Если бы только они поженились, он провел бы по крайней мере неделю, не вылезая из постели с этой по-колдовски неуловимой женщиной, чтобы хоть немного утолить свою жажду обладания ею. Если бы он занялся с ней любовью десяток раз подряд, это гнетущее желание, может, стало бы слабее.

Ему не столько хотелось жениться на Диане, сколько затащить ее в постель. Хотелось ощутить ее теплое и мягкое тело в своих руках. Хотелось наблюдать, как от страсти ее темные глаза становятся отрешенными. Наблюдать, с каким пылом, дерзостью и трепетом она откликается на его желание.

Рано или поздно, решительно пообещал себе Торн, у него это получится.

Но один раз он дал ей передышку, когда в середине недели пришлось отправиться в Рэй, чтобы побывать в приюте, где выросла Венера. Рэй находился от Лондона в половине дня пути, если часто менять лошадей, поэтому Торн, захватив с собой Джона Йейтса, выехал рано утром.

Заранее он послал распорядителю просьбу о встрече. Поэтому их приняли сразу по прибытии и проводили в тесную контору, где их радостно приветствовал мистер Гоф.

Это был высокий, тощий старик, которого озадачил визит Торна, но он тем не менее честно заставлял себя отвечать на вопросы его сиятельства.

– Меня интересует, – заявил Торн, – одна из ваших сирот, которую вы выпустили под именем Мадлен. Ее привезли к вам еще девочкой примерно лет двадцать назад.

Гоф сцепил пальцы и задумался.

– У нас проживало несколько девочек с таким именем, милорд.

– Она была ярко-рыжая.

– Ах, эта. Я знаю, кого вы имеете в виду Мадлен Форрестер.

Услышав знакомое имя, Торн подобрался и уголком глаза заметил, как вздрогнул Джон Йейтс.

У него были подозрения, что Венера и погибший Томас Форрестер как-то связаны, но если у них в детстве была одна фамилия, это значит, что они скорее всего были братом и сестрой, а не любовниками. Разоткровенничавшись с Дианой, Венера сказала, что у нее был брат, но их разделили, когда его отправили в другой работный дом.

– Понимаете ли, в чем дело, мистер Гоф, – у Торна заранее была заготовлена история, – я здесь по поручению моей тетки. Несколько лет назад ее сиятельство остановилась на постоялом дворе по дороге в Лондон, и ей прислуживала молодая девушка, которую звали Мадлен. Тетка забыла ее фамилию, в памяти осталось только, что она выросла в приюте в Рэйе. Ей хочется отписать ей некоторую сумму в качестве оплаты за любезность. Может, вы каким-нибудь образом поможете отыскать ее?

Видимо, приняв на веру историю Торна, Гоф кивнул.

– Мадлен уехала отсюда, когда ей исполнилось шестнадцать. Я это помню. За ней приезжал брат.

– У нее есть брат?

– Да, милорд, но я не помню его имени.

– Вы не знаете, куда они направились отсюда?

– Мне кажется, кто-то говорил, что в Лондон, но, боюсь, не скажу, куда именно.

– А что с ее семьей? Этот приют был единственным?

– Я помню, что она была из хорошей семьи. Не из Рэйя, но откуда-то поблизости. Ее родители были убиты. Весьма шокирующий инцидент. Может, моя жена расскажет вам больше. В то время она отвечала за дортуары.

Оба джентльмена ждали недолго, пока Гоф ходил за женой. Торн молча глянул на Йейтса и не сомневался, что они думают об одном и том же. Ни к чему делать скоропалительные выводы, но, вероятно, они натолкнулись на объяснение, почему Форрестер так интересовался «хранителями». Если «хранители» имеют какое-то отношение к насильственной смерти их родителей, это могло дать и Мадлен, и Томасу серьезный повод для мести.

Через несколько минут, торопясь, появилась миссис Гоф, но не смогла добавить ничего существенного к воспоминаниям мужа.

– Когда ее привезли к нам, она была злым молчаливым ребенком. Но уже тогда она была красавицей. Я всегда боялась, что из-за внешности девочка пойдет по кривой дорожке.

Так и получилось, подумал Торн. Девочка стала торговать телом в высококлассном борделе и в конце концов сама стала мадам. Если бы ее родители не погибли, у нее наверняка была бы совсем другая жизнь. Еще один весомый мотив для мести.

