– О, боже мой, – воскликнула она. – Позволь мне самой. – Опустившись на колени, она начала ощупывать землю, но Мартин мягко схватил ее за запястье.

– Позволь мне. – Вынув кольцо из грязи, он встал на колено и надел кольцо ей на палец. Глядя ей в глаза, он спросил:

– Мэй, ты выйдешь за меня замуж?

Она закрыла рот рукой и застыла на мгновение. Прошло несколько секунд, пока она, наконец, смогла заговорить.

– Мне нужно немного времени, – услышала она свои слова. – Не столько для меня, сколько для Кайли.

Сначала Мартин выглядел ошеломленным, и она подумала, что оттолкнула его. Она потеряла его теперь совсем; вот он возьмет свое кольцо и уйдет прочь. Он стоял перед ней на коленях и казался таким уязвимым и ранимым, что она испытывала невероятную жалость к нему. Ей не хотелось причинять ему боль. Но она обязана была позаботиться о себе и о Кайли; так было заведено уже очень давно.

– Мартин, прости меня, – попросила она.

– Хорошо, – ответил мужчина, натянутая улыбка появилась на его лице.

Он поднялся на ноги, отряхнул землю с рук.

– Я оказываюсь перед необходимостью ухаживать за тобой.

– Я не имела в виду ничего подобного.

– Я все сделаю правильно, Мэй. Я не позволю тебе произнести «нет» снова.

– Но я вовсе не говорила «нет» и на сей раз, – тихо сказала она спокойно.

– Но ты и не готова сказать мне «да».

– Я только хочу узнать тебя лучше. Я не прошу об ухаживании… ты изобразил так, будто я хочу подарки и цветы, и все такое…

– Ладно, хочешь ты этого или нет, ты это получишь. Мэй Тейлор, я уже потерял Кубок Стэнли этой весной. Я не собираюсь терять и тебя тоже.

Букеты начали прибывать уже следующим утром. Словно у них самих не было сада, заполненного цветами, теплиц, полных петуний, «Брайдалбарн» начал заполняться охапками белых роз.

– Он, должно быть, обзвонил всех цветоводов в Коннектикуте, – сказала тетя Энид.

– Где он их откопал? – спросила Кайли, протискиваясь между ними, отбирая фирменные знаки «Сифлауэрс», «Силвер-Бэй-гринери», «Блэк-Холл Уайлдфлауэр-мэгэзин». – Мама, он, видимо, тебя очень любит.

– Да, должно быть, дорогая, – сказала тетя Энид. – Понимаю, нельзя оценить материально степень привязанности, но эти розы стоят целую кучу денег.

– Я вовсе не настаивала на цветах, – сказала Мэй, думая, что она только хотела узнать побольше о нем, но в тайне трепеща от такого особого к ней отношения.

Уже прибыло двенадцать букетов по дюжине роз в каждом, и даже теперь был слышен двигатель фургона очередного цветочного магазина.

– Мэй, у тебя что, на этой неделе все гуртом играют свадьбы? – разгружая две большие белые коробки, спросил посыльный, который частенько приезжал сюда и раньше. – Иначе получается, какая-то фантазерка-невеста решила потешить себя и скупила у нас все белые розы.

– Нет, это все для нее! – воскликнула Кайли. – Все до единой!

Тем вечером Мартин заехал за Мэй в шесть, и они направились в Силвер-Бэй. Поблагодарив его за розы, Мэй чувствовала себя на удивление смущенной, словно это было ее первое свидание. Она о чем-то вежливо поинтересовалась у Мартина, он любезно ответил на ее вопрос.

– День прошел удачно?

– Да, а у тебя как?

Вдруг оба рассмеялись.

– Похоже на урок иностранного языка, – заметил он.

– Да, когда изучаешь язык, получается говорить натянуто, совсем не как в реальной жизни, – засмеялась Мэй в ответ, вспомнив урок французского языка в средней школе. – В котором часу большой универмаг закрывается сегодня вечером?

– Он уже закрылся, мадам, – подыграл ей Мартин. – Вследствие инвразии москитов.

– Кельорор! (Какой ужас!) – воскликнула она.

– Ах, так ты говоришь по-французски! – удивился он, взяв ее руку, чтобы поцеловать.

– Не очень хорошо, – сказала она, вся зардевшись, поскольку он не соглашался выпускать ее руку.

