– Почему ты разрешил мне надеть эту бейсболку? – спросила Кайли.

Вместо ответа он только прищурился и сильнее нахмурился, глядя на поверхность озера, как будто он мог разглядеть каждую форель, плавающую в воде.

– Мартин! – позвала она его.

– Чтобы солнце не светило тебе в глаза, – наконец откликнулся он.

– Уф. – Кайли кивнула и натянула бейсболку на голову.

Вполне резонно; солнце поднималось все выше, а маме не нравилось, когда ее слишком припекало солнце. Мартин улыбнулся, увидев, что она выполнила его просьбу. Он протянул руку и поправил ей козырек.

– Вуаля? (Вот как?).

– Спасибо, па… – Кайли споткнулась на слове.

Впервые после того, как он накричал на нее, она чуть было не назвала его папой. Но она запнулась и поправилась:

– Спасибо, Мартин.

– На здоровье, Кайли, – ответил он.

Было ли это игрой воображения Кайли, или он и прав да немного расстроился? Независимо от этого, они оба продолжали ловить рыбу. Мартин больше не гневался. Кайли чувствовала мир в лодке, исходящий от Мартина, особенно когда он смотрел на бейсболку на ее голове. Создавалось впечатление, что, глядя на бейсболку, он мог видеть Натали.

– Ох, ничего себе, – вдруг воскликнула Кайли.

– Что такое? – удивился Мартин.

Натали стояла на восточном берегу, в платье, как у ангела, с холодноватым белым оттенком и сильно подрагивающими крыльями. Кайли перебралась удить на левую сторону лодки и не спускала глаз с Натали.

«Я люблю своего папу», – сказала Натали, и ее нижняя губа задрожала.

– Я знаю, – прошептала в ответ Кайли.

«Когда я вижу его, я о многом вспоминаю», – Кайли слушала и смотрела, но она не могла говорить нормальным голосом, потому что Мартин был рядом, удил рыбу с другого борта лодки. Она не отводила глаз от Натали ни на секунду.

«Он дал тебе мою бейсболку», – сказала Натали.

– Ты хочешь ее взять?

Натали опустила голову и заплакала. Ее ответ, казалось, не был «да», но это не было также «нет».

– Пожалуйста, скажи мне, – попросила Кайли.

«Он дарил мне столько всяких вещей, – сказала Натали. – Как было мне легко тогда, когда я думала, что вещи имеют значение».

– А разве нет?

Натали покачала головой:

«Я пытаюсь тебе это сказать… ты узнаешь. Но лодки, и игрушки, и даже эта бейсболка не очень важны по сравнению с любовью».

Кайли засмеялась:

– Конечно, они важны! Я могу коснуться их и вижу их.

«Некоторые вещи ты не можешь увидеть глазами, – проговорила Натали, начиная исчезать. – Помоги папе понять».

– Что? – успела спросить Кайли, пока Натали не исчезла.

«Почему она сказала, что бейсболка не имеет значения? Разве не из-за нее она плакала?»

Кайли задумалась, сможет ли бейсболка проплыть через все озеро. Она сняла ее с головы и опустила на воду. Отпуская ее, она наблюдала, как она наклонилась, как маленькая лодка, потом стремительно заполнилась водой и начала тонуть.

– Стоп, ты потеряла свою бейсболку, – сказал Мартин, пытаясь поймать ее в воде.

– Прости меня, – попросила Кайли.

– Я не заметил, чтобы дул ветер, – сказал он, отжимая бейсболку и закрепляя ее на голове девочки.

У него был очень странный взгляд, возможно, он заподозрил что-то.

– Моя голова перегрелась, – сказала Кайли, просматривая берег. – Я хотела намочить ее.

– Мы пойдем искупаемся напоследок, когда вернемся на берег, – пообещал Мартин, принимаясь грести в сторону дома.

Под соснами снова стояла Натали. Кайли думала о том, что она сказала о вещах, которые нам не дано видеть глазами. Натали послала Кайли поцелуй, и Кайли смущенно ответила ей тем же.

Перед отъездом из Лак-Верта предполагалось прощание после заключительного обеда у Гарднеров, с Дженни и Рэем, Шарлоттой и Марком. Картье не хотелось уезжать, а Гарднерам не хотелось с ними прощаться. Но хотя Тобин и тетя Энид следили за состоянием дел, Мэй понимала, что ей следовало возвращаться к работе.

