19 октября на улице Багрицкого (Кунцево), у дома 12, семью выстрелами из автомата убит Владимир Толмачев, мастер спорта по боксу, владелец кооператива и малого предприятия «Тисе», пайщик Кунцево-банка. Толмачев убит за то, что не стал платить дань кавказцам.

20 октября в Большом Черкасском переулке (центр города) убит бизнесмен Владимир Никитин, а его друг Борис Маркин тяжело ранен; в тот же день на Стромынке, у дома 21, ранен Тургам Гамбарян. У пострадавшего нашли 50 тысяч рублей и 8000 долларов.

22 октября у метро «Юго-Западная» неизвестные ранили из автоматов четырех кавказцев и уехали на белом «Мерседесе»; на Ленинградском шоссе 26 октября четыре русских боевика из автоматов в упор расстреляли два коммерческих ларька, контролировавшихся представителями кавказских группировок.

Как видно, борьба шла с переменным успехом.

«Зураба задушили „ласточкой“.» С таким названием газета «Kоммерсантъ» опубликовала подробности убийства.

Тело опознать так и не удалось. На руке трупа была наколка – «Зураб». Этот человек, как выяснилось, был ранен в спину выстрелом из пистолета, после чего вывезен в Шереметьево. Там ему связали руки, на шее затянули удавку, конец которой привязали к согнутой ноге, положили на живот и оставили умирать медленной мучительной смертью. У бандитов такой способ избавления от конкурентов называется «ласточка».

Хотим обратить ваше внимание: ни одно из пяти убийств вблизи аэропорта до сих пор не раскрыто.

Милиционеры предполагают, что шереметьевские трупы – дело рук лобненской группировки, вступившей в войну в качестве авангарда. А первую разведку боем провели балашихинские, убившие четырех чеченцев в конце августа – за то, что те покусились на землю Фрола. Однако, вопреки плану Япончика, в войне пока гибнут бандиты среднего звена.

Другие группировки пока маневрируют в третьем эшелоне. Например, останкинская банда слилась с долгопрудненскими и старается не светиться в разборках. Руководство раменской команды выразило готовность поставлять боевиков. Домодедовские попросили чеченцев держаться от греха подальше, то есть не появляться на их территории (аэропорт Домодедово, Варшавский и Нагатинский техцентры). Солнцево молчит, что вполне понятно. Молчит и милиция, наблюдая за происходящим (можно считать, что выполнено и первое бандитское условие начала войны).

Кроме этого, в Москву за последнее время подтянулось несколько иногородних группировок. Некоторые начинали сотрудничать с московскими группировками, выполнять роль боевиков, киллеров или просто пушечного мяса.

С приездом бригад из периферии в столице наметился новый криминальный передел.

Пару дней ехали на поезде. Наконец – Москва. На вокзале нас встретил Вадик. Сразу же повез на съемную квартиру. В тот же вечер пошли в ресторан.

Москва потрясла меня. Вначале я даже растерялся. Город громадный, шумный, быстрый, все куда-то бегут, торопятся... Не то что наш маленький, провинциальный, спокойный городок. Там и спешить-то некуда. А тут ритм жизни просто бешеный! Очень красиво в Москве, мне город понравился безумно.

Стали думать, как жить дальше. Жили пока с Севкой в однокомнатной квартире. Севка целыми днями мотался по Москве, с кем-то встречался, толковал. Я на эти встречи не ездил. Севка с Вадиком мотались везде сами.

Человек, который должен был встретиться с нами, Сергей Тимофеев, небезызвестный Сильвестр, лидер ореховской группировки, уехал куда-то по делам из России, не дождавшись нас. Встреча была отложена. С другими же лидерами Вадик нам встречаться не рекомендовал.

Ждать пришлось долго. За это время мы все же попытались встретиться с членами других группировок. Надо сказать, что Москва тогда была поделена на группировки из разных районов. Это были и ореховская, солнцевская, измайловская, центр города держали таганская, бауманская группировки. На севере работала коптевская. Кроме этого, были и небольшие бригады – из Останкина, Медведкова, Сокольников.

