Если в других странах наводнение приносит с собой гибель, то египетские феллахи ждут половодья, как милости. Питательные соки в колосьях хлебов и в тоненьких стебельках риса, сладкий сок манго, аромат апельсиновых деревьев и ослепительную белизну распустившихся коробочек хлопка — все это несет Египту Нил.

Каждый год, когда уровень воды в реке достигает наивысшей точки, вся страна отмечает «Праздник Нила». Радость и признательность проявляются в благодарственных молебнах, торжественных богослужениях, шествиях и пестрых фейерверках. Король, окруженный представителями общественности, отдает почести «священной реке» на ее каирском берегу под огромным шатром, отделанным с восточным великолепием, а толпы бедных людей в это время наблюдают с обоих берегов за волшебным зрелищем фейерверка.

Ни один из этих бедняков, любующихся ослепительным зрелищем, не знает, сколько иностранных монополий заинтересовано в «священной реке» Египта. Редкая река в мире представляет столь прибыльный объект спекуляций, а заодно и такой мощный политический рычаг в руках иностранных империалистов, как Нил.

Когда просматриваешь статистику египетского импорта, наталкиваешься на такой невероятный факт, что Египет вынужден ввозить зерно из-за границы, чтобы его населению не угрожал голод. Как можно совместить это с вошедшим в поговорку плодородием египетской почвы? К объяснению вы придете окружным путем через… Нил.

Английские текстильные промышленники, чтобы избавиться от тяжелой зависимости от американского хлопка, обратили свои взоры к Египту и предприняли в начале нашего столетия строительство нескольких плотин на Ниле. Они не собирались при этом индустриализировать страну. Совсем наоборот! Благодаря строительству плотин, которое потребовало огромных расходов и принесло неслыханные барыши английским компаниям, они еще теснее связали страну как путами процентов по займам и налогов, так и тем, что могли самовольно распоряжаться посевами на орошаемых землях. Они принудили египетских феллахов выращивать хлопок вместо хлеба. И вот теперь хлопок составляет от 80 до 85 процентов всего египетского экспорта, а страна оказалась перед необходимостью ввозить зерно из Индии, Канады и Австралии при посредничестве английских хлеботорговцев и английских транспортных компаний.

Ни одна из крупных египетских плотин не используется для выработки электроэнергии, даже самая большая из них — Асуанская, построенная в 1903 году и позднее усовершенствованная. И это несмотря на разницу в высоте между Каиром и Асуаном, составляющую 76 метров. Такой разницы более чем достаточно, чтобы миллионы тонн падающей воды превратились не только в питательный сок растений, но и в киловатты энергии, которые впряглись бы в машины и насосы и зажгли бы электрические лампочки.

Ничего подобного не произошло! Английские капиталисты предоставляют египетскому феллаху возможность любоваться фейерверком в день праздника священной реки, следить за делениями каирского «ниломера», смотреть на водную поверхность, уровень которой в октябре начнет спадать. На остальное время года, до наступления нового паводка, они оставляют феллаху только его мозолистые руки.

Вода, задержанная во время паводка плотинами, растекается по миллионам метров каналов, оросительных канав и узких глиняных лотков к квадратам и прямоугольникам полей. Однако она не приходит к ним сама. С утра до вечера у оросительных каналов вы увидите исхудалых и оборванных детей, стоящих по пояс в воде и вертящих рукоятку винта Архимеда. Эти дети тоже понятия не имеют о том, что коварная болезнь — бильгарциоз — проникает в их организм из грязной воды.

По спирали внутри деревянного барабана более пяти метров в длину вода из оросительного канала поднимается на несколько дециметров выше, к тростниковым полям, ненасытная глинистая почва которых днем и ночью поглощает воду, смешанную с потом. У феллаха здесь нет ни осла, ни коровы. Человеческие руки, главным образом руки детей и женщин, доставляют почве воду таким же способом, как и тысячелетия назад, когда никто не знал еще ни турбин, ни дизелей.

Чем больше удаляешься от Нижнего Египта, от плоской дельты Нила, тем чаще встречаешь другой образец водного черпака. Здесь тоже единственной двигательной силой служат мускулы человека. Монотонный, бесконечный, изнуряющий труд. На высоких, поднимающихся зачастую на несколько метров берегах оросительных каналов вбиты два столба, слепленные из глины и стеблей тростника. Об их концы опирается поперечное бревно, на котором укреплены два длинных коромысла. Примитивные кожаные мешки и глиняные сосуды, подвешенные к одному концу коромысла, при каждом напряжении мышц поднимают наверх несколько литров воды. На отлогих берегах каналов вы увидите египетские журавли-шадуфы, расположенные в два и три этажа. Глубокая яма под средним шадуфом служит примитивной промежуточной станцией, где вода остается лишь до тех пор, пока феллах, стоящий у самого высокого коромысла, не зачерпнет ее кожаным мешком и не выльет в канаву, ограничивающую его поле.

Если вы услышите резкие звуки сакий, это будет означать, что вы попали в более богатый край, где хотя бы у черпаков буйволы или коровы заменили труд человека. От восхода солнца до заката механически, до изнеможения ходят они с завязанными глазами вокруг деревянного зубчатого колеса. В сосудах, подвешенных к ободу другого, вертикально поставленного колеса, из глубины постепенно поднимается вода, капля за каплей…

В осенние месяцы, когда уровень воды в Ниле начинает резко повышаться, шадуфы и сакии на время утихают. Наступает момент, которого феллах ожидает долгие месяцы. Его поле на несколько недель исчезает под водой. Огромные шестерни сакии на время перемещаются на высокие насыпи вдоль дорог и жилищ, чтобы их не унесло водой. Стройные стволы пальм кокетливо любуются собой в покрытом рябью зеркале воды. Далеко отсюда на берегах «великой реки» под хрупкими минаретами Каира в присутствии короля отмечается «Праздник Нила».

Сакии молчат…

Спидометр показывал 180 километров от Наг-Хаммади, когда под колесами нашей машины после почти 700 километров глиняных дорог появился асфальт.

Судя по карте, это еще не мог быть Луксор. Тем не менее неожиданно исчезли оросительные каналы, нагие рыбаки, феллахи, дорожные рабочие с ведрами воды, а по обеим сторонам дороги появились дома. Луксорская фабрика содовой воды. Проехав несколько улиц, мы невольно нажали на тормоз, очарованные неожиданно представшей перед нами картиной. Могучий поток Нила катил свои воды справа от шоссе в широком русле, окаймленном зеленью. У берегов фелюги, эти типичные нильские парусники, а на них рыбаки, отдыхающие после целого дня работы.

По левую руку от дороги за железной решеткой возвышались одетые в пронизанную розовым отблеском заходящего солнца охру каменных глыб огромные колонны и архитравы знаменитого луксорского храма.

Такого сюрприза мы не ожидали…