Когда Жаклин узнала, что на нее обратил внимание король, она широко раскрыла свои прекрасные глазки и заявила, что в таких случаях сначала полагается найти ей мужа с положением, до этого она не может разделить ложе с другим мужчиной. Это требование было вполне понятным, просьбу Жаклин признали резонной, и ей дали в мужья графа де Сези, а вместе с ним пятьдесят тысяч экю, поместье, титул и ежемесячный доход в пятьсот экю. После этого Жаклин дала свое согласие.

Она была настоящей красавицей, и Генрих осознал, что его друзья были правы, когда говорили, что подобной ей не сыскать во всей стране. Вскоре Жаклин забеременела и стала добиваться привилегий для своего будущего ребенка. Генрих всегда был благосклонен к таким требованиям, потому что стремился заботиться о своих детях так же, как их матери. Но он начал находить Жаклин скучноватой. Ее разговоры были пустыми, она не улавливала сути его замечаний, и он решил, что она просто красивая куколка.

Генрих начал сравнивать ее с Генриеттой и понял, что ему не хватает острого язычка прежней любовницы, ему хотелось услышать ее шуточки, всегда злые и направленные на членов королевского двора. Ему хотелось ее огня, страсти и непредсказуемости. Короче, ему не хватало Генриетты.

Она приняла его холодно, упрекнула в измене и сообщила, что и сама не считала для себя необходимым сохранять ему верность, собирается замуж за Гиза или Жуанвиля, чего оба страстно желают, и не уверена, что хочет принимать короля.

Генрих нашел ее неотразимой. Умолял его простить, вернуть прежние отношения. Жаклин ему наскучила. Если Генриетта к нему вернется, он будет счастливейшим человеком на свете.

Генриетта снизошла к его мольбам, но обеспокоилась. Она поняла, что Жаклин была не простой случайностью, хотя ничего особенного собой не представляла. Это был тревожный сигнал.

Париж за время отсутствия Марго стал более интересным, более веселым. И теперь, когда после развода ее отношения с Генрихом наладились, превратившись в дружеские, она не видела причины, по которой должна и дальше жить вдали от любимого родного города.

Свое возвращение в столицу Марго обставила торжественно. Люди вышли из домов, чтобы ее приветствовать. Среди них были и те, кто помнил ее еще принцессой Маргаритой, и как она всегда была в центре внимания. Говорили о роковой свадьбе и сопровождавших ее кровавых событиях, повторяли захватывающие и забавные рассказы о ее приключениях.

И вот Марго снова здесь. Ее несли в носилках, располневшую, потому что она долгие годы ни в чем себе не отказывала. На ее голове был золотистый парик, столь же нарядный, как и те, что она носила в молодые годы. В ее свите шли лакеи-блондины – она держала их из-за светлых волос, которые брала для своих париков, а также за их мужские достоинства. Ей стукнуло пятьдесят три года, и прошло двадцать два года с тех пор, как брат изгнал ее из Парижа.

Встречать Марго Генрих послал ее старого любовника, Шанваллона. Ничуть в связи с этим не разгневавшись, она нашла этот жест очаровательным. В знак дружбы Генрих также послал вместе с Шанваллоном герцога Вандомского, своего сына от Габриэлы.

Марго не утратила присущего ей в молодости обаяния. Она обняла Вандомского, сказала ему, что осанка выдает его королевское происхождение и что ей давно хотелось повидать всех его братьев и сестер. Экс-королева всем привезла подарки и заявила, что счастлива вновь оказаться в горячо любимом Париже.

Мария не испытывала желания встречаться со своей предшественницей и укоряла Генриха за то, что он разрешил ей вернуться в Париж.

– Это оскорбительно для меня, – заявила королева. – Марго была твоей женой, а сейчас таковой не является. Ты знаешь, она всегда приносила неприятности, так будет и теперь. Люди начнут говорить, что она твоя настоящая жена, и откуда мы знаем, не станет ли сама Марго заявлять то же самое?

– Ты должна ее принять, – ответил Генрих. – И не забывай о ее ранге.

