Ее вдруг осенила замечательная мысль. С его связями и ее идеями они могут сделать так много для обездоленных. Да! Как только она найдет сестру, решила Мэри, она приложит все усилия, чтобы увлечь всемогущего герцога Сент-Шелдона идеей равенства, которую проповедует ее отец.

Адам появился в доме Джозефин Шепард в самый разгар стычки.

И зачем только он позволил уговорить себя нанять эту сомнительную миссис Примроуз! Едва она переступила порог Брентвелл-Хауса, как тут же отказалась выполнить просьбу Фенвика последовать за ним вниз и понести мешок с бельем. Адаму пришлось отчитать ее, а потом успокаивать своего камердинера, оскорбленного в лучших чувствах.

Вот вам и благородный эксперимент Мэри!

И все же ей удалось задеть в его душе какую-то струнку, и он почувствовал неловкость, вспомнив, как свысока относился к простолюдинам. Хотя он раздавал бедным подаяния, а его мать и сестра занимались благотворительной работой, Адам редко думал об этой толпе как об индивидуумах. До сегодняшнего дня.

Его вдруг заинтересовали женщины с улиц, подобные миссис Примроуз. Живет ли она в грязной каморке, в которой кишат крысы? Хватает ли тех нескольких пенсов, что она выручает за яблоки, чтобы купить еду и одежду? Должен ли он заботиться о тех, кто не в состоянии сам позаботиться о себе? Адам размышлял над этими вопросами всю дорогу до дома Джозефин, где Мэри готовилась к маскараду. На улице моросил серый дождь, разогнавший людей по домам. Он заметил только горбатого сторожа в конце улицы, начинавшего ночной обход района.

Когда никто не ответил на стук, Адам дернул за ручку, и оказалось, что дверь не заперта. В небольшой прихожей с картинами в золоченых рамах и хрустальной люстрой было сумеречно.

Когти застучали по мраморному полу – это старая дворняжка ковыляла к нему со стороны погреба. Адам рассеянно погладил свалявшуюся шерсть пса. Собака тут же бросилась к лестнице и заскулила.

Сверху доносились громкие голоса. Один мужской, другой женский.

Адам взялся за перила и прислушался. Он не мог разобрать слов, лишь общий гневный тон. Кто это там с Мэри?

– Сидеть, – приказал он собаке. Дворняжка уселась на ковер.

Адам поднялся по узкой лестнице и пошел на звук громких голосов, доносившихся из спальни Джозефин. В день приезда Мэри комнату привели в порядок. Окровавленные простыни убрали, кровать под пологом застелили чистым бельем. На покрывале спал одноухий кот.

В центре комнаты нос к носу стояли Обедайя и маленькая женщина, одетая во все черное.

– Cochon![5] – воскликнула мадам Фурне, схватив серебряную щетку для волос и выпрямившись во весь свой маленький рост. – Английская свинья! Ты посмел вмешиваться в мой piece de resistance…

– Говори на языке нашего короля, чертова лягушатница! И я не дам тебе превратить этот невинный цветок в развратную девку!

Он ткнул пальцем в сторону Мэри. Словно статуя из алебастра, она стояла перед трюмо, сплетя пальцы, свет нескольких свечей освещал ее стройную фигуру.

У Адама перехватило дыхание. Перед ним стояла абсолютная копия Джозефин!

Если бы не крошечная родинка с правой стороны рта, Мэри можно было принять за ее коварную сестру. И как и ее сестра, Мэри источала невинную чувственность, которая словно создана была для услады мужчин.

Воздушное платье, ниспадая волнами, облегало пышную грудь. Ткань цвета слоновой кости создавала иллюзию наготы! Волосы – изумительная копна золотисто-рыжих завитков – зачесаны наверх. Несколько локонов касались обнаженных плеч, создавая милый образ только что вставшей с постели женщины. Кармин окрасил щеки Мэри румянцем, а пухлые губы так и напрашивались на поцелуй.

Адама пронзило воспоминание о том, каким мягким было ее тело, и безумный жар снова охватил его. Ему захотелось отменить этот дурацкий маскарад и долго, неторопливо любить ее.

А вместо этого он вынужден бросить ее на съедение волкам.

Он подошел к слугам.

– Что все это значит? Обедайя, почему ты не занимаешься своими обязанностями?

