Инспектор молча кивнул. Вдруг глаза его изумленно округлились и он вполне внятно и громко выругался. Натаниэль, собиравшийся было подойти к декоративным носилкам, удивленно оглянулся. К ним быстрым шагом приближался Кинг-Конг собственной персоной. Клыки гигантской обезьяны, казалось, сверкали в радостном предвкушении.

Впрочем, приблизившись к Натаниэлю и инспектору, Кинг-Конг сдвинул маску на лоб, так что она превратилась в нечто вроде бейсбольной кепочки. Розовски с трудом сдержал стон, рвавшийся сквозь сцепленные зубы. Обезьянья маска скрывала обманчиво-добродушную физиономию Амнона Герцога, корреспондента уголовной хроники из газеты «Хадашот а-ир». Похоже, покойному Аркадию действительно удалось поддразнить газетчиков. Только вот эффект получился явно не тот, на который рассчитывал устроитель вечера.

Увидев, что Герцога в первую очередь интересует инспектор, Натаниэль поспешил притвориться помощником экспертов и деловым шагом приблизился к укрытому покрывалом телу в центре двора. Правда, остановился он на расстоянии двух метров – чтобы лишний раз не раздражать Алона, бросавшего в его сторону свирепые взгляды. Ему подумалось, что сейчас декоративные носилки напоминают фамильный склеп: драконы-гербы, вычурная резьба. Кто-то не пожалел денег на этот безумный спектакль.

Он докурил сигарету, поискал, куда выбросить. Не нашел. Затушил окурок о подошву, положил в карман. По словам эксперта выходило, что между шутливой встречей Аркадия Смирнова и неизвестного в китайской маске и до смерти Смирнова прошло не более четверти часа. Ну и ну. Встретились, поговорили.

Потом зачем-то поменялись местами (Натаниэль был уверен, что именно так Смирнов оказался в носилках: мертвого на глазах гостей в паланкин не втащишь). Это как раз легко можно было сделать. Натаниэль вспомнил о шторках, прикрывавших внутренности паланкина от посторонних глаз. Дальше... Дальше в руке Смирнова оказался бокал с отравленным вином.

Розовски хмыкнул. Кому понадобился этот идиотский спектакль? Меняться местами... С кем? И куда этот неизвестный исчез?

И когда?

Несколько раз сверкнула фотовспышка – напарник Герцога, обряженный каким-то индийским раджей, старательно отрабатывал задание. Окрик инспектора на него не подействовал никак.

Отделавшись от настырного Амнона, инспектор направился к бармену и официанту, стоявшим за стойкой бара и явно не торопившимся уходить.

Амнон ухватил за локоть Натаниэля.

– Ну, а ты что скажешь, Натан? – спросил он. – Мнение полиции мне уже известно.

– Уже есть мнение? – пробормотал Натаниэль. – Быстро ребята действуют. А думают еще быстрее.

– Так что? – спросил Амнон. – Ты знаешь, что здесь происходило?

– Вечеринка, – ответил Розовски. – На которой ты, Амнон, тоже присутствовал.

Журналист досадливо отмахнулся.

– Мы пришли сами. Никто нас не звал. Просто появилась информация – дескать, богатые русские будут гулять, устраивается маскарад, карнавал, черт-те что. Я и подумал: а вдруг?

– Вот тебе и вдруг. Извини, Амнон, я на службе. Никаких комментариев.

– Брось, Натан, ты же уже не в полиции, – усмехнулся Герцог. – Мне ли не знать!

– Именно, Амнон, именно, – ответил Розовски. – Не в полиции. Потому и должен следить за собой, – он отвернулся. Разочарованный Герцог направился к кучке испуганных гостей.

Между тем инспектор Алон закончил беседовать с официантами, вновь подошел к сыщику.

– Ну и ну, – раздраженно сказал он. – Что же получается: покойник в течение двух часов находился у тебя перед глазами, а ты ничего не заподозрил?

Против желания, Натаниэль опустил голову. Возразить инспектору Алону было нечего. Разве что объяснить, что он, Розовски, совершенно убежден в том, что покойники имеют обыкновение находиться на кладбище. В крайнем случае, в морге. Но никак не посреди ярко освещенного танцевального зала в самый разгар праздничного бала.

– Он был в маске, – Розовски чувствовал, что Алона имел все основания иронизировать. Большего провала Натаниэль не помнил за всю свою жизнь. – И потом, Ронен: это была чистой воды мистификация. Никто ничего не опасался, никто всерьез не относился к обеспечению безопасности.

