— У меня всё, — произнёс Кирюшин и встал.

— Докладывайте мне о ходе расследования.

— Да, конечно, как только появятся новые детали…

— Это дело пахнет очень скверно, генерал.

— Наш тайный противник, по всей видимости, силён, и мы не будем его недооценивать.

— Но и мы не дилетанты, — загадочно улыбнулся Сергеев.

— Да, — ответил хищной улыбкой Пётр Фёдорович Кирюшин. — Разрешите идти?

— Конечно-конечно, идите, генерал…

Генерал Ромин вернулся только сегодня утром. Командировка оказалась относительно короткой. Он подошёл к своему кабинету и открыл дверь. Здесь было темно. Часы, что стояли у него на столе, являлись единственным источником света, а зашторенные окна не пропускали утренний свет. Впрочем, этого скудного огонька вполне хватило, чтобы сориентироваться и повесить верхнюю одежду на вешалку.

Он медленным шагом пошёл к своему столу, на ходу обдумывая сложившееся положение. Да, безусловно, это был провал. Ромин никогда не умолял своих ошибок, но и брать чужие на свой счёт не собирался. И были неоспоримые факты, осталось только их раскрыть.

Генерал подошёл к шкафу и открыл створку. Там стояла бутылка обычного недорогого вина и набор хрустальных бокалов. Вернулся он к столу уже с вином, сел на стул и включил лампу. Мрак развеялся — такая обстановка импонировала его душевному состоянию. Он поднял глаза и вздрогнул: дверь оказалась открыта, и на пороге стоял человек. Лицо его скрывала тьма, но генерал знал, кто это. Высокая статная фигура может принадлежать только его знакомому из СО.

— Ну что встал, проходи, Руслан, — собравшись с мыслями, произнёс Евгений Николаевич. — Кажется, под таким именем вы ко мне приходили в последний раз.

— Я рад снова вас видеть, не меньше вашего. Однако не следует давать волю эмоциям.

— Я потерял пятерых агентов. Вы знали, что так случится!

— Безусловно, ведь я вам дал сведения о нападении…

— …и настояли на том, чтобы отправить на такое важное дело молодого оперативника. Трое из пятерых работали у нас всего несколько лет.

— Чья подпись стоит под приказом, генерал?

Ответ был известен им обоим. Евгений Николаевич только сейчас понял насколько далеко зашёл Секретный Отдел.

— Что вам это даёт? Разве мы здесь не работаем на общее благо?

— Благо — понятие относительное, генерал. Неужели вам следует говорить об этом?

— Объясните, какое благо человечеству несёт потеря гипердвигателя? Мы не знаем, в чьих он руках. Это уже сам по себе дестабилизирующий фактор. Это очевидно!

— Вы способны предсказать те изменения в мире, которые произойдут, если телепорт станет таким же доступным, как и машина?

— Уверен, компьютеры выдали положительный результат, раз к его разработке приступили. Правительство денег на ветер не бросает, разве нет? Или вы всё-таки что-то знаете? Кто ваш информатор? — Ромин немного подался вперёд.

— Я не намерен раскрывать вам имя этого человека.

— Тогда я не понимаю, почему СО до сих пор не забрал это дело, если вы обладаете куда большей информацией, чем мы.

— Мы скованы неофициальностью, Евгений Николаевич. Это наша главная сила и наша главная слабость. Многих из нас даже не существует.

— Призраки бюрократии, — под нос буркнул Ромин. — Итак, зачем вы пришли?

— Зачем… — повторил гость и вошёл, закрыв за собой дверь. — Каждое действие имеет за собой целый набор «зачем».

— Если вы пришли философствовать, то я не очень удачный собеседник. Мы уже довольно много здесь поговорили на этот счёт.

— Отнюдь, но вы задели и мой вопрос, — приблизившись ответил гость.

— Какой? — насторожился генерал.

— Зачем вы хотите открыть участие Секретного Отдела в этом деле?

Ромин удивился, но не более. Откуда этому человеку знать, что он только что решил сделать. Разве он читает мысли? Хотя чего только в Секретном отделе не найдёшь…

— Решил лишить вас вашей слабости, чтобы вы смогли, наконец, работать в открытую, — съязвил генерал.

