– Кайли не шизофреник, – резко и с уверенностью в своей правоте поправил ее доктор Уитпен. – Но вы были обеспокоены не только этим.

– Мы тогда только что нашли это… – Мэй отшатнулась от своих воспоминаний, – …это тело. На самом деле уже только мешок костей. Скелет, скрепленный лишь тряпками, старыми и трепещущими на ветру. Я никогда не смогу забыть это зрелище, и Кайли не сможет.

– Сначала ей все это снилось каждую ночь, а затем она начала видеть ангелов, – проговорил доктор Уитпен, консультируясь со своими записями. – Ее второе столкновение со смертью очень вскоре потери ее прабабушки.

– Она настолько чувствительна и заботлива, – сказала Мэй. – Она не может выдержать, когда видит, что кому-то плохо. Когда они с моим мужем поймали ту рыбу этим летом, дочь сказала, что слышала, как рыба плачет. Она замирает, когда видит сбитых машинами животных на обочине дороги, и спрашивает меня о родителях и детях, которые остались у них.

– Именно это беспокоило ее, когда она увидела тело… Ричарда Перри, – сказал доктор Уитпен, рассматривая свои таблицы. – Его семья. – Он посмотрел на Мэй. – Расследование показало, что он был самоубийцей, правильно? Одинокий человек, имевший неприятности с законом. Родители на Западе, ни жены, ни детей.

Мэй кивнула:

– Кайли написала его родителям открытку с соболезнованиями.

– Я помню, – подтвердил доктор Уитпен.

– Она сострадательна, – продолжала Мэй. – И она обладает удивительным воображением. Я склонна думать, что это объясняет все остальное. Или если не все, то очень многое. Мне кажется, что нам пора прекратить наши визиты к вам.

– Если таково ваше желание, я уважу его. Хотя я надеюсь, что вы все же решите продолжать, – сказал доктор Уитпен. – Позвольте мне поговорить с девочкой, хорошо? Поинтересоваться, как идут дела, с ее точки зрения. Я хотел бы расспросить ее о бессловесных ангелах из ее снов.

Прихватив с собой синюю тетрадь, доктор Уитпен повел Мэй назад в игровую комнату. Он взял колоду с карта ми, а Кайли наблюдала за ним. Она перетасовала карты, потом он. Колода опустилась на стол, и он разделил ее на две половины.

– Верхняя карта? – спросил он.

– Красная.

Он проверил: красная.

– Теперь? – продолжал он.

– Синяя.

Доктор Уитпен показал ей, что она была права, и она захлопала в ладоши. Они прошли всю колоду. Кайли ошиблась только три раза. Он начал сначала, но ей это показалось скучным, и она направилась к кукольному домику.

Он присел с другой стороны, присоединяясь к ней. Кайли собрала кукольную семью, их домашних питомцев и их мебель. Мэй сидела и смотрела, как Кайли изображала, что кукла-девочка летает вокруг дома, словно птица.

– Кто это? – поинтересовался доктор Уитпен.

– Натали, – ответила Кайли.

– Ее кукла, ты хочешь сказать?

– Нет, Натали. Моя сестра.

– Что она делает? – спросил доктор Уитпен, наблюдая, как Кайли поднимает и опускает руки у куклы.

– Она говорит.

– Руками?

– Возможно, – ответила Кайли.

– Разве она не может говорить? – снова поинтересовался доктор Уитпен, и Мэй поняла, что он подумал о бессловесных ангелах.

Кайли улыбнулась ему, как будто он только что сказал хорошую шутку.

– Ей не нужны слова, когда она говорит со мной, – пояснила девочка. – Я и так понимаю ее.

– И что она говорит?

– «Помоги мне», – произнесла Кайли не своим голосом.

– Какая помощь ей нужна? – спросил доктор Уитпен, наклоняясь ближе.

– Я не уверена. Она не хочет свою бейсболку. И некоторые люди не могут видеть их, – сказала Кайли, казалось, она вот-вот заплачет. Положив куклу назад в кукольный дом, Кайли дала понять взрослым, что игра закончена. Она отбежала к низкому столику, где хранились бумага и мелки, и начала рисовать.

– Твоя мама вышла замуж, – сказал доктор Уитпен, последовав за ней.

– У меня теперь есть папа. – Кайли рисовала быстро и с нажимом. – И сестра.

– Натали, – уточнил доктор.

– Правильно! – Кайли засияла от удовольствия, услышав, как он произносит это имя.

– Какая она?

– Хорошенькая. – Кайли начала рисовать снова. – С крыльями и в белом платье.

– Похожа на других ангелов, которых ты видела?

