостя, дернул и тут же ущипнул его за щеку.

— Ах, какой мужчина! — пропел он тонким голоском, мечтательно полузакрыв глаза. Какой мужчина! А я… я… — углы его рта опустились, словно он собирался расплакаться.

Странник, не с силах больше сдержаться, вскочил, опрокинув кресло и сжимая кулаки.

— Ты, мерзкий ублюдок! Ты что себе позволяешь?!

Печальное выражение на лице Майка сменилось коварной улыбкой; похоже, он веселился вовсю.

— Что за выражения, сэр! Что за выражения, когда вы обращаетесь к… э-ээ… Внезапно Блейд почувствовал, будто тончайший щуп оглаживает мозг, роется в памяти, подбирая нужное слово. — К леди! — закончил Майк с победной ухмылкой.

— К леди? Такой леди я могу ненароком свернуть шею!

— Вот что, мой дорогой, — произнес хозяин, натягивая халат на плечи, — я требую к себе уважения. Насколько мне известно, ты представился как сэр Ричард Блейд, и эта почетная приставка в твоем родном мире означает человека с благородным образом мыслей. Такой не станет кричать на леди… на женщину.

— На женщину? — Блейд с подозрением уставился на собеседника.

— Да, на женщину! — Майк с достоинством прикрыл колени полами халата. — Я, видите ли, поднимаюсь наверх, чтобы разделить твое одиночество, поболтать и выпить за знакомство…

— За знакомство? — с недоумением повторил гость. Внезапно мальчишеские черт Майка расплылись перед его глазами, и сквозь них проглянуло совсем иное лицо — задорное, прелестное, с шапкой золотистых волос, алыми губками и янтарными насмешливыми глазами.

— Разумеется! — Майк поднялся, шаркнул ножкой и отвесил изящный полупоклон. — Леди Миклана, к вашим услугам! — С видимым наслаждением наблюдая за ошеломленным лицом Блейда, он продолжал: — Мы будем пить… м-м-м… на брудершафт, так это называется в вашем мире?

Странник почувствовал, как тонкий щупик снова коснулся его мозга, нашел нужное понятие и тут же отпрянул. Он пробормотал.

— Мы уже на ты, и нет никакой необходимости пить на брудершафт и целоваться. Я полагаю…

— Можешь полагать что угодно, но я должна напомнить: это вы с Майком на ты! А я — леди Миклана! Тебе ясно? — Томный взгляд, поднятый вверх, и за ним вздох. — Ах, как глупы эти мужчины! Даже с такой представительной внешностью!

Блейд уже понял, что его разыгрывают. Дурачат, проще говоря! На Майка это было непохоже, хотя он явно был не прочь пошутить, отсюда следовало, что перед ним не Майк.

Странник поднял упавшее кресло, придвинул к столу, затем наполнил бокалы и церемонно поклонился.

— Прошу простить, леди Миклана. Внешность, которую вы позаимствовали у сэра Кармайктолла, ввела меня в заблуждение. Вполне понятное для существа с отсталой крохотной планетки, не привыкшего к таким метаморфозам.

— Это уже лучше, — Майк-Миклана милостиво кивнул. — Ладно, мы выпьем на брудершафт и перейдем на ты… и без всяких поцелуев. Поцелуи мы отложим до другого раза.

Они переплели руки и выпили, глядя друг другу в глаза. Потом Блейд произнес:

— Кажется, я что-то слышал насчет другого раза?

— Я еще не решила… — опустившись в кресло, Миклана плавно повела рукой. — Я еще не решила, мой дорогой сэр Блейд…

— Стоит ли иметь со мной дело?

— Безусловно, стоит, как подсказывает мне сердце… Но я еще не выбрала себе новую внешность… это так непросто, сэр Блейд! А без внешности… без нового тела… со всем, что положено ну, ты понимаешь… без тела мы не можем представлять друг для друга интерес…

— Тогда нам придется ограничиться платоническими отношениями, — сказал Блейд, сохраняя полную серьезность.

— Платоническими отношениями? Что это значит? — ментальный щуп снова скользнул в сознание Блейда — Ах, вот как… Восхитительно! Чистое и святое обожание! — на миг Миклана призадумалась. — Но я что-нибудь сделаю… да, делу можно помочь… в конце концов, мой прежний облик…

— Очаровательный, — горячо заверил се Блейд, — совершенно очаровательный! Я не понимаю, зачем тебе его менять.