– Я пришел взглянуть, как тут дела у девочки, и хорошо сделал. Никуда она не пойдет в одном исподнем. – Бульдожье лицо Обедайи исказилось гримасой. – И это мое последнее слово.

Мадам Фурне размахивала перед его лицом щеткой, словно дуэльным пистолетом.

– Деревенщина неотесанная! – крикнула она презрительно. – На мисс Шеппард самое прекрасное платье, когда-либо украшавшее женщину. Рядом с ней все другие будут казаться увядшими цветами.

– Пожалуйста, прекратите ссориться. – Мэри подошла к Обедайе и коснулась его руки. – Я лишь хочу найти сестру. Если одежда поможет мне в этом, значит, так тому и быть.

Резкие черты мадам Фурне смягчились.

– Вы очень любите эту вашу сестру, так?

– Да, я сделаю для нее что угодно. Все, что угодно.

Ее тихий голос взволнованно дрогнул, когда она подняла глаза на Адама. Спокойная решимость в ее взгляде заставила его почувствовать, до какой степени он погряз во лжи. И все же он не отвел от нее холодного взгляда. Нельзя, чтобы она снова догадалась о его тайных намерениях. К тому времени как она узнает правду и ее доверие растает, будет слишком поздно, и она уже не сможет спасти мисс Джозефин от виселицы.

– Время на исходе, – сказал он. – Нас ждет карета. Закройте лицо вуалью.

– Минутку, пожалуйста. – Мадам Фурне присела в реверансе перед герцогом. – Позвольте мне закончить, еще одну минутку. Мне помешал этот… этот дьявол.

Обедайя погрозил ей кулаком.

– Перестань болтать. Мы, британцы, победили в войне, однако ж нам по-прежнему досаждаете вы, проклятые лягушатники.

Мадам выпятила свою плоскую грудь, и Адаму пришлось вмешаться:

– Обедайя, ступай вниз. Я хотел бы переговорить с тобой.

Ворча, старый слуга побрел вниз, громыхая деревянным протезом.

– Пять минут, и мы уезжаем, – сказал Адам Мэри и вышел из комнаты.

В прихожей пес помахал ему хвостом. Но Адам был слишком занят своими мыслями, чтобы заниматься одним из подопечных Джозефин Шеппард.

За исключением ее сестры.

Он велел лакею пройти в гостиную и закрыл двери. Мрачные тени окружили мебель, одинокое тиканье настольных часов отсчитывало бегущие секунды. Это напомнило Адаму о том, как мало у него времени, чтобы поймать врага.

Обедайя отдернул портьеры.

– Слушаю вас, ваша светлость. Но если вы собрались отругать меня за эту, что делает из девушки шлюху…

– У меня к тебе вопрос о слугах, что работали у Джозефин Шеппард.

– Вы говорите об этой ленивой толстухе поварихе? Я уже сказал сыщикам, что она и служанки разбежались, как перепуганные кролики. Побоялись, что обвинят кого-нибудь из них.

– А Мэри сказала, что ты их уволил. Сразу после того, как стреляли в моего брата.

Рука Обедайи застыла на портьере. Слабый свет тускло освещал его лицо. В пахнувшей пылью комнате воцарилось молчание.

– Говорил ты это?

Слуга скрипуче рассмеялся.

– Ну, вы меня прямо подловили, ваша светлость. Я только хотел уберечь девочку, ее доброе сердечко, от правды. Что бы она подумала, узнав, что слуги так неверны ее сестре, что даже не дождались ее возвращения? – Он покачал седой головой. – Лучше, чтоб мисс Мэри думала, что таких лентяев только и нужно вышибать под зад коленом.

– И ты не знаешь, куда отправились женщины?

– Забились по своим норам, помяните мое слово, – мрачно сказал Обедайя. – Сыщикам повезет, если они найдут их в трущобах.

Адам пристально смотрел на него.

– Это точно.

Лакей не отвел мрачного взгляда.

– Раз уж мы тут начали вопросы, ваша светлость, то и у меня есть один к вам. Мисс Мэри не хочет говорить мне о вашем плане, только сказала, что выдает себя за сестру. Чего вы хотите от нее?

Я бы хотел овладеть ею.

– Тебя это не касается.

– Еще как касается! У самого-то у меня семьи нет, так что мисс Джозефин и мисс Мэри мне словно дочери. Я не дам, чтобы они пострадали, ни одна из них.