– Привет, Нива. Что случилось?

Она услышала холодный незнакомый голос.

– Это мисс Кик Батлер?

– Простите, я думала, что это моя подруга. Да, это Кик Батлер. Чем могу быть полезна?

– Говорит медсестра Дриггс из нью-йоркской городской больницы. Вчера вечером сюда была доставлена миссис Нива Форбрац. Она попросила меня сообщить вам об этом.

– О, Господи, что случилось? Что с Нивой?

– Муж пытался убить ее.

Кик бросила трубку. Через несколько секунд она оделась и, схватив сумочку, помчалась вниз по лестнице.

Усталая регистраторша в главном вестибюле больницы оторвала глаза от журнала „Пипл" и, почти не поднимая тяжелых век, объяснила Кик, в каком крыле и в какой палате находится миссис Форбрац.

– Не возникнут ли сложности, если я захочу повидаться с ней? – торопливо спросила Кик.

– Нет, пока вы сами ничего не усложните, – ответила та, снова уткнувшись в журнал.

Кик удивилась.

– А что может произойти?

– Вас не пропустят, если вы не ее родственница.

– Я ее сестра, – тут же нашлась Кик.

– Тогда все в порядке.

– Спасибо за совет, – пробормотала Кик, поспешив к лифту.

Кик минут пять бродила по третьему этажу, прежде чем нашла палату Нивы. Она осторожно постучала в полуоткрытую дверь. Услышав какой-то звук, Кик вошла.

– Нива, – громким шепотом позвала она.

С кровати, стоящей у окна, донесся какой-то шорох.

– Кто там?

– Это я, Кик.

Нива приподнялась на кровати, и на пол посыпались страницы „Нью-Йорк Таймс".

– Кик, как здорово! Я только что собиралась позвонить тебе, – сказала Нива, подкладывая подушку под спину и усаживаясь. – Я так рада, что ты пришла. Хочешь кофе?

Кик заметила аккуратную прическу Нивы и оборки на ночной рубашке. Нива совсем не походила на жертву покушения.

– Что за чертовщина происходит? – спросила Кик.

– Смотри, медсестра притащила мне полные тарелки.

Изумленная Кик увидела, как Нива потянулась за прикроватным столиком и подкатила его поближе.

– Ничего не понимаю, – сказала Кик, подходя поближе. – В чем дело? Что за тайны мадридского двора? Медсестра позвонила мне и сказала, что Ирвинг пытался убить тебя. Почему же нет трубочек в носу, экрана кардиографа? Пластиковой палатки? Ты потрясающе выглядишь.

Нива поцеловала Кик.

– Ох, дорогая! Ты насмотрелась боевиков. Все прекрасно. Я так хорошо провела ночь, – сказала она. – Садись. Я все тебе расскажу.

– Да уж, будь любезна. Я никогда в жизни так не пугалась. Ирвинг был в квартире, когда ты пришла?

Нива поправила подушку и улыбнулась. Свет мягкими бликами ложился ей на лицо. Кик впервые заметила, что без косметики Нива гораздо привлекательнее, чем с макияжем.

– Кик, все самое плохое, что я предполагала насчет Ирвинга, подтвердилось. Он сущая крыса. И после прошлого вечера мне безразлично, что бы с ним ни случилось.

– Так что же он сделал? – спросила Кик, пристраиваясь на неудобном хромированном больничном стуле возле кровати Нивы.

Как только Нива убедилась, что Ирвинга нет дома, она решила не спешить укладывать вещи.

Ей не хотелось возвращаться в пустую квартиру до прихода Кик. Она приготовила себе поесть и села посмотреть вечерний выпуск новостей. Нива стояла на кухне у раковины, когда услышала, что дверь открылась. В прихожей стоял Ирвинг, пристально глядя на нее.

– Знаешь, Кик, это просто смешно, – сказала Нива. – Но я всегда чуть побаивалась Ирвинга. Не слишком сильно, но ощущала какую-то скованность, когда он входил в комнату. По выражению его лица я пыталась угадать, в каком он настроении. Если он был зол, я считала, что в чем-то провинилась, что-то сделала не так – забыла убрать его рубашку, не закрыла бутылку с кетчупом, что-то не то сказала. Что именно, я не знала. Я никогда не делала ничего ужасного, но любой мой поступок мог вызвать вспышку дикой ярости.

– Ты хотела, чтобы он похвалил тебя? – предположила Кик.

– Вот именно, – кивнула Нива. – На приемах я присматривалась к другим женам. Когда кто-то шутил, они смотрели, как реагируют их мужья. Если смеялся муж, начинала смеяться и жена. Я вела себя точно так же.

