Вера в сверхъестественное чутьё Тахата зародилась у Яктука несколько дней назад, после дуэли капрала с капитаном Ульсаном. Вспомнил лейтенант и слова Тусона, сказанные в тот день: «…цепочка совершенно случайных поступков совершенно разных людей приводит к таким неожиданным результатам, что остаётся только удивляться».

«Нет, господин командор, — мысленно возразил Яктук командиру, — случайных поступков не бывает. Особенно, если совершает их Тахат».

— Сержант, всех кавалеристов — по коням! Пехота пусть догоняет! Как же вы не насторожились, Хобарт? Это же Тахат!

Всего несколько минут спустя из ворот особняка, отмеченных сломанным копьём Лонтиров, вынеслась сотня конных копейщиков Куперса, следуя за Яктуком и Хобартом. А во дворе спешно строилась пехота — все наличные солдаты, кроме часовых.

Следы полусотни Тахата искали не долго: запыхавшийся мальчишка с криком:

— Там ваши помощи просят, — был услышан Яктуком, и поднятый им на седло, гордо показывал дорогу к улице Столбовой.

Улица оказалась пуста на всю свою длину: ни заграждений, ни охранников.

— Странно, а где же наши доблестные вооружённые горожане? — пробасил рядом с лейтенантом сержант Хобарт. — Неладное что-то творится, господин лейте-е-е…

Начавшееся движение возле ближайшего справа переулка заставило сержанта проглотить окончание фразы. Сначала на пустынную улицу из невидимого отсюда переулка вылетели, перекатившись через голову, и остались лежать, одна за другой, две лошади. Затем выбежали несколько пехотинцев и, выломав два пролёта штакетного забора, снова скрылись в переулке.

— Что там творится? — неизвестно кого спросил сержант: Яктук и Куперс уже во весь опор мчались к месту событий, и конники объезжали замедлившего Хобарта, следуя за своим командиром.

Тяжеловоз сержанта догнал Яктука только на въезде в переулок, ведущий к особняку барона Фехера. Картина, открывшаяся Хобарту, была примечательна: прямо у копыт его могучего жеребца переулок был перекрыт тушами мёртвых (около десятка) лошадей, дальше по переулку бежали к закрывающимся воротам особняка с полсотни пехотинцев. Среди них были и те, с кусками забора в руках. Вот пехотинцы достигли уже закрытых ворот, приладили к ним свои импровизированные лестницы и полезли через ворота.

— Лопни мои глаза, если это не Тахат, — узнал Хобарт первого из пехотинцев, спрыгнувшего с ворот во двор особняка. Сержант потянул из ножен палаш и, протиснувшись между Куперсом и Яктуком, погнал своего тяжеловоза к воротам. - Во-о-о-дяно-ой! — заорал он диким голосом, — Во-о-о-дяно-ой!

— Снесёт ворота, — заметил Куперс.

— Не снесёт — переулок короток, разогнаться негде, — ответил Яктук. — Набьёт шишки и себе, и коню.

Лейтенант обернулся, чтобы дать команду спешиться, но тут распахнулись ворота особняка — прямо перед носом тяжеловоза. А за воротами крутился вихрь из конных дружинников Фехера, и между ними мелькала угловатая фигура Тахата.

Капрал появлялся то там, то там, уворачиваясь и ныряя под лошадьми. Время от времени он взмахивал мечом, и с коня валился ещё один всадник. Пехотная полусотня, ощетинившись копьями, защищала подступы к воротам, и копейщики Куперса, не дожидаясь команды, погнали коней к особняку, подхватив клич сержанта.

— Во-о-о-дяно-ой! Во-о-о-дяно-ой! — пронеслось по переулку и ворвалось во двор к Фехеру. От этого крика задрожали стёкла в доме, своим дрязгом порой заглушая звон мечей.

Тяжеловоз тараном налетел на противника, повалив двух-трёх дружинников и нарушив круговорот вокруг Тахата. Жеребец отчего-то разозлился и стал кусать и лошадей, и всадников, и пару раз поднялся на дыбы, нанося удары копытами и едва не выкинув из седла сержанта. Подоспевшие Яктук, Куперс и остальные конные копейщики довершили разгром дружины Фехера, оттеснив уцелевших на задний двор, к конюшням, а пехотинцы Тахата уже выламывали двери в здание подобранным на заднем дворе бревном.

— Стойте! — в открытое на втором этаже узкое окно высунулся сам барон Фехер.

