Больной чувствовал себя неплохо, но каждый раз, когда профессор делал обход, его под каким-нибудь предлогом уводили из палаты. В конце концов его выписали, и смельчаки вздохнули с облегчением. Пронесло.

Месяца два спустя им сказали, что пришел тот самый больной и требует свидания с врачом, делавшим ему операцию. Они боялись выйти, опасаясь неприятностей. Но больной терпеливо дожидался в коридоре, держа под мышкой гуся, которого он принес в знак благодарности. Заодно он попросил удалить ему еще одну грыжу, с другой стороны.

– Спасибо, что рассказали, – я засмеялась. – Теперь, если приведется лечь на операцию, я потребую от врача его послужной список.

Домой я вернулась в прекрасном настроении. Доктор был весел и жизнерадостен, и в его обществе я чувствовала себя отлично.

На следующий день пришел Збышек и начал вполне серьезно выспрашивать меня, куда и с кем я ходила накануне. Когда я рассмеялась в ответ, он заключил:

– Ну ясно, опять с этим типом из Болеславца.

– Угадал. Ну и что же?

– Ничего! – ответил он со вздохом. – Я заранее приглашаю тебя провести со мной вечер в день именин Антона и Яна.

– Подожди, я возьму календарь и запишу, а то как бы мне не позабыть в вихре светских развлечений.

Збышек ушел злой, пригрозив, что больше не обмолвится со мной ни единым словом.

На стройке меня ждала новая неприятность: начались кражи. Народ вроде был тот же самый, никогда ничего не пропадало, а тут вдруг в один прекрасный день исчез ящик с гвоздями. Назавтра – электролампы. Потом какие-то инструменты. «Что такое? – гадали мы с Мендрасом. – Объект целый день охраняется, как это может быть?»

– И обидно, и зло берет, – волновался Мендрас. – В каждом поневоле подозреваешь вора. Если так будет продолжаться, придется заявить в милицию.

– Давайте посоветуемся с бригадирами, – предложила я. – А если это ничего не даст, у меня есть еще одна идея.

Мендрас собрал бригадиров и велел им предупредить людей, что, если поймают вора, он, Мендрас, лично выбьет ему все зубы. Пусть запомнят и потом не обижаются.

Потолковали, потолковали и разошлись. А вор попался, как зверь в силок, на приманку.

Воровал сторож! Мендрас, уходя с работы последним, умышленно оставил незапертым кусок линолеума. Утром, когда сторож уже шел домой, его догнал один из рабочих и привел обратно – с мешком.

Я спросила:

– Ну что скажете? Где все украденное вами?

Сторож, седой усатый мужик, стоял, переступая с ноги на ногу, и упорно молчал.

– Может быть, вы нам скажете, по крайней мере, сколько вам лет?

– За шестьдесят, – буркнул он неохотно.

Мендрас велел ему немедленно убираться ко всем чертям. И чтоб ноги его на стройке не было – только благодаря своему преклонному возрасту он так легко отделывается.

Сторож вышел без слова, а очутившись за оградой, начал выкрикивать угрозы:

– Я вам покажу! Я вас всех проучу! Я расскажу, кто тут ворует! Вы меня еще вспомните!

Несколько дней спустя наш стекольщик, вернувшись с заседания месткома, рассказал:

– Вчера сторож приходил в местком. Сначала поднял крик, что, мол, его обидели, потом заметил меня и сразу переменил пластинку. Просил помочь ему, он, мол, стар и ему трудно будет устроиться на работу. Что поделаешь? Сам виноват, разве может он теперь работать сторожем?

Однажды Мендрас сказал мне с загадочной улыбкой:

– Пришел бригадир плотников. Примите его, а то он все время топчется у двери.

– А где он?

– Да вон за дверью торчит. – Мендрас распахнул дверь. – Посмотрите, какое у него лицо, – словно у телка, которого привели на бойню.

Я поднялась и подошла к плотнику по фамилии Магдзяж.

– Что случилось? Говорите.

– Да я скажу, пани начальница, пусть только Мендрас не строит такие рожи.

Я строго взглянула на Мендраса.

