Беккер мог не спать еще несколько ночей и сейчас не очень мучился, взяв на себя обязанности стража и отгоняя сонливость. Поколебавшись, он взял во флайере сигарету — Георг Имманен курил и всегда имел под рукой запас сигарет, — отошел к берегу и закурил. С наслаждением затянувшись и выпустив струйку дыма, причем ему на мгновение стало вдруг интересно, кто из них — он или Георг, — откровенно радуется такой незамысловатой штуке, как сигарета, Беккер вдруг сообразил, что бодрствовать и изо всех сил разыгрывать неусыпного стража просто глупо. Если уж до сих пор за ними не явились и не призвали к ответу за все вчерашние художества, то скорее всего и не явятся. А уж если придут, то ничего ты с ними не сделаешь, спишь ты или нет. Так что не следует разыгрывать героя на пустой сцене и при пустом зрительном зале…
Беккер с наслаждением растянулся на теплой сухой траве и через мгновение спал сном праведника.
* * *
К городу подлетали осторожно, соблюдая все правила движения в воздухе. Никто на них не обращал внимания, никто, не следил, не пытался преследовать. Беккер предполагал, что так оно и будет, но подтверждение прогнозов удовлетворения ему не принесло.
Как заранее условились, сели у торгового центра на площади Цветов. Быстро пройдя через центр, убедились, что за ними не следят, и пошли в сторону окраины. На одной из пустынных тихих улиц все трое свернули в сторону коттеджа, стоявшего в тени гигантской столетней чинары. Память Георга продолжала оказывать свои услуги — владелец коттеджа путешествовал в горах и не собирался вернуться раньше, чем через месяц.
Вера тут же затребовала по линии доставки белье и скрылась в ванной. Евгений, потягивая охлажденный дринк, устроился перед видеоэкраном — несмотря на все жалобы, с бытовой техникой он освоился Неплохо. Здесь у него проблем не было.
Убедившись, что друзья устроились и никакой опасности им пока не грозит, Беккер вышел во влажный, с запахом сырой жирной земли воздух и не спеша направился к Центру здоровья. Это было далековато, минут на сорок ходьбы, но он не стал брать глайдер или орнитоптер, не захотел сесть и в рейсовый бас.
Примерно на полпути он передумал и пошел вправо, где в кучке высотных домов выделялась игла здания Совета Самоуправления. По дороге он все обдумал и взвесил, так что, когда перед ним открылась дверь кабинета на двадцать третьем этаже и он увидел сидящего за столом спиной к окну Мейджера, он ничуть не удивился. Он остался бы спокоен, если бы даже ему сказали, что Мейджер сидит так со вчерашнего утра. Почти так, кстати, оно и было…
— Здравствуйте… — Мейджер сделал вопросительную паузу, и Беккер церемонно представился:
Беккер. Альфа Олегович.
— Ну да, ну да… — покивал Мейджер, и Беккер понял, что он знает о том, что Беккер вернул свою психоматрицу, и о том, что он наложил сознание Георга на свое, и сейчас просто ждал этому подтверждения. «А вот этого ты все-таки не ожидаешь!» — злорадно подумал Беккер и сказал:
— Мы ведь с вами в некотором роде коллеги. Муниципальные служащие.
Увидев, как и ожидал, по глазам Мейджера, что тот ничего не понял, Беккер пояснил:
— Ну как же! Вы служащий Отдела научных исследований. Я тоже служащий, только другого управления — УОП. Управления общественной психологии…
Мелькнувшее было в глазах Мейджера беспокойство сменилось откровенной иронией, и он сказал:
— Мне кажется, особого значения это не имеет. Я дожидаюсь вас, чтобы сообщить, что вызывает по гиперсвязи Земля.
Да, разговор шел почти в открытую. Мейджер явно давал понять, что знал, где Беккер скрывался, и знал, что он придет сюда. Беккер секунду поразмыслил и решил обострить разговор:
— Что же вам помешало ответить, что я… э-э-э… погиб при невыясненных обстоятельствах? — Теперь ирония Чувствовалась уже в голосе Беккера.
Мейджер не принял предложенную игру — с усмешками и недомолвками. Он просто ответил:
— Да, собственно, ничего не мешало. Просто мы решили не делать этого.
