– Я тоже поеду.

Они упаковали завтрак и отправились прежде, чем солнце поднялось над вершиной горы. Мэй любила это время дня. Озеро было цвета голубого сапфира, а воздух был настолько прозрачен, что она различала орлов, кружащихся над ними на огромной высоте. Кайли сидела на носу, разглядывая рыбу в воде под лодкой. Мартин и Мэй сели напротив друг друга – она на корме, он по центру лодки, на веслах.

Она расслабилась и успокоилась, осознав, что Мартину не требовалось зрение, чтобы грести. Он инстинктивно знал, куда плыть. Это было его озеро, и он наизусть знал здесь каждую скалу, каждый изгиб. Он греб спиной, даже не поворачивая головы, не спуская глаз с Мэй.

Интересно, видел ли он ее или все-таки нет. Когда она улыбнулась, его лицо осталось безучастным.

– Плывут ветки, – предупредила Кайли. – Бери чуть левее.

Мартин сильнее налег на левое весло, и они проплыли мимо изогнутого корня старой сосны. Потом появилось оленье семейство, плывущее к острову. Кайли, смеясь, описывала их Мартину:

– Два родителя и два олененка.

– Ты мой олененок, – сказал Мартин.

– Я и Натали.

– Правильно, – согласился он. – Ты и Нэт.

Над рыбьей норой Мартин помог Кайли разобраться с ее удочкой. Она с удовольствием бросала леску в воду, считая, что они, наконец, поймают большую старую форель. Мартин подозвал Мэй. Она никогда не увлекалась рыбалкой, но позволила ему обнять ее и учить, как расправлять леску.

– Тебе нужна приманка, – объяснил он.

– А что едят рыбы? – спросила Мэй.

– Черных мух, правильно?

– Правильно, Кайли. Прапрабабушка только и ждет корма.

Мэй наблюдала за дочерью. Интересно, она все еще слушает голоса рыб, может ли она их слышать. Синий дневник лежал без дела с той ночи, когда видения и голоса прекратились. У Кайли не было никаких новых видений, и странно, но Мэй не хватало их.

Они дрейфовали на озере. Когда солнце поднялось выше, они натянули шляпы на глаза. Мэй уже не волновалась. Ничего не могло случиться. Как гладкая серая скала целиком ушла под воду, так и Мэй нырнула с головой в отрицание и позволила себе думать, что этот летний день будет длиться вечно. Они позавтракали, появилось марево. Воздух стал золотым, заливая Картье светом волшебства и надежды.

Кайли поймала две маленьких форельки, а Мартин три. Они отпустили их всех обратно. Когда Мартин повернул лодку к дому, Мэй показалось, что все снова встанет на свои места. Грести веслами, водить машину, кататься на коньках: он может все.

– Скала справа от нас, – предупредила Кайли. Потом, спустя несколько минут: – Ничего себе! Вы только посмотрите на ту гагару, как она ныряет за рыбой!

Может, озеро Лак-Верт обладает целебными свойствами. Может, чудо произошло в благословенном золотом свете и Мартин снова будет видеть. Они опять будут рыбачить, еще много, много лет. Они будут кататься на коньках по озеру, когда наступит зима, и будут спрашивать друг у друга, заснула ли прапрапрабабушка форель в иле на озерном дне.

Но стоило им оказаться дома, как их укромный мир, в котором царили покой и отрицание, исчез. Зазвонил телефон, и Мэй подбежала, чтобы ответить на звонок.

– Алло?

– Привет, Мэй. Это я – Жак Дэйфо.

– О, привет, тренер.

На мгновение она подумала, что, если до него дошел слух о посещении Мартином доктора Теодоры Коллинз, но его голос был слишком беззаботен. Они обменялись дежурными фразами о лете, детях и скором начале сезона. Мартин стоял рядом, и у Мэй сдавило грудь, когда она ощутила, как напрягся муж.

– Передаю трубку Мартину.

– Привет, тренер. Са ва? (Все в порядке?).

Пока Мартин говорил, Мэй распаковала корзинку. Она вымыла термосы и пластмассовые контейнеры, поло жила несъеденные персики и виноград в холодильник.

Мартин явно слушал больше, чем говорил, и Мэй почувствовала, как защемило сердце. Когда Мартин повесил трубку, он прислонился лбом к стене и долго молчал.

– Мартин, что там такое? – спросила она, испугавшись за него.