– Так вот, мы тут большинство из одной деревни, из Немодлинца, под Ополем. А я вот женюсь и буду в крещенье свадьбу играть. Ребята, значит, говорят: вот если пани начальница к тебе пожалует, тогда это будет настоящая свадьба. Я им толкую, что вам, мол, некогда, а они, черти, смеются, да и только. Тогда я сказал: а что, возьму да и приглашу, а они говорят – слабо тебе.

– От души вас поздравляю. Благодарю за приглашение, я обязательно приеду.

– Большое спасибо! – крикнул Магдзяж и бросился вон из комнаты.

И тут же я услышала его голос в коридоре:

– Ну, чья взяла? Быстро ставь пол-литра, да еще колбасу в придачу! Пани начальница приедет на свадьбу, сама обещала.

– Ну, наконец-то мужик храбрости набрался, – радовался Мендрас. – Мы уж думали, он свадьбу отложит, так ему хотелось вас пригласить. У них очень хорошая бригада. Добросовестные мастера и хозяева хорошие. Ребята что надо.

Зал был переполнен. В тот день не работал никто, кроме телефонистки и вахтера. Шли перевыборы месткома.

Председатель месткома Поллак вышел на трибуну, чтобы отчитаться за два года работы. Зал встретил его аплодисментами, он пользовался большой популярностью.

Отчет месткома произвел впечатление. Председатель обошелся громких фраз, доклад был сделан по-деловому. Все мы, слушая его, испытывали как бы личное удовлетворение.

Два года – срок и долгий и короткий. За это время открыли врачебные и зубоврачебные кабинеты для работников треста. Все до единого ребятишки побывали в летних лагерях. Рабочее общежитие, в недавнем прошлом настоящий притон, стало образцовым. В области повышения квалификации тоже было чем похвастаться. Семь человек рабочих учились в строительном техникуме, и местком следил за их успехами в учебе. Многие занимались в вечерних школах.

Конечно, были и недостатки, Особенно в области техники безопасности. Да и условия работы в строительстве по-прежнему оставляли желать лучшего.

Но некоторые цифры, приводимые Поллаком, были грандиозны. Полностью механизирован вертикальный транспорт. Кроме того, механизированы шестьдесят процентов горизонтального транспорта и восемьдесят процентов земляных работ. Это кое-что значило.

Я внимательно слушала отчетный доклад. Это было сопоставление теории с практикой, которое время от времени необходимо делать. Когда итоги положительны, жить становится легче. Убеждаешься в правильности решений ЦК, несмотря на то, что они излагаются зачастую малопонятным, напыщенным языком и что их не всегда правильно претворяют в жизнь.

Слова Поллака о задачах, которые стоят перед производством, и о необходимости увеличения производительности труда прозвучали убедительно. Ему не пришлось цитировать классиков марксизма. Достаточно было сказать, что конкретные социальные достижения требуют усилий всего коллектива. Это понимал каждый.

В перерыве ко мне подошел начальник производственного отдела и спросил шепотом:

– Вы будете голосовать за Поллака?

– Конечно!

– Не советую. Им недовольны. На последнем партийном бюро его сильно критиковали.

– Это меня не интересует. Я сама выдвину его кандидатуру, если этого не сделает до меня кто-нибудь другой.

Кандидатуру Поллака выдвинули, и, хотя один из членов бюро долго рассказывал собранию о необыкновенных достоинствах какого-то нового сотрудника, подавляющее большинство голосов получил Поллак.

В декабре, несмотря на морозы, нам всем было жарко. Мы сдавали пятнадцатого один дом, а двадцатого – другой. С октября я аккуратно посещала занятия в училище, там у меня уже были друзья.

– Скорей бы рождество, можно будет, наконец, как следует отоспаться. А вообще-то я праздники не люблю, – сказала я Мендрасу.

Он был удивлен.

– А я всегда жду праздников с нетерпением. Обычно езжу к родителям, под Тымборг. Старик у меня еще крепкий, как приеду – осмотрит меня со всех сторон: не изменился ли, не подрос ли часом, а потом подтолкнет к матери. И пахнет у нас дома так, что я на краю света этот запах узнаю. И снега всегда много. Одно только там не по мне – пьют много. И отказаться нельзя, скажут, зазнался. Нет, как хотите, я праздники люблю.