Помимо иных причин, именно для этого он и послал Геласиусу III копии докладов ракхатской миссии и собственное изложение истории Сандоса. Более пяти веков лояльность папству была стержнем, вокруг которого вращалась всемирная организация иезуитов, но Игнатиус Лойола, основывая Общество Иисуса, нацелился на воинскую диалектику повиновения и инициативы. Терпение, молитва — и непреклонный натиск в направлении, избранном иезуитами для своих решений, — окупались раз за разом. Однако иезуиты с самого начала отстаивали образованность и социальную активность, которые иной раз граничили с революционными; расхождения с Ватиканом случались нередко — как пустяковые, так и весьма серьезные.

— В то время это казалось неизбежным, но, конечно…

— Все меняется. — Геласиус говорил веселым, рассудительным тоном, как один умудренный опытом человек — другому. — Епископам нынче позволено жениться. А папой избран уроженец Уганды! Кто, кроме Бога, может знать будущее?

Брови Джулиани поднялись к тому месту, где когда-то была шевелюра.

— Пророки? — предположил он.

Папа серьезно кивнул, уголки его рта опустились:

— Или, возможно, какой-нибудь аналитик фондовой биржи. Захваченный врасплох, Джулиани засмеялся и покачал головой, вдруг осознав, что этот человек ему очень нравится.

— Нас разделяет не будущее, но прошлое, — сказал понтифик Генералу иезуитов, нарушая длившееся многие годы молчание о клине, расколовшем Церковь надвое.

— Ваше святейшество, мы более чем готовы признать, что перенаселение не является единственной причиной нищеты и страданий, — начал Джулиани.

— Бездумные олигархии, — предложил Геласиус. — Этническая паранойя. Непредсказуемые экономические системы. Застарелая привычка обращаться с женщинами, точно с собаками…

Джулиани на секунду задержал дыхание, прежде чем высказать позицию Общества Иисуса и свою собственную:

— Не существует презервативов, предохраняющих от тупоумия, и нет таблеток или инъекций, останавливающих алчность или тщеславие. Но есть гуманные и разумные способы смягчить обстоятельства, кои ведут к страданиям.

— Мы сами пережили смерть сестры, принесенной на алтарь Мальтуса, — напомнил Геласиус III. — В отличие от наших высокоученых и праведных предшественников, Мы неспособны углядеть свидетельство священной воли Бога в регулировании численности населения, выполняемом посредством войн, голода и болезней. Простому человеку это представляется жестоким и несправедливым.

— И при этом не отвечающим требованиям задачи. В отличие от человеческого самоконтроля и сексуальной сдержанности, — заметил Джулиани. — Орден лишь просит, чтобы Святая Мать Церковь, как и любая любящая мать, была снисходительна к человеческой натуре. Разумеется, способность мыслить и планировать — это Божий дар, и его нужно использовать ответственно. И конечно, нет ничего плохого в желании, чтобы каждое явившееся на свет дитя было столь же желанным и лелеемым, каким был младенец Христос.

— Не может быть и речи о терпимости к абортам, — решительно произнес Лопоре.

— И однако, — напомнил Джулиани, — святой Игнатиус говорил, что «мы не должны устанавливать правило настолько жесткое, чтобы в нем не было места для исключений».

— Также мы не можем поддержать системы контроля рождаемости столь же негибкие и жестокие, как те, что, судя по рассказам Сандоса, приняты на Ракхате, — продолжил Геласиус.

— Всегда самое трудное, ваше святейшество, — держаться середины.

— Экстремизм — простейший путь, но… «Ecclesia semper reformanda»![11] — с внезапной силой сказал Геласиус. — Мы изучили предложения иезуитов, а также предложения наших собратьев из православной церкви. Конечно, нужно стремиться ко благу! Вопрос в том — как… Это будет связано, Мы полагаем, с переопределением областей естественного и искусственного контроля рождаемости. Сахлинс… вы читали Сахлинса?.. Сахлинс писал, что «природа» культурно определена, поэтому и то, что искусственно, тоже культурно определено.

Его рука поднялась, стартер загудел, и папа приготовился ехать. Но затем снова взглянул на Винченцо Джулиани.

— Думать. Планировать. И все же… какие выдающиеся дети приходят в мир незапланированными, нежеланными, презираемыми! Нам сообщили, что Эмилио Сандос — внебрачный ребенок, выросший в трущобах.

— Суровые слова, ваше святейшество. Подсказанные, без сомнения, ватиканскими политиками, вкрадчиво пробравшимися за трон Петра, когда это место освободили изгнанные иезуиты.

