Виктория некоторое время колебалась. Детектив обратил внимание на то, что ей почему-то не понравилась оброненная им фраза насчет знакомств, скрывавшихся покойным. Она сказала, все еще хмурясь:

– Согласна. Какая мне разница – как это будет называться? Сбор информации или расследование? Главное – я хочу знать причины его смерти.

– Есть еще одно обстоятельство, – сказал Розовски. – Вдруг мое расследование подтвердит версию полиции? Версию самоубийства? Что будем делать тогда?

Виктория, нервно расхаживавшая до этого по салону, при этих словах остановилась и резко заявила:

– Тогда вы должны найти того, кто толкнул к этому! Повторяю, я уверена: Аркадий никогда бы не покончил с собой. Но если это произошло – значит, должен быть тот, кто толкнул его на этот шаг. И вы найдете его!

«Даже если этим человеком окажется его собственная жена?» – вслух Натаниэль этого, разумеется, не сказал. Он вообще ничего не успел сказать, потому что сразу же после заявления Виктории затренькал дверной звонок, и на сцене появились новые действующие лица.

Вошли двое, мужчина и женщина, из числа вчерашних гостей. Их лица показались Натаниэлю знакомыми, – в отличие от остальных, на маскараде эта пара была без масок и явно испытывала неловкость. Мужчина большею частью проводил время у доски бара, женщина либо стояла с ним рядом – не очень довольная, – либо беседовала с кем-то из гостей. Два или три раза Натаниэль видел ее рядом с переодетым хозяином и один раз – в обществе Клеопатры-Семирамиды. Розовски попытался вспомнить, когда эти двое покинули вечеринку – до смерти Аркадия или после, – но не смог.

Войдя в салон, гости поздоровались с поднявшимся при их появлении Натаниэлем и сразу же устремились к Виктории. Розовски заметил, что по лицу вдовы промелькнуло раздражение. Тут же, впрочем, уступившее место вежливой полуулыбке.

– Вика, дорогая, – мужчина положил руки ей на плечи, проникновенно посмотрел в глаза. – Нам очень, очень жаль. Я никак не приду в себя, Аркаша был моим старым другом... – он зачем-то оглянулся на женщину, круглое плоское лицо его сморщилось, словно он проглотил что-то очень кислое. – Если тебе нужна какая-то помощь, только скажи.

Его спутница молча кивнула.

– Да, конечно, – Вика осторожно сняла с плеч его руки. – Спасибо, Коля, мне ничего не нужно. Я звонила в Москву, родителям. Возможно, они переедут сюда в ближайшее время, – она подошла к дивану, села. Очень напряженно, будто на экзамене.

Женщина подошла ближе. Она была несколько старше Виктории, лет тридцати пяти-тридцати семи. Натаниэль отметил искусный грим, тщательно уложенные каштановые волосы, холодный взгляд. Темно-серое платье строгого фасона выгодно подчеркивало фигуру. При всем том пара не производила впечатления богатых людей.

– Это хорошо, что они приезжают, – сказала она. – Тебе не следует оставаться одной. Может быть, пока что переедешь к нам?

– Нет, Дина, спасибо. Мне здесь хорошо. И вполне спокойно. Кроме того, я еще не решила, стоит ли им приезжать. Не исключено, что я сама уеду отсюда. Продам эти хоромы – и уеду. Сама понимаешь: работы нет, приличной специальности – тоже.

Натаниэль почувствовал за этими короткими банальными фразами какой-то подтекст. Казалось, что эти женщины давние соперницы. Вот только что оказалось предметом соперничества?

Словно почувствовав его взгляд, Дина оглянулась. По ее лицу было видно, что она безуспешно пытается вспомнить, откуда ей знаком этот немолодой высокий мужчина.

– Меня зовут Натаниэль, – Натаниэль вежливо улыбнулся. – Вы могли видеть меня позавчера. Мельком.

– Ах, да, верно... – судя по выражению лица, Дина не вспомнила его. – Вам сейчас следует бывать с Викой как можно чаще, – озабоченно сказала она, и Розовски понял, что его записывают в друзья-утешители молодой вдовы. От неожиданности он смутился, а когда в голову немедленно полезли самые пошлые анекдоты, обыгрывавшие эту ситуацию, – разозлился.

Но объяснить ничего не успел.

