Адам постарался сохранить на лице полную невозмутимость. Черт бы побрал тот поцелуй, черт бы побрал его самого за то, что не устоял перед обезоруживающей наивностью Мэри Шеппард. Он невольно вспомнил, что чуть не потерял голову от ее просыпающейся чувственности. Она нужна была ему не просто для удовлетворения плоти. Он вдруг ощутил желание защитить Мэри, запретить ей играть роль ее многоопытной сестры. Он хотел, чтобы она принадлежала только ему.

Он старался справиться с захлестнувшим его стыдом. Конечно, его влечет к Мэри, но он вовсе не собирается соблазнять ее. Хотя для маленькой праведницы у нее слишком много задатков грешницы.

– Я совершенно ничего не знаю о прическах и других женских хитростях, – застенчиво сказала Мэри. – Вы могли бы помочь мне, леди Софи? Если это вас не слишком затруднит.

– Ну разумеется.

– Нет, – тут же вмешался Адам. – Моя сестра не служанка.

– А кто же тогда будет помогать ей мыться и одеваться? – поинтересовалась Софи с хитрой улыбкой. – Ты?

Адам вдруг представил, как раздевает Мэри, опускает ее в медную лохань, моет каждый дюйм ее роскошного тела…

– Вообще-то тебя это не касается, – заявил Адам, – но я нанял подходящую помощницу.

«Из самого шикарного лондонского борделя», – мрачно добавил он про себя, выпроваживая сестру в прихожую. Оглянувшись, он увидел, что Мэри опять возится с вырезом платья. Если уж это творение портновского искусства заставляет ее краснеть, то завтра вечером она почувствует себя такой же нагой, как Венера Милосская.

Она даже не представляла, какой разнузданной шлюхой он собирался ее представить.

– Ты уверена, что это разумно? – вновь спросила Мэри. – Не рассердится ли герцог?

Она и леди Софи ехали в нанятой карете. Мягкое покачивание рессор должно было бы действовать успокаивающе, но Мэри дрожала от волнения, и это не предвещало ничего хорошего. В середине дня Софи внезапно появилась в городском доме Джо и заявила, что Мэри отправится с ней в Брентвелл-Хаус навестить Сирила.

Сейчас она успокаивающе похлопала Мэри по руке.

– Не волнуйся. Я знаю, как вести себя с братом. И потом, нас ведь никто не увидит. Мама всегда отдыхает во второй половине дня. Адам отправился к судье на Боу-стрит. Я доставляю тебя обратно в целости и сохранности еще до того, как он обнаружит, что тебя нет.

Мэри горячо надеялась на это. Вечером ей предстояло сыграть роль Джо, и она проснулась задолго до рассвета, не в силах больше спать от волнения. Это было даже хуже, чем ожидать, когда наступит время петь псалмы во время службы. Придуманная Софи поездка по крайней мере позволила ей несколько отвлечься, как и ее непринужденная болтовня о моде, последних сплетнях и людях того круга общества, который был очень далек от мира фермеров, пастухов и домашних хозяек с целым выводком детей, в котором выросла Мэри.

Одетая в желтое муслиновое платье с мелким рисунком и огромную шляпу с перьями и лентами, леди Софи была классическим представителем праздного дворянства. Отец учил Мэри, что, только отказавшись от богатства и положения, аристократ может надеяться на спасение души.

И все же леди Софи была приветливой и доброй. Может, ее щедрая натура свидетельствует о чистой душе? Или эта девушка со сверкающими глазами обречена гореть в аду лишь за то, что родилась в семье аристократов? Это ведь так несправедливо.

Мэри очень смущало, что ее тянет к Софи. Как и Джо, Софи воспринимала жизнь как веселое приключение. Правила и ограничения, принятые в их кругу, не могли сдержать ее жизнерадостности. Как же она, наверное, испытывала терпение своей матери, жившей по строгим правилам света!

Лицемерным правилам, поправила себя Мэри. Сент-Шелдона беспокоили только внешние приличия. Ни одной даме из общества не подобает знать, что он содержит частный дом для удовлетворения своих пороков. Дом, куда он привозил своих любовниц, целовал их, прикасался к их обнаженной груди…

Боже милостивый, с каким упоением он целовал ее! Его язык проник в ее рот, его руки крепко сжимали ее в объятиях. Мысли об этом заставили Мэри покраснеть.

