«Да они ведь и правда друзья... – чуть растерянно подумал Натаниэль. Вслух сказал:

– Вы мне очень помогли, Сергей. Очень. Большое спасибо.

– Помог? – президент «Лиги» недоверчиво усмехнулся. – Чем же?

– Пока еще не знаю, – честно ответил Розовски.

На экране телевизора безостановочно шли предвыборные ролики. Понять что-либо в этом мелькании знакомых лиц и лозунгов мог только человек, постоянно интересующийся политикой. Натаниэль Розовски относился к тому счастливому меньшинству, которое узнает о существовании властей лишь тогда, когда на голову ни с того, ни с сего начинают сыпаться бомбы – как, например, во время войны в Персидском заливе. К счастью, это происходило крайне редко – а для такой безумной страны, как Израиль, просто удивительно редко. В прочих же случаях он вряд ли мог определить, что за депутат или министр улыбается ему с плаката или экрана. Тем более, что итогом двенадцатилетней службы в полиции стала изрядная путаница в лицах. Недавно Натаниэль долго и безуспешно пытался вспомнить, что за тип заискивающе улыбнулся ему на улице – бывший клиент, досрочно выпущенный из Абу-Кабира, или нынешний кандидат, стремящийся в парламент. Заноза засела в голове так прочно, что Розовски не успокоился, пока не выяснил наверняка. Оказалось – и то, и другое.

Поэтому во время показа предвыборной рекламы Розовски занимался экспериментами. Например, смотрел без звукового сопровождения, пытаясь угадать: к чему призывает граждан бодрый голос диктора, когда очередной кандидат с вымученной улыбкой пожимает руки торговцев с рынка А-Тиква. Или наоборот: вырубал изображение и слушал вполне бредовый звуковой комментарий, воображая видеодейство. Почему-то обычно в голову лезли совсем неприличные сцены.

Время от времени подобные упражнения доводили старенький «Хитачи» до нервного расстройства. Вот и сегодня развлечения Натаниэля привели к тому, что на экране постоянно шел один и тот же репортаж откуда-то из центральной Африки, показывающий брачные игры белых носорогов, причем сопровождались эти впечатляющие кадры бодрыми и проникновенными призывами типа: «Мир и безопасность», «Имярек (имелся в виду лидер конкурентов) опасен для государства». Больше всего Натаниэля умилило следующее совпадение: самка носорога, чем-то разозленная, ринулась на своего партнера, который испуганно припустил со всех столбообразных ног. Колоритная сцена шла под впечатляющий призыв: «Нет насилию в семье!»

Невинное развлечение с телевизором отнюдь не мешало Натаниэлю думать. Он полулежал в кресле, держа в руке дистанционный переключатель, автоматически отмечая смешные моменты, но в то же время постоянно прокручивал в голове детали последних событий.

Стоявшая на журнальном столике пепельница полна была окурков, рядом лежали две пачки сигарет – одна пустая, вторая наполовину полная.

Алекс Маркин, вот уже добрых полчаса скромно сидевший на стуле в углу, не решался ничего сказать. Наконец период глубокой задумчивости закончился. Розовски сжалился над маявшимся помощником и свихнувшимся телевизором, щелкнул выключателем и нехотя взглянул на Сашу.

– Ну что? – спросил он. – Что тебе удалось выяснить? Что насчет яда?

– Насчет яда, – Маркин полез в свой верный блокнот, нашел нужную запись. – Инсектицид Е-5000Х используется для борьбы с вредителями плодовых деревьев. Но, как мне удалось выяснить, в больших дозах смертельно опасен и для человека. Его действие в самом деле напоминает действие синильной кислоты. Е-5000Х тоже вызывает паралич дыхательных путей. Смерть может наступить через пять – двенадцать минут после того, как яд попадет в организм. Время зависит от концентрации... – Алекс закрыл блокнот. – И еще одно. Хоть ты и не поручал мне этого, я все-таки выяснил, что за улику обнаружил инспектор Алон.

Розовски воззрился на помощника со слабым интересом:

– Ну?

– Пластмассовую колбу с Е-5000Х, – торжественно сообщил Маркин. – И нашлась эта колба не где-нибудь, а на вилле Смирновых, в подсобном помещении для хранения садового инвентаря.