— Но формально верные, как я понимаю. — Джулиани подумал секунду. — На ум приходят числа 11:23. И маловероятный ребенок Сары. И дитя Елизаветы. Даже Девы Марии! Я полагаю, что, если всемогущий Бог желает рождения выдающегося ребенка, мы можем доверить Ему это организовать?

На неподвижном лице сияли карие глаза.

— Мы наслаждались этим разговором. Возможно, вы посетите Нас в будущем?

— Я уверен, ваше святейшество, что мой секретарь сможет согласовать это с вашей канцелярией.

Папа наклонил голову и, благословляя, поднял руку. Перед тем как затемнить окна «фиата» и вырулить на древнюю мощенную камнями дорогу, ведущую к римской автостраде, он снова сказал:

— Сандос должен туда вернуться.

Большой южный лес, Ракхат

2042, земное время

В последний месяц беременности София Мендес взяла себя в руки, изгнав из своего сознания лица мертвых и сосредоточившись на ребенке в ее утробе. Перелом наступил через несколько недель после прибытия в Труча Саи.

— Кое-кто подумал: Фия всегда была с этим, — сказал Канчей однажды утром, вручая ей компьютерный блокнот. — Поэтому он принес это из Кашана.

Проведя маленькими ладонями по гладким краям устройства, ощутив отлично знакомые ей форму и вес, протерев фотобатареи, София почти беззвучно поблагодарила Канчея и, отойдя в сторону, села на траву, привалившись спиной к поваленному стволу в'ралиа и утвердив ноутбук на своем животе. После всех страхов, смятения и скорби, пережитых в чужом мире, вот это было привычным, знакомым. Сдерживая дрожь, София послала запрос на подключение и шумно вздохнула от облегчения, когда открылся доступ в библиотеку «Стеллы Марис» — безотказный и надежный, как всегда.

Она с головой погрузилась в компьютерную систему корабля, походу скачивая информацию на блокнот. «Роды», близкие термины: «роды в домашних условиях», «роды в Средние Века». «Роды без наркоза».

— Альтернативы нет, — пробормотала София, затем громко воскликнула: — Роды под водой!

Недоумевая, она на минуту задержалась, чтобы открыть ссылки и поглядеть, в чем тут дело. Вздор, решила София и двинулась дальше, «Развитие ребенка» — тысячи ссылок. Она выбрала «Развитие младенца» — «Нормальное» и, вероятно, из суеверия проигнорировала ссылки на «Аутизм», «Порок развития», «Задержку роста». «Воспитание ребенка» — «Максимы». Возможно, пригодится, решила она, поскольку не могла рассчитывать на советы бабушек. О, Энн! О, мама! — подумала София, но отстранила от себя обеих. «Воспитание ребенка» — «Религиозные аспекты» — «Еврейские». Да, кивнула она, а заодно сгрузила на блокнот и Тору. «А что я стану делать, если родится мальчик?» — спросила она себя и решила, что разберется с этим, если и когда такая проблема перед ней встанет.

«За каждой травинкой приглядывал ангел, шепчущий ей: «Расти, милая, расти!» — сказала ей мать, когда она была маленькой и боялась темноты. — Ты думаешь, Господь так хлопочет о травинках и не приглядывает за тобой?»

«Мама, я одноглазая беременная еврейская вдова, — думала София, — и я очень далеко от дома. Если в этом и состоит опека Бога, то уж лучше мне не быть такой травинкой. И все же… Пожалуйста, пусть будет дочка, — взмолилась она поспешно. — Маленькая девочка. Маленькая здоровая девочка».

Но София никогда не полагалась на Бога, который был склонен к немногословию, даже если находился при исполнении. «Иди к фараону и освободи Мой народ», — сказал Он, а материально-техническим обеспечением предоставил заниматься Моисею, приучая его рассчитывать на собственные силы. Посему последующие недели София провела, читая и усваивая электронные книги и статьи, создавая компьютерного акушера: синтезируя, раскладывая последствия, находя точки ветвления, приводя все это, насколько было возможно, к формулировкам «если (ситуация), тогда (действие)», буде такое действие окажется выполнимым на Ракхате, среди руна. Свои пояснения София изложила в простых предложениях, наглядных и понятных, причем на руандже, чтобы она могла найти в записях проблему — свою или своего ребенка — и без раздумий выдать инструкции, которые могли бы спасти обоих. Занимаясь всем этим, София избавилась от части своих страхов, а может, и от некоторых надежд.