Впрочем, пистолет он держал в руке и глаз со своих подопечных не спускал — на всякий случай.

— Дон Карло будет знать, где мы находимся, — сказал он, глянув на крохотный бугорок на своем предплечье, где помещалась капсула с GPS-передатчикам. — И у нас есть пистолеты, а у них нет.

— Мы никуда с ними не пойдем. Мы будем ждать эскорт Софии, — сказал Сандос, продолжая сидеть на земле.

Посмотрев на Шона, Джозеба попросил:

— Нико, будь добр, принеси дону Эмилио воды. И какой-нибудь еды попроще.

Нико кивнул и потопал к лагерю, а Джозеба тем временем присел напротив Эмилио.

— Сандос, ты хотя бы приблизительно знаешь, какова была численность джана'ата в твой прошлый прилет? — спросил он.

Понуро глядя в сторону и не обращая внимания на вновь начавшийся дождь, Сандос пожал плечами.

— Нет. Не знаю. Примерно три или четыре процента от численности тех, кто служил им пищей. Может, шестьсот тысяч? Но это лишь догадки. — Он посмотрел на Джозебу. — А почему ты спросил?

Шон и Джозеба обменялись взглядами, и Шон тоже опустился на землю.

— Сандос, возможно, наши приятели врут, но этот Рукуэи утверждает, что сейчас джана'ата осталось лишь около пятнадцати тысяч.

Сандос вскинул на него взгляд, а Шон продолжал:

— Руна выгнали с этих земель их всех. Они разрознены, но есть две основные группы по нескольку сот человек в каждой плюс еще какие-то очаги обитания с выжившими джана'ата, слишком напуганными, чтобы с кем-либо сближаться. Ван'джарри живут в долине, предоставленные самим себе. Среди них не более трех сотен джана'ата — и в том же поселке обитает около шестисот руна.

Джозеба наклонился вперед.

— Плотоядным обычно необходимо по меньшей мере две тысячи особей, среди которых должно быть две с половиной сотни пар, способных размножаться, — просто затем, чтобы поддерживать популяцию генетически здоровой. Даже если Рукуэи преуменьшает общую численность, то джана'ата очень близки к вымиранию, — прошептал он, словно это предсказание могло исполниться, если его произнести громко. — Если же он преувеличивает, то они обречены.

Он помолчал какое-то время, размышляя.

— Сандос, в этом есть смысл. Из того, что мы видели и что говорит Шетри, джана'ата живут на абсолютном пределе своей экологической амплитуды. Даже без крушения их цивилизации этот вид был бы на грани.

— Есть еще новость, — вступил Шон, говоря громче теперь, когда дождь начался всерьез. На севере, в горах, что-то происходит. Я спрашивал дважды, дабы убедиться, что не ослышался, но когда мы поинтересовались, будут ли они есть этого фройила, один из них, Шетри, сказал, что ван'джарри-джана'ата на грани голода. Они не едят руна. — Сощурившись, Сандос взглянул на него. — Крепись — фраза, которую он использовал, звучала так: «Это мясо не кошерное». Сандос распрямился, отклоняясь назад, и Шон поднял руку. — Я клянусь: он сказал именно так. По-видимому, жена этого парня, Ханала… или как ее там… была воспитана Софией Мендес на юге, среди руна.

Джозеба произнес:

— Очевидно, состоялся культурный обмен. Шетри говорит, что его жена — учитель. Но слово, которое он использовал, было «рабби». Может, эти парни попросту врут, что не едят руна, но посмотри на них! Тощие, шерсть тусклая, зубы выпадают…

— И они путешествуют с двумя превосходными, упитанными руна, которые, похоже, вовсе не обеспокоены тем, что могут стать чьим-то завтраком.

Шон помедлил, прежде чем продолжить.

— Сандос, — сказал он, — ты слышал этого Китери? Мне кажется, Ха'анала может быть кем-то вроде… В общем, я себя спрашиваю: «А что, если Моисей был египтянином, воспитанным среди евреев?»

Сандос сидел с приоткрытым ртом, пытаясь в это вникнуть.

— Ты серьезно? — спросил он, и когда Шон кивнул, Сандос воскликнул: — Господь всемогущий!

— Вот именно, — подтвердил Джозеба и, не двигаясь, смотрел, как промокший до нитки Сандос поднимается с земли.

