– Что это у тебя? – поинтересовался Маркин, бросив недовольный взгляд на начальника.

– Да так... – неопределенным тоном ответил Розовски. – Какая-то бумажка. Валялась возле балдахина.

– На ней что-то написано? – спросил Маркин.

– Да нет, ничего не написано... – отозвался Натаниэль. Он какое-то время вертел бумажку, потом поднял ее, посмотрел на просвет. Хмыкнул, немного подумал и спрятал в карман.

– Сокрытие улик, – заметил Маркин. – Ну у тебя и привычки!

– Какая это улика? – хмуро ответил Натаниэль. – Никакая это не улика. Бумажка.

– Что же ты ее не выбросил? – ехидно спросил Алекс.

– Сохраню на память. Ты за дорогой смотри, – сердито приказал Розовски. – Опять в кювет съедешь, а на меня свалишь.

Согласно классификации Натаниэля, существующие неприятности можно разделить на две большие категории. К первой относятся неприятности временные, целиком создающиеся самим человеком. Например, поленился сделать что-то важное, и после этого вынужден тратить время на исправление результатов собственной лени. Ко второй категории относятся неприятности постоянные и никак от тебя независящие.

Например, существование большого числа родственников, требующих внимания и помощи.

Утром, через два дня после происшествия в Кфар-Шауль, Натаниэля ждала неприятность именно такого рода. Когда он с мокрыми после душа волосами вышел в кухню и привычно поцеловал хлопотавшую у плиты мать в морщинистую щеку, та тут же сказала:

– Натанчик, мне нужна твоя помощь. Дело очень серьезное. Розовски встревожился.

– Понимаешь, вчера позвонила Бэлла. Так вот, у нее большие проблемы с Гариком, можешь себе представить? – мать поставила перед Натаниэлем тарелку с поджаренными тостами и тоненько нарезанным сыром.

– Бэлла, – пробормотал Розовски. – Ах да. Бэлла... – он так и не вспомнил, кто из ближайших родственников с материнской стороны носит это имя. – И что же за неприятности с... с кем, говоришь? С Гариком? Это кто, муж?

– Натан! – мать решительно грохнула кастрюлей. – Пожалуйста, не притворяйся склеротиком! Что за моду ты себе взял? Гарик – сын Бэллы. Твой, между прочим, племянник... – она замолчала, сосредоточенно хмурясь. – Нет, племянником он приходится твоему двоюродному брату Арику. А тебе... – мать задумчиво вытерла руки фартуком. – Кем же он приходится тебе?...

Натаниэль молча уплетал бутерброды, запивая их кофе. При этом он не забывал бросать на молчавшую мать вопросительные взгляды. Сарра Розовски обладала примерно тремя десятками (а может, и сотнями) родственников, имевших обыкновение сваливаться на голову в самый неподходящий момент и с самыми невообразимыми проблемами. Натаниэль очень надеялся, что на этот раз проблема сведется к плохой успеваемости неизвестного племянника. Или его мальчишеской грубости. Неясно было, впрочем, мальчишка ли он. Иные племянники, остро нуждавшиеся в помощи, приближались к пенсионному возрасту.

– Неважно, – наконец, сказала мать, окончательно запутавшись в родственных связях своего семейства с взывающими о помощи Бэллой и Гариком. – В общем, она случайно вскрыла письмо, присланное ему. И прочитала. Ну, ты понимаешь: все-таки, сын. Она бы ни в коем случае не стала читать запечатанное, но раз уж вскрыла – по ошибке. В общем, прочитала.

– И что же? – Натаниэль окончил завтрак, отодвинул пустую чашку. – Вообще-то, читать чужие письма всегда считалось занятием предосудительным, если они не были написаны классиками марксизма-ленинизма. Об этом даже в Талмуде написано... Так что? Что оказалось в письме? Инструкции по похищению начальника генерального штаба? Тайный план русской мафии по захвату контроля над тель-авивским рынком А-Тиква?

– Перестань болтать глупости! – Сарра Розовски сердито поджала губы. – С тобой невозможно говорить серьезно, а дело очень серьезное! Бэлла лежит с гипертоническим кризом, Борис – это ее муж, – собирается идти в полицию, но боится оставить Бэллу! А ты тут шуточки шутишь: штаб, рынок... Взял себе моду смеяться над матерью!

– Я вовсе не смеюсь, мама... Так что же там было, в этом письме? – спросил Натаниэль. – И, кстати говоря, сколько лет моему племяннику Гарику?