Они прогуливались вдоль доков, мимо рыболовецких лодок и лодок, с которых доставали моллюсков, мимо открытых всем ветрам лачуг, по серой гальке. Остановившись у магазина, они поздоровались со старой приятельницей Мэй, Хэзавей Ламберт в «Ковгерл-Родео». Они ели ролы из моллюсков в «Олли-Фиш-хауз», сидя за столиками, покрытыми клеенчатыми скатертями в красно-белую клетку.

Люди начали узнавать Мартина. Дрейфуя от бара, они просили, чтобы он подписал им салфетки для коктейля. Он подписал несколько, но затем попросил позволить им с Мэй спокойно закончить их ужин.

– Это происходит все время? – спросила она.

– Довольно часто, – подтвердил он. – Иногда они говорят мне, что я неправильно сыграл в последней игре. Мы достаточно далеко от Бостона, поэтому здесь не так горюют по Кубку. Но и этому придет свой черед, поверь мне.

Мэй слушала, пока он говорил о Кубке Стэнли. О том, как его отец был одним из величайших игроков Канады, как он учил Мартина и Рэя играть. Мэй ждала, пока он скажет, какие чувства он испытывал к отцу, но Мартин сменил тему.

– Мы учились играть на озере Лак-Верт, – сказал он ей.

– Что это? – спросила Мэй.

– О, это самое красивое место на земле, – объяснил он. – Подожди, пока не увидишь сама, Мэй…

Он описал глубокие воды озера, в которых отражались высокие горы и зеленый лес.

– Это невероятно. Мы называем его Лак-Верт, Зеленым озером, из-за цвета. Как будто другой мир, который лежит на глубине, заполненный соснами, дубами, кленами, деревьями всех оттенков зеленого. Зимой, когда озеро замерзает, цвета темнеют почти до черного.

– Ты любишь это место. – Она была поражена выражением его лица.

– Больше, чем какое бы то ни было другое, – сказал он. – Это – мой дом, и я хочу отвезти вас туда. Вы тоже полюбите это место.

Они сидели в «Олли», но Мэй увидела это озеро. Так же, как если бы Мартин взял ее за руку, подвел к воде, она видела горизонт, простирающийся перед ней. Горы, бодрящий свежий северный воздух, холодное небо, прозрачная зеленая вода.

– Я уверена, что полюблю.

– Когда мы можем туда отправиться? – спросил он.

Но, прежде чем она сумела ответить, официантка принесла счет, Мартин оплатил его, и пришло время идти. Они взяли сливочные рожки в «Сэндбар», затем забрались в автомобиль Мартина, чтобы ехать через холмы позади залива Силвер-Бэй, мимо большого старого аббатства, вниз по Олд Фарм-роуд к реке Коннектикут и Блэк-Холлу.

Держа его руку, Мэй не заметила, как начала рассказывать ему о себе. Она заставила его ехать через город и показала ему каменную начальную школу, которую она когда-то посещала и в которой теперь училась Кайли, свою среднюю школу, белую церковь, лихо перекрашенную художниками Блэк-Холла, в которой венчалось множество невест «Брайдалбарн».

– Это что-то старинное, – прокомментировал он.

– Церковь? По правде говоря, она сгорела во время пожара и была восстановлена всего около сотни лет назад.

– Нет, «Брайдалбарн», – уточнил он. – Ваше семейное дело. До тебя его вела целая плеяда сильных женщин, не так ли?

– О, да, – согласилась Мэй. – Моя бабушка была настоящей провидицей. Каково это убедить людей в необходимости планировать и организовывать свадьбы. Но она имела дар, и она говорила, что, если мы не используем все дарованное нам судьбой, оно сохнет и рассеивается, как труха.

Мэй сделала паузу, размышляя о других мужчинах, которых она знала.

– Тебя беспокоит мысль о сильных женщинах?

Мартин засмеялся:

– Нисколько, и я знаю, о чем говорю. Если бы ты знала мою маму! Лак-Верт красивое место, но зима там значительно суровее, чем здесь. Моя мама вела хозяйство почти без средств, сама таскала дрова, чтобы я не замерз ночью, водила меня в школу в любую погоду, в снег, по подтаявшему льду. У нас не хватало денег, но она всегда заботилась, чтобы у меня были новые ботинки или куртки?..

– Но твой отец… – Мэй страшно удивилась.

Ведь Серж играл в Профессиональной хоккейной лиге. Конечно, он хорошо зарабатывал.

– Одно ты узнаешь обо мне, – сказал Мартин, – что я больше похож на свою мать, чем на отца… и слава богу. Нам нет нужды говорить о нем. Этот вечер слишком особенный.