Беккер кивнул. Он не стал уточнять, чего — «этого». «Это» могло относиться как к решению не сообщать на Землю о его исчезновении, так и к решению не организовывать ему, Беккеру, очередной смены личности. А могло относиться и к гибели — в прямом смысле. Беккер теперь отлично представлял механизм всех этих «исчезновений». Мейджер молчал, и Беккер спросил:
— Установка гиперсвязи у вас на космодроме? Мне, наверное, надо проехать туда?
— Зачем же? — пожал плечами Мейджер. — Можете прямо отсюда говорить. Я пока выйду.
— Вовсе не нужно. Мне от вас скрывать нечего. Мейджер не заставил упрашивать себя остаться. Ему интересен был предстоящий разговор, он и не скрывал этого. Вполголоса он скомандовал:
— Связь. Узел связи космодрома.
На большом экране, засветившемся в боковой стене, появился здоровенный мордастый парень. Явно копируя кого-то, он прогнусавил:
— Да, сэр. Слушаю, сэр. Чего изволите, сэр?
— Не валяй дурака, — беззлобно сказал Мейджер. — Переключи сюда вызов по гиперсвязи.
— Есть, сэр, — ухмыльнулся парень и исчез. По экрану струились полосы, проскакивали цветные искры. Беккер ждал, что вот-вот на нем появятся буквы — расшифровка сообщения. Вместо этого экран вдруг разом, вроде бы даже со щелчком исчез, явив взору Гарднера собственной персоной.
«Вот это да!» — ахнул Беккер. Для передач по гиперсвязи не существовало расстояний, не было отставания во времени. Передача принималась практически в тот же момент, когда и передавалась. Но за все в этом мире нужно платить, для гиперпередач не существовало понятия селективности. То есть на всех приемниках одновременно принимались все ведущиеся в это время передачи. Если текстовые сообщения еще можно было как-то сжимать, уплотнять, то видеоканал на гиперсвязи забивал все окончательно. Ясно, что по этой причине гиперсвязь применялась только для экстренных сообщений. А уж видеосвязь на гипер была столь редкой, что о каждом таком случае потом вспоминали годами. Видимо, на Земле придавали этому разговору исключительное значение, если решились занять гиперканал полностью…
— Ну, здравствуй, Беккер… — без воодушевления сказал Гарднер.
— Здравствуй, Поль, — как эхо откликнулся Беккер.
— Нашелся-таки… — констатировал Гарднер.
— Да я, как сегодня выяснилось, вроде бы и не терялся…
— Тебе Вульфсен привет передает. Передай, говорит, привет Беккеру.
— Майкл-Ференц? Ну что ж, польщен. Весьма. Передай и ему привет и наилучшие пожелания. — Беккер недоумевал: стоило ли занимать гиперканал ради привета от Майкла-Ференца Вульфсена?
— А как дела у тебя? Как поживает Вера Грей? Ей тут некоторые неприятности грозили за угон шлюпки, так мы это дело прикрыли. Попросили учесть смягчающие обстоятельства…
— А мне она ничего не говорила, — удивился Беккер.
— Ну, наверное, хватит! — сказал вдруг Гарднер куда-то в сторону. — Я жду, только постарайтесь побыстрее…
Он забарабанил пальцами по столу, то и дело скашивая глаза куда-то за экран. Спохватившись, он взглянул на Беккера:
— Так ты говоришь, не рассказывала? Странно, странно…
— А чего странного? Мы с ней почти еще и не виделись. Ни с ней, ни с Кузьминых. Или Слепневым…
— А ты и это знаешь? — удивился Гарднер, хотя чему тут было удивляться. Наконец он встрепенулся, уставился куда-то вбок, кивнул удовлетворенно несколько раз и широко улыбнулся Беккеру: — Ну вот, все отлично! А я боялся, что вместо тебя подсунули какой-нибудь фантом. Итак, рассказывай, что там у тебя происходит.
— Что у нас происходит? — задумчиво переспросил Беккер, ни на минуту не забывая о тихо сидящем здесь, в комнате, Мейджере. — Да в общем-то ничего особенного. Если не считать, что человек и общество в опасности!
Ну вот, главное сказано, и все обошлось. Не разверзлась земля, не залил все вокруг нестерпимым фиолетовым жаром коварный всплеск бластерного выстрела, не прервалась эта долгожданная и такая неожиданная гиперсвязь… Беккер перевел дыхание и повторил:
