– Сельма, кто эти люди? – разволновалась Джорджина. – Почему вы впустили их?

Сельма растерялась.

– Они сказали, что мистер Дайсон прислал их сделать снимки для журнала.

С трудом сдерживая раздражение, Джорджина попросила Сельму угостить их охлажденным чаем и передать им, чтобы они подождали. Закрыв за собой дверь библиотеки, она кинулась к телефону и связалась с секретаршей Таннера. Та сказала, что попытается разыскать шефа. Он где-то в редакции „Курьера", но где именно, никто не знает.

Он наконец подошел к телефону, взволнованный и недовольный.

– Таннер, дорогой, – сказала Джорджина, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. – Тут какие-то люди из „Курьера", фотографы и репортер. Они говорят, что это ты их прислал. Что происходит?

– Дорогая, я был ужасно занят и забыл сказать Надин, чтобы она предупредила тебя. Полагаю, что хороший материал в воскресном выпуске позволит выгоднее продать твою книгу. Мортон намекнул, что речь идет о шестизначной цифре.

– И у тебя тут же нашлось свободное место в воскресном номере? – съязвила она.

– Ну, мы кое-что передвинули, – весело отозвался он. – Я подумал, что такую возможность нельзя упускать.

– Понимаю.

– Они хотят сфотографировать тебя на кухне, дорогая, – сказал он. – Надеюсь, у тебя есть под рукой что-нибудь для выразительных снимков.

Изумленной Джорджине казалось, что ее подхватила и куда-то влечет неведомая сила. Сначала Рона, теперь вот это. Такого она уже не может вынести.

– Да, – механически, как робот, ответила она. – У меня здесь есть кое-что для выразительных снимков. У меня есть лимонный мусс, много пирожных, кофейный торт и паштет из гусиной печенки. Это сойдет, Таннер?

– Великолепно, дорогая. Я должен бежать. Позвоню попозже, и ты расскажешь, как все прошло.

Джорджина застыла на месте, держа в руке телефонную трубку. Почему она ничего не сказала? Почему даже не возразила? Она вообще не готова к тому, чтобы ее фотографировали. Волосы в беспорядке, в доме нет живых цветов, поскольку она не успела послать Гровера на рынок.

Конечно, Таннер старается ей помочь, пуская в ход влияние и связи, чтобы содействовать ее успеху. Почему она ничего не сказала ему об этом? Почему не убедила его, чтобы он не подвергал ее таким испытаниям?

На самом деле она понимала почему. Она поступала так потому, что в душе продолжала чувствовать себя все той же толстушкой, почти без друзей и с весьма неопределенным будущим. Она до сих пор считала, что не заслужила права называться миссис Таннер Дайсон. Но раз уж такое случилось, она должна испытывать только благодарность.

Из гостиной она слышала, как люди из „Курьера" спрашивали у Сельмы, где электрические розетки и какое напряжение на террасе.

Она окинула взглядом кухню. Сельма и Гровер уже успели убрать следы ее стряпни, горшки и кастрюли. Все, как всегда, сияло такой безукоризненной чистотой, словно она не трудилась здесь с самого рассвета. Позже Гровер погрузит в фургон все, что она приготовила, и отвезет на кухню в отделение для больных СПИДом.

Причесавшись и подкрасившись, она посмотрела на себя в стеклянную дверцу шкафчика. Пора идти фотографироваться и делать все то, чего хочет от нее Таннер. Она должна доставлять ему удовольствие. Завтра она зажарит и поставит в холодильник индейку. Нет, она сделает настоящий обед ко Дню благодарения. Его можно хранить в морозильнике хоть два месяца. Затем она испечет сладкое: ореховые пирожные, тыквенный пирог, вишневый, черничный. Она думала о пирогах, направляясь в гостиную, и широко улыбнулась ждавшим ее репортерам.

Бэби сидела на заднем сиденье такси. Направляясь в центр, она перечитывала свой материал, желая убедиться, что он напечатан в газете без поправок и изменений. Джо разверстал его на всю первую полосу. Фотоотдел раздобыл откуда-то выразительный снимок грудастой Моники Шампань. Наверно, из лос-анджелесской „службы сопровождения". Джо знал, что не снимки домов, снесенных ураганом „Эндрю" во Флориде, а такая врезка на первой полосе позволит продать почти весь тираж.