К своему стыду, она хотела, чтобы он научил ее всему. Она жаждала этого. Должно быть, сам Сатана внушил ей желание позволить герцогу делать с ней все, что он пожелает.

Тяжело вздохнув, Мэри усилием воли прогнала эти мысли, это искушение плоти. Лучше удовлетворить свое любопытство по поводу семьи Брентвелл. Ей хотелось узнать, что значит расти с детства в роскоши, быть членом семьи, корни которой уходят в седую древность. И она гадала, каким был Адам в детстве, был ли он веселым и беззаботным или же таким же сдержанным, как теперь. Появилось ли это высокомерие тогда, когда он унаследовал титул? Ведь было же время, когда он был мальчишкой с взлохмаченными черными волосами и озорными синими глазами.

– Смотри, – сказала Софи. – Мы приехали.

За окном кареты появилось огромное здание из мрамора, и Мэри восторженно охнула. Шесть огромных колонн поддерживали массивный портик. Обе стороны парадного входа украшали фигуры из греческой мифологии. Десятки сверкающих окон тянулись вдоль казавшегося бесконечным фасада здания.

Странное чувство охватило Мэри. При виде этого величественного здания ей вдруг показалось, что она уже видела его раньше… где-то…

Она заморгала, и ощущение нереальности пропало.

– Боже милосердный, – выдохнула она. – Да это дворец!

Софи рассмеялась.

– Что, эта груда камней? Ты бы видела герцогский дом в Дербишире. Представляешь, там можно заблудиться и тебя несколько дней не найдут. Однажды Сирил показывал мне дом, а потом убежал и оставил меня одну. Так Адам несколько часов искал меня наверху. – Она щелкнула пальцами. – А теперь быстро опусти вуаль.

Мэри закрыла лицо тонкой вуалью как раз в тот момент, когда лакей в напудренном парике и ливрее открыл дверь и опустил лесенку. Она оперлась на его протянутую руку и ступила на толстую подстилку из соломы, устилавшей подъезд к дому.

Софи скривилась, когда солома прицепилась к подолу ее платья.

– Ужасно неопрятно, правда? Но солома заглушает стук копыт лошадей и грохот колес карет, чтобы не беспокоить Сирила.

– Он же, кажется, без сознания, – удивилась Мэри. – Может, стоит его разбудить?

– Скажи это Адаму. Никто не осмеливается нарушить его указания.

За исключением его сестры, подумала Мэри, следуя за Софи мимо огромного входа по выложенной плитами дорожке, по обе стороны которой росли идеально подстриженные кусты. Хотя на ней была ее неброская зеленая накидка, слишком трудно было остаться незамеченной, сопровождая Софи, одетую в ярко-желтую накидку с красными эполетами и шляпу с высокими перьями. Когда они огибали дом, Мэри подумала, что кто-нибудь может заметить их, слуга или родственник. Она молила Бога, чтобы никто не рассказал герцогу о даме в вуали. И почему одобрение Брентвелла имеет для нее такое значение?

Софи поднялась на террасу и открыла стеклянную дверь. Ее глаза возбужденно сверкали.

– Мы можем проскользнуть здесь, – театрально прошептала она.

Сомнения терзали Мэри.

– Может, нам лучше вернуться?

– Не будь трусихой. Что случится, если ты проведаешь Сирила?

Софи взяла Мэри за локоть и подтолкнула ее через порог. Они оказались в огромной библиотеке. Мэри вытянула шею, пытаясь разглядеть ряды аккуратных томов вдоль стен. За всю свою жизнь она не видела столько книг. Над книжными шкафами висели портреты в золоченых рамах, с которых на нее сурово взирали предки герцога. Она вдохнула приятный аромат кожаных переплетов и пчелиного воска.

– Ты читала все эти книги? – спросила она у Софи. Софи потянула ее за собой.

– Да что ты, конечно же, нет. Зачем читать, когда можно испытать настоящее приключение?

Подойдя к креслам с обивкой золотистого цвета, она сняла шляпу и расстегнула накидку.

Мэри последовала ее примеру, оставив, однако, шляпку с вуалью. Она чувствовала себя обнаженной в бледно-золотистом платье с глубоким вырезом и уже не в первый раз пожалела о том, что утратила всякую скромность.