13 сентября
Сегодня встречали Леваневского на Щелковском аэродроме. Мы стояли у трибуны, нас никуда не пускали. Около 5 часов подъехала закрытая машина. В ней сидели Молотов, Каганович….[зачеркнуто].
К ней подбежал кто-то из оперодовцев[15] и машина отъехала с сопровождающими к краю аэродрома. Мы стояли.
Вдруг Геккер меня окликнул:
— Видел Рудзутака? Вот он пошел к машинам!
Я сразу ринулся вперед, догнал Рудзутака и пошел рядом с ним. Слышал, не оборачиваясь, как охрана сдерживала кинувшихся за мной газетчиков.
Леваневский уже рулил по аэродрому. Увидев машины он остановился, выглянул в окно. Левченко спрыгнул на землю, его окружили. Следовавший за мной хвост газетчиков распался.
Молотов пожал ему руку.
— Привет, поздравляю. Очень рады.
Каганович протянул ему большой красный конверт.
— Вам лично от товарища Сталина!
Левченко прочел и кинулся к самолету. Леваневский непрерывно кричал:
— От винта! Убьет!
Я тихо обошел самолет, нашел дверку и влез внутрь. Навтречу мне кинулся Оскар.
— Лазарь! Ты здесь! — мы расцеловались. Затем с Левченко.
— Смотри — письмо от Сталина, — показал он мне.
Я прочел, личная подпись. А на передней переборке самолета — портрет Сталина.
Леваневский вышел из пилотской кабины в общую.
— Здравствуйте, здравствуйте, вот и встретились опять!
Он крепко пожал мне руку и пошел к выходу. Подошел к Молотову и отрапортовал, вытянувшись:
— Товарищ председатель совета народных комиссаров. Разрешите доложить, что перелет Лос-Анджелес — Москва закончен благополучно.
Молотов пожал ему руку.
— Поздравляю с большим успехом. Очень рады вас видеть.
Каганович:
— Вот вам лично от Сталина.
— Как долетели? — спросил Молотов.
— Хорошо. 295 давали.
— А последний этап?
— Тяжелей. И на аэродроме здесь трудно. Боялся, что винтом фотографов убьет.
— Ну пойдемте к трибуне, нас ждут — сказал Молотов.
— А как с машиной?
— Да вот хозяин тут, озаботится — ответил Молотов, показывая на Янсона.
— Разрешите лучше мне самому отвести ее к трибуне.
— Как хотите.
Леваневский сел и подрулил. Молотов и другие ждали.
— Хозяин. Не доверяет машины, — одобрительно заметил Коганович. — А откуда тут комары?
— Леваневский из Лос-Анджелоса привез, — засмеялся Молотов.
Пошли на трибуну.
— А где семьи? — спросил Молотов.
— На соседней трибуне.
— Давайте их сюда.
— Тов. Леваневская, идите сюда — пригласил Каганович.
Митинг — см. «Правду» от 14.09
14 сентября
Дали о полете Юмашева с пятью тоннами. Вечером вытащили Леваневского и Левченко к нам в редакцию. Затем по его приглашению я и Оскар поехали к нему домой.
Пред этим мне позвонил Чкалов и сообщил, что завтра «ДНТ-35» летит в скоростной перелет в Ленинград и берет меня с собой.
— Еще кто-нибудь?
— Никого.
У Леваневского был Янсон,[16] (вычеркнуто), Водопьянов, Ушаков,[17] Серкин,[18] Жигалев и мы. Было весело и хорошо.
Водопьянову я сказал о своем проекте.
— Согласен?
— Согласен!
15 сентября
Слетал в Ленинград. Написал (см. «Правду» от 17 сентября) Толковал с Громовым: вмешался Молотов. Ответа еще нет.
Вечером узнали, что Сталин прислал приветствие Юмашеву. Я ему позвонил, передал текст, поздравил. Взял беседу.
16 сентября
Юмашев сходил сегодня с 10 тоннами.
19 сентября
Сегодня прибыл Молоков со своим экипажем из северного перелета. Встречали на Москве-реке. Были Молотов, Ворошилов, Каганович, Андреев, Хрущев.
Была очень теплая встреча. Хрущев обнявшись ходил с Молоковым, долго с ним разговаривали Каганович и Ворошилов. (см. отчет в № от 20 сент.)