– Уж не встать ли перед ней на колени? Мне, королеве?

– Она тоже была королевой – королевой Наварры и королевой Франции. Кроме того, рождена как дочь короля. Марго об этом не забывает, но и ты должна помнить.

Мария встретила ее насупившись. А Марго, хоть и располневшая и увядшая, была полна энергии, жизнелюбия, открытости. Ей очень хотелось увидеть детей Генриха, так как она начала сожалеть, что у нее самой нет семьи, все ее дети невесть где с приемными родителями, потому что их рождение было скандальным. Зато счастливчик Генрих смог собрать всех своих детей вместе – и законных, и других – в одной детской, быть все время рядом с ними! Она позавидовала ему и сочла, что, как бывшая его жена, вправе общаться с его детьми.

При встрече с королевой она держалась с изысканной любезностью, и все заметили, что в сравнении с ней Мария Медичи выглядит грубоватой, лишенной королевской грациозности. Однако Марго сделала вид, что не заметила холодного приема Марии, и высказала пожелание увидеть детей.

Генрих немедленно пригласил ей пожить в Сен-Жермен с его детьми, и Марго охотно приняла это предложение. Ее искрометная натура сразу покорила детей, а через несколько дней даже Мария неохотно призналась, что не находит в ней ничего неприятного.

Желания Марго сбылись: она нашла свое место в семье короля Франции, стала любимой тетушкой всех детей бывшего мужа. Частенько, окружив себя в детской полубратьями и полусестрами королевской семьи, она рассказывала им не вполне правдивые истории о своей жизни, в которых обычно описывала себя всеми обижаемой искательницей приключений.

Скоро Марго, чтобы быть поближе к королевской семье, приобрела в Париже дом – особняк Санс и зажила в нем в большой роскоши. Генрих заметил ей, что при его дворе нет той пышности, какая была при ее брате и отце.

– Для меня важнее, чтобы было больше удобств в домах простых горожан, – сказал он.

– О, мой дорогой Генрих, – усмехнулась Марго, – ты поистине великий король. Люди в Париже и повсюду во Франции считают, что у них еще никогда не было такого правителя. «Часто он похож на крестьянина, – говорят они, – а те, кто был до него, носили столько драгоценностей, что, если их продать, можно было бы накормить ужином весь Париж. Но Генрих IV предпочитает, чтобы хорошо ужинал его народ. Виват Генрих IV!»

– Это правда, – согласился Генрих. – Король правит только по воле своих подданных. Они охотнее его поддерживают, если по воскресеньям у них в чугунке варится курица, пусть он сам и не будет увешан драгоценностями.

– Ты всегда был простым человеком, Генрих. Помнишь, как я настояла, чтобы ты вымыл ноги, а ты окатил меня водой?

– Хорошо помню. И как ты обрызгивала постель духами после моего ухода.

– В том и состоит разница между нами, Генрих. Я воспитывалась в старом духе. Мне были необходимы драгоценности, духи, бархат. А сейчас я уже состарилась. Не пытайся изменить меня, как я пыталась изменить тебя в первые годы нашей совместной жизни. Человека изменить нельзя. Возможно, если бы я поняла это много лет назад, то по сей день была бы твоей женой и эти прекрасные дети были бы моими… хотя бы некоторые.

Он улыбнулся ей. Марго не менялась.

Это подтвердилось еще раз, когда два пажа – симпатичные юноши, которых она взяла в любовники, – поссорились из-за нее и один из них убил другого выстрелом в голову.

Марго горько рыдала над погибшим Сен-Жюльеном, ее любовники всегда становились для нее особенно дорогими после смерти. Его убийцу, молодого человека по имени Вермон, повесили во дворе ее особняка Санс. Марго сама приказала его казнить и присутствовала при этом, хотя юноша, умирая, повторял, что любит ее.

Эта история вызвала скандал – один из тех скандалов, которые сопровождали Марго всю ее жизнь.

Нет, Марго не изменилась – и не изменится никогда.

Мария распорядилась устроить в Лувре представление балета. Оно должно было называться «Нимфы Дианы». Во дворце начались репетиции.