— Стойте! Это нарушение моих прав! Яктук, за что ваши люди напали на меня? Мы всего лишь ехали навстречу королю! Вы с Тусоном подняли мятеж в Раттанаре, Яктук? Очень недальновидное решение!

Сражение затихло. Противники ещё стояли друг против друга с обнажёнными мечами, но бой прекратился и здесь, у ворот, и на заднем дворе.

— Какого короля вы ждёте, барон? — Яктук охотно вступил в переговоры. - Король Раттанара Василий находится в трёх днях пути от нас, в Скироне, и задержится там ещё на неделю. А других королей я просто не признаю!

— Ты не можешь этого знать наверняка, Яктук! — Фехер отбросил вежливый тон.

— Весь город ждёт короля сегодня, и этому должно быть объяснение…

— Оно есть: людей обманули, барон. Люди охотно верят тому, чего ждут особенно нетерпеливо. Так кто же тот король, что приедет сегодня ночью?

Фехер не ответил. Он осмотрел двор, заполненный солдатами роты Водяного — подошла пехота из казарм. Своих дружинников он увидел только убитыми и ранеными у их ног. Да несколько лошадей с пустыми сёдлами испуганно жалось к забору. Заднего двора ему не было видно из этого окна, но и там, наверное, было немногим лучше.

— Обман, говоришь? И кто же осмелился так насмеяться над раттанарцами?

— Я у вас хотел узнать, барон.

Хобарт пихнул локтем Куперса:

— Вроде поединок затевается… Ох, уж эти баронские выкрутасы: пока вдоволь не нашаркаются ногами друг перед другом — не подерутся.

— Я тоже барон, Хобарт.

— Ну, ты не в счёт: ты свой брат — сержант.

— А лейтенант — он что, чужой тебе?

— Да и лейтенант не чужой. Я — про Фехера.

— А-а!

Между тем, Фехер спустился вниз и говорил уже тихо, так что слышал его один Яктук:

— Зря ты, Яктук, не с нами.

— С вами — это с кем?

— С баронами.

— Бароны, они тоже разные.

— Это верно: не все такие, как твой отец. Разве нормально, когда сильный, образованный человек должен склонять свою голову перед каким-то каменщиком? Наша власть, наша сила, нам и — править.

— И вы пошли на убийство королей!

— Мы не убивали королей, Яктук. Мы здесь совершенно не при чём, клянусь честью! Мы только ждали момента, когда настанет наш черёд управлять королевством. Зачем нам полуграмотные короли?

— Мой отец был в свите короля Фирсоффа!

— Каждый сам выбирает, где ему быть. Посмотри на это с другой стороны: тебе всего двадцать лет, а ты уже, возможно, барон. А станешь им наверняка, если присоединишься к нам.

— Смириться со смертью отца? Или самому убить его? Да вы, барон, не в своём уме! — Яктук не сдержался, и хлёсткая пощёчина сбила Фехера с ног.

— Мальчишка! Сопляк! До чего же ты глуп, Яктук! Надеюсь, поединок будет честным? — Фехер обнажил меч. — Защищайся!

Пока расчищали круг для поединка: уносили убитых и раненых и оттаскивали в сторону трупы лошадей, лейтенант осматривал двор особняка — место первого своего сражения, и сражения победного. Неподалёку он увидел Тахата, сидящего на бревне. Около него суетился Сабах, ротный маг-лекарь, прилаживая на место срезанный со лба капрала лоскут кожи. Тахат мотнул головой, подзывая Яктука, и Сабах от неожиданности разжал пальцы. Лоскут снова навис на лицо капрала, закрыв его от глаз Яктука. Лейтенант подошёл:

— Это ваше единственное ранение, капрал?

— Угу, — ответил ему, почему-то, Сабах.

— Это удивительно, Тахат, учитывая переделку, в которой вы побывали…

— Со многими сражаться бывает легче, чем с одним, господин лейтенант, — в словах Тахата Яктук уловил знакомые интонации, будто с ним заговорил командор Тусон: ученик явно подражал учителю. — Они бестолково суетятся и мешают друг другу. Тренированный боец может использовать суматоху с выгодой для себя. - Тахат скривился и скрипнул зубами: Сабах больно нажал на рану. — Господин лейтенант, не давайте воли своему гневу. Как бы вам не хотелось убить барона, не позволяйте чувствам командовать вашей рукой. Постарайтесь держать свою голову ясной, а сердце — спокойным. А всю вашу ненависть соберите на кончике меча. Она сама найдёт, куда его направить…