Внизу страницы были два небольших снимка – Абнера Хуна и Ирвинга Форбраца в смокинге. Под одним из них было написано: „Выдающийся юрист Ирвинг Форбрац представляет интересы жертвы похищения". Под другим: „Замешан хроникер из Лондона. См. стр. 4".

Бэби развернула эту страницу.

„Дама из Лос-Анджелеса обвиняет ТВ-идола Кико Рама в покушении на убийство; он сбросил ее с балкона мотеля в прошлом месяце, после чего она была похищена из больницы Лос-Анджелеса. Вследствие этого дерзкого поступка может начаться трансатлантическая юридическая борьба за право публикации ее истории".

Бэби раскрыла следующую страницу, чтобы посмотреть, нет ли там продолжения.

Она была разочарована, обнаружив продолжение под телевизионной программой.

„В заявлении, сделанном вчера Ирвингом Форбрацем, известным нью-йоркским адвокатом, связанным со средствами массовой информации, сообщается, что лондонское издание „Газетт" похитило мисс Шампань, узнав, что в ее записной книжке, переданной в департамент полиции Лос-Анджелеса, содержатся имена некоторых выдающихся персон, принадлежащих к британскому высшему обществу. По данным источника, осведомленного о ходе переговоров, которые ведутся по поводу публикации истории мисс Шампань..."

„А этот источник – я, – ухмыльнувшись, подумала Бэби. – Как забавно быть своим собственным источником".

.....Адвокат Форбрац передал эксклюзивные права на публикацию истории мисс Шампань американскому суперконцерну средств массовой информации вскоре после того, как мисс Шампань перенесла травму. Представитель „Уорлд" сказал, что они не знают о местонахождении мисс Шампань и пытаются связаться с мистером Форбрацем с целью получить подтверждение своих прав на данную публикацию.

Светский хроникер лондонской „Газетт" Абнер Хун утверждает, что его несправедливо подозревают в причастности к этой истории. Вчера днем Хун сообщил „Курьеру": „Я не имею ни малейшего представления ни о каком „похищении". Я никогда не слышал о мисс Шампань, и мне почти незнакомо имя Кико Рама".

В ответ на замечание, что телевизионные серии с участием Кико Рама вот уже два года идут по британскому телевидению, Абнер Хун заявил, что „никогда не смотрит телевизор".

Связаться с мистером Форбрацем и получить его разъяснения не удалось. В офисе мистера Форбраца сообщили, что его нет в городе и они готовы предложить его заявление".

Бэби сложила газету и глубоко вздохнула. Скорее бы эта история дошла по факсу до Абнера. Вот уж он взовьется, когда прочтет свои высказывания, сочиненные ею от первого до последнего слова! Но сделать уже ничего не сможет.

Она снова раскрыла газету.

– Проклятье! – пробормотала она. Все же вычеркнули строчки, которые она исподтишка вписала в полосу. Сразу же после дурацкого утверждения Абнера, что он не смотрит ТВ, Бэби вставила: „Мистер Хун недавно посетил Нью-Йорк, чтобы выяснить, как светское общество относится к новейшему оружию в борьбе за непревзойденную красоту, названному обработка в стиле Венеры".

Вписывая эти строчки, она прекрасно понимала, что, скорее всего, их вычеркнут, но решила попытать счастья. Ну и пусть, подумала она, найду и другой способ намекнуть Хуну, что знаю обо всех его проделках, связанных с этими Венерами. Ему, как и Ирвингу, следует понять, как она действует, когда ей врут. Она может обойтись и без Абнера, поскольку ее материалы идут на первой полосе, да еще с продолжением.

Потом она откинулась на сиденье, поглядывая в окно всякий раз, когда машина снижала скорость.

Почти все афишные тумбы были обклеены портретами с выдающимся бюстом Моники Шампань.

Где бы ни был Ирвинг, ему придется почесаться. Теперь он представал полным идиотом в глазах всех клиентов. Ребята из „Уорлд", должно быть, уже волнуются. Скоро до них дойдет, что он растратил весь аванс, не отдав клиенту ни цента.