Кик поставила ноги на металлическую спинку кровати.

– Итак, Ирвинг уставился на тебя, а ты не встречалась с ним с тех пор, как он стащил твои деньги. Ты не разъярилась, увидев его? На твоем месте я бы хотела убить его.

– Ничего такого я не чувствовала, Кик – удивленно сказала Нива. – Я вообще ничего не чувствовала. Нет, не так. Точнее, я ощутила полное равнодушие. Помню, в эту минуту я подумала: о, черт, я же съела последнюю банку тунца. Вот и все. Меня совершенно не беспокоило, сыт ли он и где он был. Вероятно, увидев лужу крови у его ног, я бы подумала: проклятье, я не намерена вытирать пол. Я здесь больше не живу.

Кик налила себе кофе.

Нива приняла сидячее положение.

– Но как только он открыл рот, равнодушие исчезло.

– Что Же он сказал? Что он вообще мог сказать?

– Представь себе эту сцену, Кик. Мы стоим, глядя друг на друга, секунды кажутся вечностью, и он говорит: „Как насчет обеда?" Этот напыщенный болван, который обманывал меня, украл мои деньги! Ты ведь помнишь, в каком состоянии я была. После того как я в последний раз видела его, я потеряла все до последнего цента, надралась с горя до беспамятства, вела себя как полная дура на людях, что видел и мой новый компаньон, да к тому же еще занималась сексом с двумя совершенно незнакомыми мужчинами. Все, что осталось у меня после десяти лет, проведенных со столь знаменитой личностью, может уместиться в десяти картонных ящиках. Между тем этот бандит, занимающийся сексом по телефону со своей потаскушкой, когда я нахожусь в другой комнате, не находит ничего лучшего, чем сказать: „Как насчет обеда?" – Нива, разгоряченная воспоминаниями, откинулась на подушки. – Я не сразу ему ответила, продолжая убирать и без того чистую кухню. Убедившись, что дверцы шкафчиков закрыты, я вытерла руки и повернулась к нему.

– Ирвинг, – зарычала я. – Немедленно верни мне деньги! Не прошло и четырех секунд, как он спросил: „Какие деньги?" – и направился в гостиную.

О, Господи! Я повесила полотенце на ручку холодильника и поняла, что он хочет спровоцировать меня и потребовать от меня доказательств. Тем временем он успеет продумать систему обороны. Тут я услышала, как он бросает лед в стакан. Я прошла через холл, остановилась в дверях гостиной и сказала:

– Мои деньги, Ирвинг.

– Понятия не имею ни о каких деньгах, – отозвался он.

– Ладно, – сказала я. – Выясним кое-что другое. Что это за Сахарные титечки?

– Сахарные титечки? – переспросила Кик, еле сдерживая смех.

– Так он называл свою потаскушку.

– Боже, ты-то как об этом узнала?

Нива нетерпеливо отмахнулась.

– Потом расскажу. Есть кое-что поважнее. Я спросила о ней, потому что хотела разжечь в себе бешенство. Ведь меня охватило полное равнодушие. Я видела, в кого превращаются женщины, знающие об изменах мужей. Они никогда не показывают, что им это известно. Они смиряются с этим. Ты знаешь, как выглядят такие женщины, когда их мужья попадаются с поличным? Окаменевшее лицо. Мертвые глаза, потому что они постоянно подавляли душившую их ярость. И взгляд убийцы, обращенный в себя. Если они попытаются бороться, их ждет одиночество. Я уже столкнулась с одиночеством. Но если я назову ему имя этой женщины, скажу, что знаю ее, и заставлю его во всем признаться, я избавлюсь от ярости, пожирающей мою душу.

Я знала, что Сахарные Титечки – последняя из тех, с кем он связался. Мужчина не начинает на склоне лет ни с того ни с сего бегать на сторону. Если он уж так устроен, если в этом суть его натуры... Я не могу изменить его, но не хочу метаться в ярости среди шуб и микропечей.

– Но если уж он не признался, что украл твои деньги, – удивилась Кик, – как он признается, что у него есть связь?

– Он этого и не сделал, – замотала головой Нива. – Он считал, что я все та же Нива, которая позволяла водить себя за нос. Он повернулся, глотнул джина, скривился и налил себе еще. Я видела, что он думает, как мне ответить. И тут что-то взорвалось, – продолжала Нива. – Говорят, что от гнева мутится в голове. Я никогда этого не испытывала, но тут у меня перед глазами поплыли красные круги. Я физически ощутила этот цвет, словно в глаза мне откуда-то изнутри хлынул поток крови.