Помимо этого, в Москве действовали и несколько группировок по национальному признаку. Это чеченцы – мы их потом звали «чехи», – грузинская, армянская, азербайджанская и ассирийская.

Были и подмосковные группировки – подольская, люберецкая, долгопрудненская, одинцовская. В Москве стали появляться такие же приезжие, как и мы, – казанские, красноярские, кемеровские, новокузнецкие. Все они находились на правах союзников, то есть никакого самостоятельного дела в Москве не имели, кроме, пожалуй, новокузнецкой. Те сразу заявили о себе как о самостоятельной структуре, никого не боящейся, пытающейся поставить под свой контроль других. Приезжали на стрелку, начинали стрелять – в общем, на крови делали свой авторитет.

Наверное, именно новокузнецкая бригада нам все очень здорово и подпортила.

Когда мы стали встречаться с солнцевскими и измайловскими, те как-то помялись, навели о нас справки. Вскрылось убийство двух воров в нашем городке... В общем, не ответили ни да, ни нет, сказали – мы подумаем...

Тогда мы с Севкой здорово приуныли. Но Севка все же верил, что в криминальной Москве и нам местечко найдется.

Тут неожиданно звонит из нашего города Димка – старший, который остался в нашей бригаде. Говорит:

– Объявился ваш третий друг...

Мы поняли – он о Сашке. Неужели Сашка бежал?!

Через четыре дня Сашка приехал в Москву. Не буду рассказывать, как мы конспиративно встречали его, как он пришел к нам на квартиру. Сидели мы целый вечер, разговаривали. Выяснили, что Сашка бежал через канализационную трубу. Он вынужден был бежать, потому что вступил в конфликт с «синими», зэками, придерживающимися воровской идеи. Они его не приняли. Драка была, крутая разборка, его должны были приговорить и завалить на следующий день. Но Сашка бежал. Теперь должен жить нелегально.

– Меня объявили в розыск, – сказал нам Сашка. – Ладно, а вы-то тут как?

Мы пожали плечами:

– Пока никак. Никаких дел нет.

– Что же так?

– Одного человека ждем, Сильвестра. Он лидер ореховской структуры, должен скоро приехать. Вадик сказал, что он нас познакомит и Сильвестр нам работу предложит.

Через два дня после приезда Сашки вернулся Сильвестр. На следующий же день мы встретились с ним.

Встреча была назначена. Явились мы туда вдвоем – Севка и я. Сашка остался на квартире – нельзя было ему показываться.

Сильвестр уже сидел за столом. Рядом с ним – парень лет тридцати пяти, высокий, с холодным взглядом. Мы подошли к ним. Вадик наc представил.

Сильвестру тоже было около тридцати пяти лет. Высокий, с короткой стрижкой, черные глаза, оттопыренные уши, проницательный взгляд. Одет был в темный костюм и черную водолазку.

Сильвестр сказал:

– Слышал я про вас, про ваши делишки. Вадик мне говорил. Кое-какие справки о вас навел. Это что же, вы с ворами проблему в своем городке решили?

Мы кивнули.

– Лихо, молодцы! Говорят, у вас еще и третий красавец есть, который с зоны лыжи сделал? – спросил Сильвестр.

Мы снова кивнули.

– А чего он-то не пришел?

– Да как-то... – Мы переглянулись.

– Ну как вам столица?

– А что Москва? Она уже вся поделена, Сергей Иванович, – обратился Севка к нему.

– Не совсем поделена, конечно, но уже все хорошие места захвачены. А что вы хотите делать?

– Мы хотели с вами работать, – осторожно начал Севка. – Мы слышали, что у вас существуют проблемы – с «чехами» и с бауманской группировкой, по поводу ночного клуба «Арлекино». Вероятно, вы понимаете, что вам на два фронта не сыграть.

– И что же вы предлагаете? – с интересом спросил Сильвестр, придвигая поближе к себе пепельницу, стоящую на столе.

– Мы беремся решить проблему с центральной группировкой по поводу «Арлекинa».