— Вы слышите то, что хотите слышать! — обвинил Сандос — Проецируете на чужую культуру собственный фольклор!

— Возможно, — согласился Джозеба, продолжая сидеть в грязи, — но я пришел сюда как эколог и как священник. И хочу знать правду. Сандос, я иду на север вместе е ними. Шон тоже хочет идти. Можешь остаться здесь с Нико и дождаться людей Софии. Все, о чем мы просим, — не выдавай их. А мы пойдем с ними…

При появлении Нико оба замолчали, глядя, как Сандос пьет из фляги воду и запихивает в себя еду, не желая обсуждать чепуху.

Но у Нико, обычно самого молчаливого из них, кое-что было на уме.

— Дон Эмилио, один из этих Джана-людей видит плохие сны, похожие на ваши, — сказал он, убирая с глаз мокрые волосы.

Сандос уставился на него, и Нико продолжил:

— Ему снится горящий город из того времени, когда он был мальчиком, говорит он, но он видел там вас. В городе. В своем сне. Я думаю, вам следует расспросить его.

Вот почему после продолжительных расспросов и долгих дебатов восемь человек, представлявших три разных вида, в конце концов вместе пошли на север — в условиях секретности и скверной погоды. Опасаясь, что радио прослушивается правительством Гайджура, они не стали сообщать Карло Джулиани о своем решении. Зная теперь об опасности, грозившей ван'джарри, земляне, по предложению Джозебы, извлекли свои GPS-имплантаты — четыре маленьких разреза, сущие пустяки.

Идти намеревались как можно быстрее и незаметней, но если бы кто-то ими заинтересовался, легенда была бы простой. Чужеземцы — друзья Софии. А Шетри и Рукуэи — наемники-вахартаа, взявшиеся провести двух руна и чужеземцев к последнему оплоту хищников, испокон веку охотившихся на руна. Когда это место найдут, туда придет армия и очистит его от последних джанада, и тогда они исчезнут — навеки.

Ван'джарри полагали, что это — лишь убедительная ложь. На самом же деле все оказалось очень близко к правде. Нико д'Анджели не совсем понял слова Джозебы насчет минимальной численности населения и уничтожении вида, так же как и многое из разговоров о революции и религии. Но Нико отлично усвоил, что сказал ему Франц перед высадкой на планету: «Если ты вынешь GPS-имплантат, Нико, я не смогу тебя отыскать. Все люди с «Магеллана» сгинули — никто не знает, что с ними случилось, capisce? Ни за что не вынимай его, Нико. До тех пор, пока передатчик с тобой, я смогу тебя найти».

Поэтому, пока остальные грузили лодку и готовились к отплытию, Нико неспешно пришел к заключению, что для дона Карло и Франца будет лучше знать, куда они направляются, — даже если другие так не считают. Вот почему Нико отыскал один из выброшенных имплантатов и положил в карман…

Он хотел как лучше.

Центральный Инброкар.

Октябрь 2078, земное время

Сперва они плыли по реке: джана'ата и земляне прятались в грузовом трюме; а их рунские сообщники оставались на палубе, громко приветствуя пассажиров и команды встречаемых барж. Аккумуляторы моторной лодки были бесшумны, а пассажиры вели себя тихо, даже когда никто не мог их слышать. То одному землянину, то другому приходило в голову какое-нибудь возражение на то, что ему говорили; он высказывал, что у него на уме, и сомнения рассеивались. Время от времени ван'джарри тоже отваживались задать вопрос, но тот, кого снедало любопытство, был сильнее других напуган Сандосом, который почти все время молчал с тех пор, как согласился составить им компанию — но не дальше Инброкара. Поэтому Рукуэи тоже помалкивал.

Не желая выдавать свои укрытия, ван'джарри не стали повторять маршрут, которым пробирались на юг. На второй день пути, не доплыв несколько на'арей до Толала, Тият и Каджпин высадили всех возле пещеры, а сами проследовали дальше, вернув лодку владельцу. Тият разыграла целое представление, споря о повреждениях, нанесенных корпусу лодки, когда та наскочила на мель. В конце концов Каджпин, махнув рукой на дополнительные расходы, сказала:

— Это всего лишь деньги! Заплати. Возместим расходы на сделке с ракаром.