Мартин принял решение поехать в Торонто с ними, чтобы отвезти Кайли к доктору, который назначил прием в июле, и уже оттуда отправиться всем вместе в Коннектикут.

Они не торопились, двигаясь вдоль реки Святого Лаврентия, останавливаясь по пути в маленьких городах. В Торонто Мартин показал им стадионы бейсбола и хоккея. Он рассказал им о Зале хоккейной славы, где были увековечены все великие игроки. Мэй пыталась слушать, но все, о чем она могла думать в тот момент, был небольшой синий дневник в ее сумке.

Наконец они добрались до Университета Твиг, университетского городка с широкими зелеными лужайками и увитыми плющом кирпичными зданиями на северной окраине города.

Кабинет доктора Бена Уитпена располагался на психологическом факультете, в старинном здании с традиционными окнами. Коридоры там были темные и прохладные, двери классных комнат сделаны из тяжелого дуба. Мартин остановился, мигая и пытаясь сосредоточиться.

– Не волнуйся. – Кайли взяла за руку Мартина.

Помощь ему, казалось, заставила ее забыть собственное не счастье при прибытии сюда. – И я испугалась в первый раз.

– Я не испуган, – ответил он. – Но тут темно.

– Не так уж и темно, – успокоила его Кайли.

– С тобой все в порядке? – спросила Мэй, заметив, как он трет глаза.

– У меня щипет глаза, – произнес он. – Мне трудно сфокусироваться. Возможно, что-то попало мне в глаза.

– Может, ты хочешь подождать нас снаружи? – предложила Мэй. – Встретимся потом.

– Возможно, я так и поступлю, – согласился он. – Я пойду посмотрю хоккейный каток. Увидимся здесь через… сколько? Через час?

– Давай через два, – сказала Мэй.

Мэй показалось странным в яркий летний день зайти сюда, в это мрачное место, с дневником, заполненным описанием кошмаров ее дочери. В то время как Мартин вышел, Мэй и Кайли поднялись еще на один этаж в лабораторию исследования сновидений и открыли дверь внутрь.

Доктор Уитпен приветствовал их. Одетый в джинсы и незаправленную рубашку поло, он походил скорее на аспиранта, чем на доктора, получающего большие дотации на проведение своих исследований. Проводив Кайли к коробке с игрушками, он посоветовал ей чувствовать себя как дома, пока он поговорит с ее мамой. Другие доктора сидели в небольших кабинах, работая на компьютерах, или говорили по телефону.

Мэй последовала за доктором Уитпеном в его кабинет. Наблюдая за Кайли через стеклянную дверь, она протянула ему свой дневник.

– Еще видения с ангелами, – сказал он, читая. – Хорошо, вы записали сюда еще и случай на борту самолета. Она услышала шумы, запах дыма прежде, чем кто-либо еще. Подошла к незнакомому мужчине, попросила его помочь вам, когда наступит время. Сказала, что его дочка предупредила ее… его дочка?

– Да, эта девочка умерла, – объяснила ему Мэй.

– Вот как. – Доктор Уитпен поднял брови. Он продолжил чтение. – Безмолвные ангелы, кружащиеся вокруг ее головы, словно бабочки моли. Интересно. Кукла Натали, желание взять куклу на свадьбу. Свадьба? – Он переспросил, поднимая глаза.

– Я говорила вам, что я вышла замуж, – напомнила Мэй.

– О, да, это замечательно. Наилучшие пожелания.

– Я вышла замуж за того мужчину из самолета.

– Того, к которому подошла Кайли? – Доктор Уитпен казался потрясенным.

– Да, – подтвердила Мэй. – Мы полюбили друг друга. Это не имеет никакого отношения к тому происшествию. – Говоря это, ей хотелось оградить ее любовь с Мартином.

– Это необычная история, – прокомментировал он.

– Я знаю, – согласилась она. – Но мы здесь, чтобы говорить о Кайли. Как я уже сообщила вам по телефону, я уже не так волнуюсь за нее, как прежде. Возможно, я допустила ошибку, водя ее к стольким докторам. Как будто она – ребенок с отклонениями.

– Вы были очень расстроены, когда мы впервые встретились, – напомнил ей доктор.

– Я знаю, – согласилась Мэй, вспоминая, какое отчаяние она испытывала тогда. – Я возила ее к тем исследователям в Нью-Йорке, и это ничего нам не дало, только один из них упомянул шизофрению…