– Что-нибудь можете вспомнить о ее брате, миссис Гоф?

– Очень мало, милорд. Только то, что его тоже отправили в работный дом. Наверное, приходской, где-нибудь поблизости от их дома. Должно быть, там не было приюта для девочек, потому-то Мадлен и прислали сюда.

Поблагодарив обоих Гофов, Торн сделал взнос в приютский фонд милосердия. Как только Торн и Йейтс уселись в дорожную карету и тронулись назад в Лондон, они обсудили положение и пришли к выводу, что теперь необходимо выяснить, имеют ли «хранители» какое-нибудь отношение к убийству родителей Мадлен и Томаса.

– Немедленно отправь сообщение сэру Гавейну, – обратился Торн к Йейтсу. – Попроси посмотреть в архивах сведения о задании двадцатилетней давности или около того, которое могло иметь отношение к старшим Форрестерам. Ты его секретарь, поэтому подскажи, откуда начать поиски.

– Сделаю, милорд. Только ответ с Кирены придется ждать месяц или больше.

– Слишком долго, я знаю. Именно поэтому я хочу, чтобы ты написал всем «хранителям» – отставным или действующим – здесь, в Англии, которые могли иметь к этому отношение. Я уже опросил наших лондонских агентов о Томасе Форрестере. Пока без толку. Я также попросил министерство иностранных дел проверить, упоминался ли он в их досье. Правда, из-за угрозы новой войны с Бони их приоритеты наверняка лежат в другом направлении. Но вдруг кто-нибудь из наших старичков вспомнит про смерть Форрестеров.

Йейтс задумчиво кивал головой:

– Отличная идея. Надеюсь, здесь нам повезет. Я ничего не смог добиться от соседей по сгоревшему дому, где жил Томас. – Йейтс помолчал. – Очень удачно, что мисс Шеридан сумела вытянуть из мадам сведения о приюте. Иначе мы так бы и топтались на одном месте.

– Да, это было удачно, – недовольно признал Торн. – Но это последний раз, когда мы привлекли мисс Шеридан. Портрет Венеры вот-вот будет закончен, и я больше не хочу рисковать и подставлять мисс Шеридан.

– Вы расскажете ей о том, что мы раскопали про Томаса Форрестера?

– Нет. Если она спросит, скажу только, что мы ездили в Рэй и нашли кое-какие новые зацепки. Лучше держать ее в стороне.

Торн решил вывести Диану из расследования.

Однако разделить их с Венерой оказалось не так-то легко. Все из-за того, что он недооценил независимость натуры Дианы. Нужно было учесть, что стоит выпустить джина из бутылки, обратно его просто так не затолкнешь.

На выходных, когда он приехал к Диане в студию, она сказала, что вчера в первый раз показала Венере законченный портрет.

– Видно было, что она очень довольна результатом.

– Еще бы, – ответил Торн, рассматривая портрет, в котором игра света и теней производила ошеломляющее впечатление. – Может быть, это ваша лучшая работа.

– Венера считает, что я без труда найду покровителей, которые помогут сделать карьеру в искусстве.

В ответ Торн, сдвинув брови, посмотрел ей в глаза:

– Мне кажется, я и сам могу найти вам покровителей.

Она окинула взглядом просторную студию, посмотрела на служанку, которая занималась уборкой.

– Вы и так много для меня сделали, Торн, – пробормотала Диана. – Я хочу, чтобы мою работу оценивали по ее достоинствам, а не благодаря подкупу и угрозам.

– Так и будет, – миролюбиво сказал он. – Но для вашей репутации не пойдет на пользу, если вы будете зависеть от покровительства клиентов Венеры.

Ее глаза загорелись неповиновением. Диана ехидно прикрыла рот рукой.

– Не могу поверить! Лорд Торн, известный своей испорченностью, разглагольствует о том, что нужно придерживаться ханжеских правил приличия.

Он усмехнулся:

– Это искажает привычный образ, да? Но пусть так и будет. Главное, вы должны немедленно прекратить видеться с Венерой.

– Стыд! Невозможно порвать с ней только для того, чтобы уберечь мою репутацию. Она любезна со мной. И если откровенно – она мне нравится.

Торн пристально посмотрел на Диану: