— Всыпь им! Уделай их!

— А-а, болельщики! — помягчел Никос. — Сам-то откуда?

— Из службы Механика! — бойко отрапортовал Грег, надеясь, что он ни о чем больше не спросит. Он не только не знал, с кем сегодня играет «Гефест» или состав самой команды, но смутно представлял себе, что такое регби. Ровно настолько, чтобы отличить его, скажем, от баскетбола.

«Старый козел» вновь обратился к покорно склонившемуся к нему игроку, а Грег с Сергеем беспрепятственно сделали еще пару коротеньких шажков. Нажав на кнопку лежавшего в кармане прибора, Грег зафиксировал ментоспектр Никоса и тихонько ретировался. По дороге на трибуны Грег цепко держался за карман, отбивая все поползновения Сергея тут же вытащить прибор. Лишь оказавшись на трибуне рядом с Элом и Дженни, Грег вытащил завернутый в непрозрачную пленку детектор и, отведя руки Сергея, передал его Элу. На соседних скамьях никого не было, и Эл осторожно развернул пленку, не открывая полностью прибор. Он еще не успел это сделать, как стала заметна пульсация красного светодиода.

— А может, это на регбиста сработало? — спросил Сергей.

— Какая разница, важно, что сработало, — сказал Элмер. Грег промолчал.

— Ладно, давайте его мне в сумочку, — вдруг сказала безжизненным голосом Дженни. — Как тут сброс сделать?

— Может, не надо? — вмешался Грег. — Найдем, как проверить. Что, в конце концов, за срочность?..

Она не ответила, лишь остро глянула на него и пошла вниз. Сергей дернулся было за ней, но Эл поймал его за руку: «Сиди!»

С этого места хорошо виден был и боковой проход между трибунами, и продолжающие беседовать — прошло всего минут пять-шесть — Никос и капитан команды. Видно было и Дженни, прошедшую вниз и ставшую в сторонке — так, чтобы поблизости не было ни одного человека, но чтобы ее заметно было разговаривающим. Пока шла, она успела что-то сделать с одеждой — Грег так и не понял, что именно, вроде все было, как обычно, — и выглядела, по выражению Элмера, так, «что у любого мужика — слюни сразу до пола».

Секунд через тридцать Никос засек ее. Он быстренько свернул разговор и направился к Дженни — вроде как случайно. Оказалась она здесь — он и подошел… Они разговаривали всего несколько секунд. Дженни покачала головой и что-то сказала. Никос набычился, затем резко повернулся и удалился, вздернув подбородок. Дженни осталась стоять и лишь через минуту направилась к выходу. В руках она крепко сжимала сумочку.

В эту же ночь Дженни пришла к Грегу, и он не решился отправить ее домой. Встреча с Календикосом разбередила в душе старые травмы, и она нуждалась в самоутверждении. Его отказ стал бы еще одним ударом для нее. Да он, если честно, и не хотел, чтобы она ушла. Дженни ему нравилась, и он постоянно чувствовал ее особое к себе отношение. А главное, свое к ней особое отношение…

Грег вошел в приемную. Дженни вскочила с места и чмокнула его в щеку. Он шутливо погрозил ей пальцем.

— Ну, что тут у тебя? — спросил он.

Она посерьезнела и, вернувшись на место, открыла ящик и показала ему прикрытый бумагами детектор. Он вопросительно на нее посмотрел, и она, утвердительно кивнув, подала ему список посетителей Пушкарева. Подле шести имен стояли чуть заметные точки.

— Это всего за два дня, — пояснила она.

Грег прижал палец к губам, напоминая о подслушивающих устройствах. Лицо ее помрачнело.

— Ладно, иди. Он уже спрашивал, — кивком указала она на дверь в кабинет.

Грег приоткрыл дверь и заглянул в кабинет. Пушкарев надиктовывал что-то на кристалл, но моментально повернул голову на звук. Грег энергично поманил его рукой, Пушкарев кивнул, и Грег вышел.

— У тебя все в порядке? — озабоченно спросила Дженни.

— Нормально. Вечером расскажу, — ответил Грег. Его комната оставалась защищенной от подслушивания, он тщательно за этим следил.

Вышел Пушкарев. Грег быстро подошел к двери в кабинет, бросил внутрь электромагнитную гранату и быстро прикрыл дверь. В кабинете беззвучно рвануло, ему больно ударило по нервам.

— Компьютер! Я оставил включенным компьютер! — горестно воскликнул Пушкарев.

— Жаль! И хороший был компьютер? — равнодушно поинтересовался Грег, входя в кабинет. Пушкарев семенил следом. Почему-то у него не получалось держать этого мальчишку на дистанции. Всегда инициатива была в его руках.

— Ну вот, можно подвести некоторые итоги, — спокойно сказал Грег, садясь к столу и подождав, пока усядется Пушкарев. — Вот посмотрите, это детектор ментоспектра. Он стопроцентно выявляет «оборотней»…

— Оборотней? — поднял брови Пушкарев.

— Да, появился такой термин — с легкой руки одного знакомого. Они ведь ничем не отличаются от обычных людей — до какого-то момента. В общем, мы их теперь можем выявлять. То есть сейчас это не просто домыслы и подозрения, а совершенно достоверные сведения, основанные на показаниях приборов. Осталось выяснить, как и в какой момент происходит превращение людей в… заговорщиков, если уж вам слово «оборотни» не нравится.

— Да что слово… Мне ситуация не нравится. Все словно в дурном сне происходит… Кстати, надо бы Боучеку сообщить об этих ваших достижениях.

— Сообщил, отправил все данные и схемы детекторов, и даже один экземпляр детектора выслал. Для этого у меня свои каналы имеются. Надежные.

— И что дальше? Каков ваш план?

— В принципе можно было бы начинать массированную компанию в прессе и на видео, раскрыть всю правду — фактов у нас хватает. Но… надо бы найти последнее звено. Точнее, первое — найти, так сказать пункт вербовки, и тех, кто этим занимается. Мне кажется, от них очень близко и до руководства всей сетью «оборотней»…

— И все равно… Ну как, к примеру, можно завербовать меня или любого здравомыслящего человека? Да и понятия у вас какие-то архаические — сеть «оборотней», заговорщики… Например, из меня — какой заговорщик?

Грег с сожалением посмотрел на него:

— Вот потому и требуется массированная кампания по разъяснению существующего положения. Ясно, что у нормального человека это все в голове не укладывается. А то, что я называю «вербовкой», на самом деле является зомбированием, превращением людей в нечто иное, с иными ценностями, стремлениями и вообще всем строем мыслей…

— И какие же ценности — в наше-то время — могут оказаться настолько притягательны, что заставляют идти против всего человечества?

— Власть. Стремление распоряжаться судьбами людей и даже судьбой всего человечества. Для нормального человека власть является обузой, для оборотня это то, ради обладания чем он готов на все — убийство, подлость, предательство… Комплекс власти, вообще говоря, это болезнь, такая же, как клептомания или, скажем, клаустрофобия. Только распознать ее сложнее. Вы же понимаете, что в нормальных условиях всегда есть некоторые отклонения в ту и другую сторону, так вот из тех, у кого «в ту», традиционно и комплектуются все эшелоны управленцев — администраторов, руководителей…

— Ну спасибо… — с обидой сказал внимательно слушавший Пушкарев.

— Бросьте вы, — отмахнулся Грег. — У некоторых гены сложились так, что они музыку сочиняют, кто-то механикой увлечен. Это нормальная жизнь, а не какая-то селекция, чем, похоже, кто-то сейчас и занят…

— Вот ведь в какую штуку втравил меня Боучек!

— Так страусиная-то политика нисколько не лучше. Я на вас рассчитываю и в дальнейшем.

— Опять аварию устроить нужно? — ехидно поинтересовался Пушкарев.

Грег откинулся на спинку кресла и покачал головой:

— Нет. А вот забрать у вас Дженни — на Землю, для работы в космофлоте, придется.

— Да вы что? — подскочил Пушкарев. — Меня отсюда еще можно убрать, работы не встанут. А Дженни перевести — смерти подобно!

— Я рад, что наши оценки ее деловых качеств совпадают. В таком случае перевод ни у кого не вызовет сомнений. Я вас успокою — это будет чистейшей воды фикция. Но знать об этом не должен Никто…

— Но… а как же сама Шабуновски?