Кайли замотала головой:

– Никто непохож на Натали. Она настоящая.

– А другие нет? – спросил доктор Уитпен, улыбаясь.

– Нет, но я люблю ее, и поэтому все делается совсем как по-настоящему, – сказала Кайли, глядя ему в глаза. – Я не знаю имен других, но я знаю ее имя: Натали Картье.

Мэй наблюдала за дочерью. Та снова принялась за работу, рисуя что-то на белой бумаге. Доктор Уитпен встал и подошел к Мэй. Он удивленно поднял брови.

– Натали Картье? Вы вышли замуж за Мартина Картье?

– Да. – Мэй знала, что Мартин знаменит, но как-то совсем не ожидала, что его имя будет что-то значить для ученого. – Вы – хоккейный болельщик?

– Не слишком рьяный. Я знаю это имя совсем по другой причине. Его дочь трагически погибла.

– Вы знаете и об этом? – удивилась Мэй.

– Все в Канаде знают об этом, – ответил он. – Ее дедушка был виноват в ее смерти. Он и сам был великим игроком когда-то, но он связался с преступниками. Он был косвенно виноват в смерти Натали, а позднее попал в тюрьму за договорные матчи, сокрытие денег от налогов. Это был национальный скандал.

Мэй посмотрела на Кайли, не слушала ли их девочка, но та рисовала неистово, говоря вслух сама с собой. Рисунок приобретал законченную форму: озеро, бельведер, сосны, девочка, бейсболка, плывущая по воде.

– Мартин не говорит ни о нем, ни о Натали.

– Совсем?

– Почти совсем. Это слишком болезненно для него.

– Это могло бы объяснить, почему Кайли выбрала Мартина… Тогда, наверное, есть связь, – произнес он немного возбужденно.

– Какая связь? – спросила Мэй, ощетинившись.

– Ужасная смерть, неспособность отца принять это…

– Что такое вы говорите? Что Мартин женился на мне потому, что моя Кайли ясновидящая? – Мэй подскочила. – Он даже не хотел заходить сюда. Он сейчас тут, в университетском городке… он зашел в это здание с нами и тут же за хотел уйти. Он не хочет принимать в этом никакого участия.

– Госпожа Тейлор… я хочу сказать, госпожа Картье, – сказал доктор Уитпен. – Пожалуйста. Сядьте. Простите меня, это вовсе не то, что я подумал. Пожалуйста.

Не желая расстраивать Кайли, Мэй снова опустилась на стул. Она наблюдала, как Кайли рисовала горы вокруг озера, облака в синем небе, большую рыбу под поверхностью воды.

– Что же тогда? – заставила себя спросить Мэй.

– Ваш муж может и не догадываться ни о чем. Скорее всего, так и есть. Я думаю только о Кайли.

– Кайли?

– У вашей дочери дар.

– Мы уже знаем это. – Сердце Мэй неистово колоти лось.

Ей хотелось уйти и больше не возвращаться. Мартин ждет их внизу. Она оставит дневник доктору Уитпену, и пусть он делает со всем этим все, что ему заблагорассудится.

– Конечно, но…

– С меня достаточно всего этого, – сказала Мэй. – Карты, куклы, записи ее видений. Кайли обладает даром, я соглашаюсь. Вся наша семья верит в чудеса… в той или иной форме и в некотором роде. Значит, Кайли не больна, не шизофреник.

– Нет, конечно, нет. Но в то же время она и непохожа ни на кого из вашей семьи. Она видит сквозь завесу.

– Завесу? – Мэй никогда не слышала этого раньше.

– Между мирами, – пояснил доктор Уитпен. – Этим миром и следующим.

Мэй выпрямилась и застыла.

– Что заставило вас выбрать ту тропинку в парке Лавкрафт в тот день, когда вы с Кайли наткнулись на висельника? – спросил он. – Чтобы оказаться на том месте, вам пришлось пройти пешком довольно долго, углубившись в густой лес на какое-то время. Тело провисело там долгое время. Ему предначертано было быть обнаруженным.

– Нет, – возразила Мэй.

– Ведь это Кайли попросила вас, не так ли? Она выбрала тропинку и попросила вас идти по ней, сказала, что она хочет пойти тем путем.

Мэй закрыла глаза, вспоминая тот день. Было уже прохладно, вокруг падали и падали осенние листья. Кайли схватила ее за руку и потянула через густые заросли ежевики дальше, вглубь по извилистой тропинке к небольшой полянке, где висело мертвое тело. Ричард Перри, одиночка из Калифорнии, продающий наркотики в Уорчестере, семья которого была слишком далеко, чтобы обнаружить его пропажу и начать волноваться, когда он не вернулся домой.