– Вот как?

– Хозяин просто хотел разыграть гостей. Вернее, газетчиков... – Натаниэль понял, что его объяснения звучат как весьма неуклюжие оправдания. – Во всяком случае, так он мне сказал... Ладно, я потом тебе все объясню. Значит, мы можем быть свободными?

Не отвечая, Ронен Алон добавил, словно размышляя вслух:

– И злоумышленник мог благополучно ускользнуть у вас перед носом. Если только он был, этот злоумышленник.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Розовски.

– Может быть, господин Смирнов таким вот образом решил покончить счеты с жизнью? С кем-то договорился, потом залез в носилки, выпил яд. Судя по всему этому, – Ронен обвел рукой овальный двор, – он отличался эксцентричным характером, разве нет?

Натаниэль промолчал. Ему тоже приходило в голову такое объяснение.

– Ох-хо-хо... Ладно, идите, – инспектор махнул рукой. – Натаниэль, на твоем месте я бы вернул министерству юстиции лицензию. Кроме шуток. Детектив, на глазах которого убивают клиента, – это, знаешь ли...

Розовски повернулся и вышел. Маркин последовал за ним.

– Он прав, – хмуро сказала Натаниэль, когда они отъехали от злополучной виллы. – Какой я, к черту, детектив? Смех один.

Сидевший за рулем Маркин промолчал. Впрочем, Розовски и не требовал ответа.

– Ты видел, как эти парни ушли? – спросил Натаниэль после продолжительной паузы.

– Какие?

– Которые привезли «китайца».

Маркин отрицательно качнул головой.

– Видимо, ушли через заднюю дверь... Эх, ч-черт... – с досадой сказал Натаниэль. – Ну зачем мы ввязались в эту историю? Пошутить ему захотелось, шутник...

– Мы! – фыркнул Маркин. – Не мы, а ты!

– А ты что же – не мог меня отговорить?

Задохнувшийся от негодования Маркин чуть не завалил машину в кювет. Нажав на педаль тормоза так, что нога едва не продавила старенькой «субару» днище, он возмущенно повернулся к начальнику.

– Я не мог отговорить?! – заорал он. – Да я так мотал головой, что у меня чуть уши не оторвались!!

– А что ты орешь? – в свою очередь рявкнул Натаниэль. – Ты что – первый день со мной работаешь? Знаешь ведь, что у меня развито чувство противоречия! Хотел отговорить – надо было уговаривать принять заказ! Тоже мне... Ладно, поехали, – сказал он неожиданно спокойным тоном. – Чего ты остановился?

– В следующий раз... – Маркин вывернул на основную трассу, ведущую от Кфар-Шауль в Тель-Авив. Трасса была совершенно пуста. – В следующий раз так и сделаю. А еще лучше – просто уволюсь... Слушай, Натан, ты что – серьезно? Насчет оплаты?

– А ты как думал? – проворчал Розовски. – Хорошенькое обеспечение охраны. Ты хоть понимаешь, что в течение последних двух часов мы были телохранителями – в буквальном смысле слова. Именно хранителями тела. Бездыханного. А оно, между прочим, никуда исчезать и не собиралось... – Натаниэль мельком взглянул на помощника и снова уставился на бегущую в свете фар трассу. – Так что завтра придется ехать к вдове и возвращать чек.

Маркин тихонько вздохнул.

– Сочувствую, – сказал он искренне. – Разговаривать с вдовой при таких обстоятельствах... – он покачал головой.

– А ты не разговаривай, – посоветовал Натаниэль невинным голосом. – О чем тебе с ней разговаривать?

Маркин снова тормознул. Если бы не ремни безопасности, Натаниэль ткнулся бы носом в стекло.

– Это почему же я не должен с ней разговаривать? – спросил Маркин с подозрением. – Вообще: при чем тут я? Что ты еще придумал?

– Ничего я не придумал, – ответил Натаниэль. Похоже, его вдруг очень заинтересовала пустая дорога и натыканные по обе ее стороны дорожные указатели и огромные рекламные щиты, способные до смерти напугать малоопытного автомобилиста. – Завтра поедешь к вдове и вручишь ей чек. Вместе с нашими соболезнованиями. Вот и все. А разговаривать с ней не нужно. И прекрати останавливаться через каждые десять метров. Так мы никогда не доберемся домой... – он вздохнул, приблизил к глазам раскрытую ладонь. На ладони лежал небольшой – сантиметра полтора на два – клочок бумаги.