— Вы стали так смелы…

— После такого провала имею право. Сегодня Маркус Грене… будет проявлять повышенный интерес к моей скромной персоне. Я не знаю, чем это обернётся, но вы, я думаете, уже знаете. Таков был ваш план, верно?

— Я здесь для того, чтобы предостеречь вас от любых попыток придать гласности, явно или неявно, известный нам факт, — произнёс гость, проигнорировав вопрос, и посмотрел на бутылку. — Да, вы не очень гостеприимны, Евгений Николаевич. Почему только один бокал, вы об этом не задумывались?

— Не ждал вашего визита.

— Вы правильно делаете. Продолжайте в том же духе. Но эта тайна должна остаться между нами.

— А что будет, если я всё же настою на своём?

— О, — тот казался очень расстроенным. — Тогда вам придётся выпить эту чашу до дна, — закончил гость и постучал по бокалу. — Всего хорошего, генерал. В ближайшее время я пришлю к вам своего человека. Надеюсь, вы примите его с радушием.

— Надежда понятие очень долговечное, — произнёс генерал и проследил, как тот уходит во мрак. — Я найду способ, Руслан, — тихо прошептал он, гость уже не мог его услышать. Ромин открыл бутылку и налил полбокала. Почему-то вкус этого вина всегда стимулировал его к деятельности, этот психологический факт закрепился уже давно, и сейчас даже не представлялось возможным сказать, когда. Евгений Николаевич пригубил и откинулся на кресло. Ему предстояло найти решение весьма сложной задачи. Что бы там ни говорил Руслан, он выведет Секретный Отдел на чистую воду, даже если для этого потребуется пожертвовать карьерой!

Новое здание Европарламента, построенное всего три года назад, являлось внушительным строением не только по этажности, но и по убранству внутренних помещений. Здесь всё сверкало золотым цветом и элитным мрамором. Холл, как лицо здания, где сейчас вот-вот должна была состояться пресс-конференция, был ещё более роскошен, чем все остальные помещения. Конечно, это была лишь имитация. Кто ж на самом деле станет выставлять золотые украшения? Но имитация настолько удачная, что многие корреспонденты, засматривались то на гроздь многокилограммовой люстры, то на плавные узоры стен, выполненные в стиле времён расцвета Французской Империи. Все эти изыски были призваны напомнить и чиновникам и просто гостям о многовековой истории Европы. Несмотря на свой «старомодный» вид, здание было высокотехнологичным и довольно удобным в плане расположения кабинетов и иных мелочей, что незаметно упрощают жизнь людям. Даже снаружи оно органично вписывалось в технократичный вид небоскрёбов европейской столицы. Здание Европарламента окружал большой зелёный ковёр, видный даже с самолёта. Эти гектары земли, выделенные в центре густонаселенного города, уже сами по себе говорили о стоимости проекта и вложенного в него труда по восстановлению культурного слоя почвы. Однако толпы собравшихся здесь журналистов приехали не за тем, чтобы упиваться великолепием, а услышать ответы на интересующие их вопросы.

Пять трибун, раскрашенных в цвета флагов стран-участниц Саммита, возвышались над мраморным полом холла. Даже, учитывая, что здесь собралось более сотни корреспондентов, было довольно тихо, но охрана, облачённая в синюю форму, недоверчиво смотрела на гостей, словно подозревая в каждом из них заговорщиков. Списки давно проверены и утверждены, но ситуация вынуждала: ряд полицейских стоял между журналистами и трибунами, к которым вот-вот должны подойти лидеры стран. Однако время, отпущенное на переговоры, закончилось час назад, но никто не появлялся. Единственное, что оставалось делать, это ждать…

Вздох одной из женщин заставил повернуться всех к лестнице, где только что показались лидеры России, Европы, США, Китая и Индии. Цепкие журналисты тут же обратили внимание на выражения их лиц, пытаясь предугадать ответы на ещё незаданные вопросы. Зал замер в ожидании. Пока руководители стран не подошли к трибунам и не одели наушники для связи с переводчиками, никто не произнес ни звука. Лишь, когда прошла вступительная часть и журналистам дали понять, что можно начинать, множество рук и табличек с названиями газет и телеканалов как по команде поднялись вверх.