21 сентября
Летали вместе Юмашев и Рыков. Рыков не дотянул до аэродрома и сел в лесу. Снес крыло. Не хватило бензина.
— Почему вы полетели? — Юмашева.
— Было поздно. Но раз полетел Рыков…
22 сентября
Звоню Дейну.[19] Он отвечает:
— У меня сидит Моисеев. Хочет идти с 5 и 10 тоннами. Просят приборы.
Звоню Коккинаки.
— Договорился я с Марголиным о машине. Хотел сам слетать — забросить груз, чтобы весь кагал не достал. Узнал Яша — говорит, зачем отдавать славу чужому заводу. Уговорил. Сейчас просил у меня приборы. Вот горячка! А мне скоро лекцию читать. Тяжелее полетов.
Был Юмашев.
— Громов не хочет. Бразильцы отказались. Намечаем французскую Гвиану. Тысяч 11. Громов говорит — мало, нет смысла. А я думаю — стоит, лежит — надо взять. Трасса только труднее.
Рассказал забавную историю. Испытывал он «Сталь-6» Бартини. На земле пробовать нельзя, надо в воздухе. А машина с одним колесом и паровым охлаждением. Все говорят не выйдет. Поднялся — и сразу ничего не видать. Пар как из самовара. Приборов не видать — в тумане, как в бане. Боится разлетится хозяйство. Быстренько сел. Потом разобрался. Летал — садился отлично. Талантливый конструктор.
— Обязательно хочу сходить на осеннюю выставку художников. Очень люблю Юона. Вот бы привлечь к авиационной тематике. Сам начну зимой накручивать.
Вчера был Яковлев. Пионтковский летел на «ВИР-12» от Москвы — через Севастополь до Москвы, но сел в Харькове на обратном пути. 2000 км. Яковлев хочет бить около десятка рекордов. Показывал список.
24 сентября
День прошел тихо и степенно. Был на «Динамо», дал отчет на первую полосу о митинге, посвященном Испанским событиям.
Вечером позвонил Моисеев.
— Ходил на «ТБ-3» на 6000. Посидел там час — привыкал к кислородному голоданию. Слез, перелез на «СГ» — слазил на 7000 без кислорода, пробыл полчаса. Ничего, выходит.
— Приезжай, и тебя поголодаю.
Я поблагодарил, предпочитаю быть сытым, а не голодать. Его рекордная машина уже вышла из цеха, доделывается на поле.
25 сентября
Вечером зашли Леваневский и Левченко. Говорили о всяких вещах. Сигизмунд несусветно ругал АНТ. Я ему рассказал о «ЦКБ-26». Он страшно заинтересовался. Заставлял меня рассказывать и рассказывать.
— Вот это машина! Это настоящая машина!
— Постойте! — уже сейчас она значит может прийти (7х8=48 8х8=64 и т. п.) около девяти. Да можно добавить, доделать.
— Вот это машина! Обязательно надо с ней познакомиться, и с конструктором.
— А если закрыть заднее место, — вставил Левеченко.
— Погодите, Виктор Иванович. Это вещь.
— Вообще через Северный Полюс переть нет смысла. Нужно идти через полюс на побитие рекорда.
— Но машина одна, С.А. и она у Коккинаки.
— Ничего, сделают другую.
27 сентября
Вечером позвонил Кокке.
— Как дела?
— Собиаюсь лететь на высоте в Сталинград или Оренбург. Пойду как только будет погода — сейчас все станции работают на меня.
— О-кей!
— Сложно?
— Очень. В прошлом году Вилли Пост? стр29 ходил. В скафандре. И то вылез мутный. А какой был замечательный летчик!
28 сентября
Сегодня было совещание у Ткачева о прокладке воздушных путей в Америку. Выступали Ткачев, Леваневский, Слепнев, Левенко, Фарих, Карф.
Леваневский прислал мне записку: «Прошу организовать встречу с Илюшиным (конструктором). Когда можно? С.Леваневский».
Ага, начинается!
30 сентября
Утром заехал за Левченко и поехали на Москву-реку провожать Молокова в Красноярск. Погода жуткая.
— Отложи!
— Видали хуже. Это — хороша.
— Улетает наша квартира, — вздохнул Беравин.[20]
Оттуда поехали завтракать к Ляпидевскому. Затем встречал женский автопробег.
1 октября
Поехал к Прокофьеву. Ходит мрачный по кабинету. Не подписывает никаких бумаг.