– Тренер хотел, чтобы я услышал это от него самого, – наконец заговорил Мартин. – Он собирает собрание команды. Мы встречаемся в следующий вторник, чтобы поприветствовать нашего нового вратаря.

– Вашего нового вратаря? – Мэй нахмурилась, подумав о друге Мартина, Бруно, который защищал ворота «Медведей» последние семь лет.

– Управленцы отдали за него Бруно и еще двух юнцов. У нас теперь двукратный призер Кубка Стэнли. Нильс Йоргенсен.

– Ты меня разыгрываешь.

– Я… – тут он взревел так, что кровь могла застыть в жилах его врагов, – НЕ РАЗЫГРЫВАЮ ТЕБЯ!

Он ударил кулаком в стену, пробив деревянную обшивку. Гром подскочил со своего места под кухонным столом и начал лаять. Кайли с открытым ртом застыла, упираясь обеими руками в дверь позади нее.

Мэй сделала шаг вперед, чтобы прикоснуться к нему, дать ему знать, что она рядом, но он пулей проскочил мимо нее. Мэй видела, как он побежал по дорожке к озеру, сначала не очень быстро, потом прибавив скорости и дальше в бешеном темпе. Вместе с Кайли и Громом они наблюдали, как спина Мартина превращается в пятно и он исчезает за скалой.

Когда она обернулась, она увидела, что Кайли разглядывает висящую у окна картину, вышитую крестом. Вместе они смотрели на маленьких животных, мирно спящих рядышком. Мэй прочла слова, аккуратно вышитые по границе поля:

«Волк поладит с ягненком, а леопард с козленком, и малое дитя направит и поведет их».

Кайли, должно быть, тоже прочла их, потому что, нахмурившись, она посмотрела на Мэй и грустно проговорила:

– Это я была тем маленьким ребенком. Натали сказала мне. Мне надо было отвести его куда-то, но я опоздала.

– Нет, ты не опоздала.

«Медведи» заключили сделку десятилетия. Они купили в свою команду Нильса Йоргенсена. С Нильсом – Ножом и Мартином – Золотой Кувалдой на борту «Медведи» возьмут Кубок Стэнли без всяких сомнений.

«Только сначала надо ждать залпа из всех орудий – предсказывали спортивные обозреватели. – Соперничество Йоргенсен – Картье не вчера началось, и слишком жестоко, чтобы разрешиться в одночасье только потому, что теперь они носят одинаковые свитера.

Готовясь к поездке в Бостон, Мэй вспомнила, что у нее осталось одно незавершенное дело. Мартин продолжал говорить об отмене его встречи с Тэдди, но ничто на земле не могло заставить его пропустить встречу команды.

Упаковывая вещи, Мэй достала из своего ящика комода письмо, которое Мартин бросил в корзину для бумаг, и разгладила его. Протягивая его Мартину, она обняла мужа:

– Ты выбросил вот это.

– Я знаю.

– Я вскрыла его.

Она смотрела, как он прищурился, словно перед броском, и почувствовала, что испугалась. Может, он опять, как тогда, уйдет прочь. Но она схватила его за запястье и всем телом прижалась к нему.

– Ты не должна была делать этого. – Он попытался высвободиться.

– Я знала, как ты отреагируешь, но я не согласна. Ты должен прочесть это письмо.

– У меня есть дела поважнее.

– Я знаю, ты думаешь, что ты прав, но это не так.

– Мой ужасный, треклятый враг будет моим товарищем по команде, – взорвался Мартин.

– Мартин, прочти письмо твоего отца.

– Я забуду, что ты открывала его, ладно? И все об этом, раз и навсегда.

– Ты уже уходил от меня однажды. И разбил мое сердце. Правда, Мартин. Поэтому я боялась, что ты опять уйдешь, и молчала все лето. Но ты должен прочесть его письмо. Это невероятно важно для всех нас. Пожалуйста…

– Выброси его, Мэй. – В голосе Мартина послышалась угроза.

– Не выброшу.

Он пожал плечами и пошел грузить вещи в машину.

На следующий день Мартин прошел во Флит-центр мимо толпы репортеров и фотографов. Вспышки сверка ли вокруг него. Ему выкрикивали вопросы, но он игнорировал всех. Один шаг, другой шаг. Мэй отпустила его. Она вызвалась сопровождать его, но это показалось бы подозрительным. Он шагал медленно и размеренно, стараясь не зацепиться за провода телевизионщиков.