– Да, интересно, интересно... – пробормотал Натаниэль. – Что еще?

– Этот яд очень горький на вкус, – сообщил Маркин. И поспешно добавил: – Не волнуйся, я его не пил. И не поил никого. У меня друг учится на химическом факультете. Там, по-моему, входит щелочь... Ну, не знаю, я не специалист. Опыта суицида у меня, конечно, тоже немного. Но только Смирнов должен был сразу почувствовать горечь и просто выплюнуть...

– У него в бокале была налита горькая настойка, – сказал Натаниэль. – Я выяснял. Любимый напиток... Так что не почувствовал он горечи поначалу. Не обратил внимания. А крикнуть... – детектив покачал головой. – Видимо, что-то помешало. Или кто-то. Пока не знаю.

– Емкость с ядом – пластиковая колба, ее можно запросто купить в магазине. На этикетке написано: «Опасна при ненадлежащем употреблении»... – Алекс хмыкнул. – Формулировочка, а? При ненадлежащем. Хочешь еще одну новость? Инспектор ездил туда не по причине резко обострившейся интуиции. Как ты думаешь, почему?

– Ему подсказали, – сердито ответил Розовски. – И не имей такой привычки экзаменовать начальство на предмет умственных способностей. Начальство может крепко обидеться.

– И не думал экзаменовать! – Маркин прижал руки к груди. – Честное благородное слово. Тем более, что начальство абсолютно право. Ему подсказали.

– Спрашивать, кто подсказал, в данном случае демонстрировать полное отсутствие тех самых умственных способностей, – Натаниэль вздохнул. – Ясно, что подсказка была анонимной... – он вновь надолго замолчал. Потом сказал: – Думаю, подсказал ему некий человек в шортах и майке, с граблями и прочим садовым инвентарем на плече. Ударник садоводческого труда и, похоже, ба-альшой специалист по борьбе с разными вредителями. Вот, значит, при чем тут садовник, – Натаниэль потер переносицу. – Между прочим, Смирновы не пользовались услугами постоянного садовника. Как сообщила мне Виктория, Аркадий время от времени нанимал кого-нибудь – подстричь газоны. Обычно она уходила на это время из дому. Ее раздражает вой газонокосилки.

– Меня тоже, – сказал Маркин. – Особенно по утрам. Возле нашего дома работает такой ретивый парень – в шесть часов врубает свою машинку на полную катушку. Рехнуться можно.

Натаниэль отправился на кухню.

– Ужинать будешь? – крикнул он оттуда. – Мама уехала к родственникам в Димону, – Розовски вернулся из кухни с маленьким пластиковым подносом. На подносе горкой лежали несколько крупно нарезанных ломтей хлеба, белая коробочка с копченым мясом и две чайные чашки. Поставив на столик поднос, Натаниэль сел на прежнее место, жестом пригласив Алекса угощаться.

– В Димону? – переспросил Маркин. – Это не к тем родственникам, от которых было памятное письмо?

– К тем самым. Поехала залечивать душевную травму, полученную из-за очередного провала матримониальных планов относительно великовозрастного холостого сына, – объяснил Розовски. – По этому поводу мы с тобой могли бы чуть-чуть принять, но... – он развел руками. – Увы, у меня есть только минералка.

Маркин махнул рукой.

– Ладно, не страшно. В другой раз.

Натаниэль согласно кивнул.

– Между прочим, очаровательная была женщина, – с искренним сожалением сказал он. – Но у твоего начальника мозги повернуты в полицейскую сторону. По-моему, она испугалась, когда я ей объяснил, что «Гамлет» представляет собою классический шпионский боевик и что именно таким его автор и задумывал.

– И как же ты объяснял?

– В следующий раз, – ответил Розовски. – Вот под сто грамм и расскажу. Видимо, девушка по здравом размышлении пришла к выводу, что муж с такими наклонностями не только непредсказуем, но и вообще – опасен... Вот черт, бутерброды кончились, а чай еще не закипел, – он поморщился. – Что же, значит будем ждать.

– Чего именно?

– Во-первых, когда закипит чайник. Во-вторых, информацию Офры. Кстати, – он озабоченно посмотрел на часы, – что-то она давно не звонила, тебе не кажется? Второй день. Я начинаю волноваться.