— Ах! Когда носишь одно и то же лицо сто лет, двести, триста… одно и то же тело… Это начинает надоедать!

— Пожалуй, ты права, — согласился Блейд, подумав. — Женщине требуется разнообразие. Быть блондинкой целых триста лет… Это ужасно!

— Ужасно! — эхом повторила Миклана. — Я рада, что ты понимаешь такие вещи. А вот брат говорит…

— Брат? — странник приподнял бровь.

— Я имею в виду Майка.

— Он твой брат?

— Старший брат, если определить наше родство в привычных тебе терминах… — она вздернула подбородок. — Не могла же я напроситься на постой к незнакомому человеку! Такие деликатные услуги обычно оказывают родственники…

— Но к чему затруднять Майка, леди? Разве ты не могла заняться выбором новой внешности, пребывая в своем прежнем теле?

Миклана улыбнулась и пожала плечами.

— Увы, сэр Блейд! Мое прежнее тело сожрали в Слораме людоеды-эстара… Да так быстро, что я едва успела спастись!

— Сюда, пожалуйста, — Хейдж, покрутив рычажки цифрового замка, отворил дверь, и Ричард Блейд шагнул в комнату. Вспыхнул свет.

Это помещение, вырубленное сразу за госпитальным блоком, было просторным, с высоким потолком и стенами, обшитыми дубовыми панелями; вероятно, потому комната выглядела на редкость уютной. Пожалуй, даже не комната, решил странник, а целый зал десять на пятнадцать ярдов, с серым ковровым покрытием на полу и яркими квадратиками световых панелей, укрепленных по периметру потолка. Он впервые попал в это помещение, называвшееся «новой лабораторией»; ее оборудовали в последние месяцы жизни лорда Лейтона, и отсюда его светлость не вылезал сутками. Старый ученый и умер тут, рядом. В дальней стене лаборатории находились широкие раздвижные двери, а за ними — палата госпитального отсека, в которой он лежал в своей кровати на колесиках, при необходимости дверь можно было откатить и передвинуть его ложе в лабораторию.

Блейд с Хейджем, однако, попали сюда через другой проход, который ответвлялся от главного коридора подземного комплекса под башнями Тауэра. Этот тоннель, начинавшийся напротив большого компьютерного зала, выводил к лестнице и посту охраны; за ним была массивная решетка с небольшой дверцей, миновав которую, предстояло подняться по ступеням. Страннику эта часть лейтоновского лабиринта была совершенно незнакома; вероятно, и тоннель, и лестницу вырубили совсем недавно, чуть раньше или позже новой лаборатории.

Хейдж, тщательно притворив дверь, подошел к небольшому бару. С музыкальным звуком откинулась крышка, зажглись разноцветные лампочки, подсвечивая стоявшие на зеркальных полках бутылки, бросив туда взгляд, Блейд убедился, что выбор весьма обширен.

— Что вы скажете насчет «Джека Дэниэльса», Ричард?

— Превосходно.

— Ну, я сейчас… — Хейдж начал копаться в баре. — Вы пока осмотритесь.

Он ведет себя по-хозяйски, отметил Блейд. Трудно сказать, обрадовало ли странника это заключение. С одной стороны, хорошо, что американский физик, прибывший сюда из Лос-Аламоса, вступил в полные права — и в научном, и в административном смысле. С другой… С другой Блейду было горько и тяжело вспоминать, что лорда Лейтона, старого сгорбленного ворчуна, уже нет на свете целых три месяца. Хвала Создателю, что он успел выбрать себе преемника…

Блейд окинул взглядом сухощавую невысокую фигуру американца, разливавшего виски в маленькие стаканчики, и снова возблагодарил Творца. Джек Хейдж относился к той же породе гениев, что и лорд Лейтон; вдобавок он был весьма приятным человеком, уживчивым и не лишенным чувства юмора. И, наконец, его возраст! Около сорока, пора расцвета! Блейд надеялся проработать с ним в паре еще два или три десятилетия; может быть, и все четыре.