– Гарику, слава Богу, уже пятнадцать. А в письме... Я сейчас покажу, – мать быстро выпорхнула из кухни и тут же вернулась с двумя листками бумаги, приколотыми к конверту. – Вот, прочитай.

Прежде, чем читать письмо, Натаниэль внимательно осмотрел конверт, обратный адрес: «Беэр-Шева, улица Жаботинского...» Край конверта оказался оторванным – случайно или нарочно, – так что ни номера дома, ни номера квартиры не было. «Будем надеяться, что улица Жаботинского в Беэр-Шеве не самая длинная», – подумал Натаниэль.

– Читай, читай! – потребовала мать. – Что ты марки разглядываешь?

Розовски послушно прочитал:

«Здравствуй, Гарик! Спасибо за письмо...»

– Это можно пропустить. Читай дальше. Со второй страницы, – подсказала мать.

Натаниэль послушно перевернул листок:

«Что же касается твоей просьбы, то в двух словах дело обстоит так. Рыжая телка забеременела от придурка в драных джинсах – это который взял кассу супера еще при тебе. Ты должен помнить»... Это о ком? – чуть ошарашено спросил он.

– Читай, читай, – мать скорбно вздохнула.

– «Ее папаша поклялся придурка прикончить, но пока что, по ошибке, отправил на тот свет ни в чем неповинного туриста из Мексики. Студент окончательно спился – при тебе он был маменькиным сыночком, мы еще смеялись: и говорит шепотом, и краснеет на каждом шагу. А теперь он еще и на иглу подсел. В общем, сейчас все ждут – чем закончится дело с папашей той рыжей и сможет ли полиция найти придурка, взявшего кассу (он там при этом еще убил хозяина и посетителя, ты должен помнить). Вот так обстоят наши дела, если вкратце. Пока, твой Владик»... Ну и ну, – сказал Натаниэль. – И кто же этот Владик?

– Один из его друзей. Живет в Беэр-Шеве, – ответила мать. – Гарик иногда к нему ездит. В гости. Ты можешь себе представить, в какую там компанию попал мальчик?

– Да уж, – пробормотал Натаниэль. – Хороша компания. Наркоман, грабитель. Девочка, похоже, та еще... Убийство... Хоть и по ошибке, но предумышленное. Можно, конечно, переиграть на состояние аффекта. Если найти хорошего адвоката...

– Натанчик! – мать молитвенно сложила руки на груди. – Я тебя прошу: разберись с этим делом. Выясни – что это за бандиты и сделай так, чтобы они отцепились от Гарика! Бэлла этого не переживет. И Боря тоже. Я не верю, что наш Гарик мог спутаться с такими босяками! Я уверена: они хотят мальчика запутать, а потом шантажировать! Вот помяни мое слово...

– Ладно-ладно, – Натаниэль сложил письмо и спрятал его в карман. – Позвоню в полицейское управление Беэр-Шевы, узнаю. Что-нибудь придумаем. Не переживай. И успокой родственников, спасем вашего Гарика.

– Нашего! – поправила сердито мать. – Нашего Гарика.

– Пусть нашего, – со степенями родства Розовски так и не разобрался. – Мне пора.

Зазвонил телефон. Мать сняла трубку.

– Алло... Да, сейчас, – она протянула трубку Натаниэлю. – Тебя. Женщина.

Розовски взял трубку:

– Алло, слушаю.

– Простите, что беспокою, – голос показался смутно-знакомым. – Я звонила в офис, но ваш помощник – Саша, кажется? Он сказал, что вы, скорее всего, еще дома.

Теперь Натаниэль узнал Викторию Смирнову. Настроение, и без того паршивое, упало почти до нулевой отметки. «Убью Маркина! – мрачно подумал Натаниэль. – Сегодня же, не откладывая в долгий ящик. Могу же я позволить себе поступок для улучшения душевного состояния?»

Картина убийства обалдуя-помощника так ярко предстала перед его глазами, что он даже заулыбался. И совсем забыл, что на той стороне провода ждут его ответа. Спохватившись, он произнес нейтральным голосом:

– Госпожа Смирнова, мне, право же, очень жаль. Примите мои соболезнования. конечно, я должен был приехать сам, но...

Она перебила его:

– Перестаньте, я вас ни в чем не виню. Это же действительно задумывалось, как розыгрыш. Вы не могли ничего сделать. И я звоню вовсе не для того, чтобы сделать вам выговор.