– Натаниэль Розовски – частный детектив, – представила его Виктория Смирнова. – По моей просьбе занимается расследованием причин смерти Аркадия. А это – наши друзья. Николай Ройзман. Его жена, Дина.

Теперь оба – и Дина, и Коля (по всей видимости, муж) – во все глаза рассматривали представителя экзотической профессии.

– Ух ты, – сказал Николай. – Частный детектив. Надо же! По-моему, мерзкое это занятие: копаться в чужом грязном белье. А? Следить за кем-то, выискивать. Хуже, чем полицейский, правда?

– Правда, – ответил Натаниэль с беспечной улыбкой. – Копаться в грязном белье всегда нехорошо. Но приходится. Почему-то оставлять грязь считается менее предосудительным. Вообще, знаете ли, Николай, иной раз я кажусь самому себе доброй и терпеливой мамашей. Проказник загадил пеленки, а я внимательно так рассматриваю следы его деятельности: уж не заболел ли, бедняга? Не расстроился ли желудок? Не пора ли вкатить ему хорошую порцию слабительного?

Про себя он подумал: «Очень воспитанный джентльмен. И меня обожает. С первой нашей встречи. Кажется, наши чувства взаимны».

Николай перестал рассматривать в упор широко улыбавшегося детектива и обратился к Виктории:

– А что, у полиции есть какие-то проблемы?

– Полиция считает, что Аркадий покончил с собой.

– Не может быть! – воскликнула Дина. По выражению ее лица и интонации следовало заключить, что только это и могло быть. Мало того: Дина наверняка знает, из-за кого Аркадий покончил с собой. Любой, чья проницательность отличается от проницательности телеграфного столба, мог понять: госпожа Ройзман считает виновницей трагедии Викторию Смирнову. Теперь Натаниэль окончательно убедился в том, что женщины ненавидят друг друга. Скорее всего, Дина находилась с Аркадием в близких отношениях. И Виктория об этих отношениях знает. И еще – осведомленность Виктории не является секретом для Дины.

Чего не скажешь о ее муже. Судя по физиономии, этот грузный пятидесятилетний мужчина ни на какие подтексты не был способен. Впрочем, внешность обманчива. Натаниэль вспомнил покойного Аркадия Смирнова и его непрезентабельный вид.

– Что значит – самоубийство? – переспросил он. – Разве это не был сердечный приступ?

– А что, Аркадий жаловался на сердечные боли? – тут же спросил Натаниэль у Виктории. Та немного смутилась.

– Нет, – ответила она. – Просто я не хотела говорить по телефону об отравлении.

– Отравление? – казалось, у Николая вылезут глаза на лоб. – Отравление чем?

– Каким-то ядом, разумеется, – объяснил Розовски. – Скажите пожалуйста, мы не могли бы побеседовать? Как-нибудь на днях?

Тот коротко взглянул на жену и вдруг опустил глаза.

– А чего там беседовать... – угрюмо сказал он. – Нечего нам беседовать, ничего я не знаю. Мы и ушли-то раньше. До того, как его нашли...

– Нам пора! – заявила Дина. И, коснувшись губами щеки Виктории, сказала: – Держи себя в руках, дорогая. Если что-то понадобиться – не стесняйся, звони в любое время.

– Секундочку! – крикнул вслед Натаниэль. – Не стоит уходить так поспешно, знаете, это очень похоже на попытку скрыть какие-то сведения...

Чета Ройзманов при этих словах остановилась, будто натолкнувшись на невидимую преграду.

– Что вы хотите этим сказать? – воинственно вопросил Николай. При этом он сурово нахмурился и попытался угрожающе выпятить вперед челюсть. Поскольку челюсть надежно скрывалась жировыми отложениями, вперед выпятились два плохо выбритых подбородка.

– Ровным счетом ничего, – ответил Натаниэль.

– Нет-нет, вы обвинили нас в попытке что-то скрыть! – Ройзман мерил сыщика уничтожающим, как ему казалось, взглядом.

– Вовсе нет, я только сказал, что в глазах полицейского следователя, например, ваше нежелание отвечать на вопросы, – причем, заметьте, вы даже не знаете, что именно я хочу спросить, – весьма напоминало бы попытку скрыть от следствия важную информацию, – все это Натаниэль произнес легким беспечным тоном, глядя поверх головы возмущенного толстяка.