Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Но все-таки было досадно улетать так, не поняв друг друга, — продолжал Дан. — Будто бежать… Возможно, если бы Контакт осуществился обычно, через видимые и слышимые сигналы, мы не так прикипели бы душой к этому странному миру. При обычном общении всегда есть дистанция отчуждения, которой не было при здешнем, чувственном. И мы выходили на площадку ракеты, глядели во тьму, вслушивались в шум дождя и прибоя — с чувствами людей, которым не дали дочитать интересную книгу. Неужели все? Неужели встреча которую так искали, закончится на скверном эпизоде?

Фиолетовое пятно появилось передо мной так неожиданно, что я отшатнулся.

«Нет, не все, улететь рано, — «понял» я. — Надо, пока ночь, вырыть на острове бассейн десять на тридцать метров, глубиной пять, накрыть светозащитной пленкой и наполнить водой. Возможно это?» Это было вполне в наших возможностях — а для Ксены, чтобы прийти в норму после пережитого, даже и полезно.

Мы трудились часа четыре. Я управлял универсальным автоматом, она возилась с пленками, насосом. Когда на востоке засерело небо, бассейн за ракетой был наполнен и накрыт. В него фиолетовым призраком метнулась та Амеба; в глубине засветилось ее желтоватое тело. Мы плавали над ней у поверхности.

Первое, что мы «поняли-вспомнили», это унылое, подавленное настроение этой Амебы. «Я ведь только и помыслила: все-таки они к нам прилетели, а не мы к ним!.. И сразу — отчуждение, холод. Вам трудно понять, какая это опасность: отчуждение и холод в мире, где каждая мысль, каждый оттенок настроения просматриваются всеми. Возвращение к Единому — процесс не только биологический, касающийся универсализации и упрощения структур; он, к сожалению, возвращает и к единомыслию. Мыслить иначе, чем все, допустим, только в узких пределах, не касаясь основного, в чем все молчаливо согласны, как бы сомнительно и спорно ни было такое согласие. Холод и отчуждение по отношению к помыслившему не так — почти смертный приговор ему. Существа, умеющие наперегонки вычислить тридцатизначные простые числа, могут далеко наперед проницать и в поступки, вытекающие из недозволенных мыслей и настроений. Так что они, вероятно, уже догадываются, что я с вами, и этот мой поступок — последний».

— Оказывается, — вступила Ксена, — среди Амеб чуть ли не с первого дня шел интенсивный обмен мнениями о нас. По мере накопления впечатлений мнения ухудшались, а полемический выпад Дана и вовсе настроил Высших Простейших… не то чтобы враждебно (им и унижаться до вражды!), а на нежелание иметь с нами, с людьми вообще, дело. Более всего Амеб пугала и шокировала наша избыточность, чрезмерность; по их меркам мы, люди, слишком активны, суетны, примитивны. «Даже эти двое нарушили мудрую безмятежность нашего бытия. А что будет, когда их появится на планете много? Для утоления своей чудовищной прожорливости они примутся создавать на островах и прибрежьях угодья для производства злаков, водорослей, живности — пищи. А их примитивно громоздкая техника, испепеляющая энергия!.. Нет, от них лучше подальше. Или — еще лучше — чтобы они навсегда оказались подальше. Деятелен — значит, глуп, этим все сказано».

Вот тут эта Амеба и помыслила ставшее для нее роковым благожелательное суждение о нас… Далее мы «вспомнили», что сказанное Даном тому ВП об угасании разума на Одиннадцатой хоть и было мало аргументировано и до смехотворности самонадеянно, но глубоко задело всех. Удар попал в больное место. В силу застойного единомыслия никто не рискует об этом отчетливо думать, но факт остается фактом: максимум развития далеко позади, идет спад.

«Десять — двенадцать тысячелетий назад это еще осознавали, это беспокоило, — продолжалось наше озарение. — Тогда группа Высших Простейших из Южного полушария решила начать обратное развитие, вернуться к формам и образу жизни деятельных существ, чтобы от него исполнить иной, не ведущий в тупик вариант разумной жизни — более с креном в преобразовании природы, а не себя.

Тридцать пять тысяч инициаторов (остальные Амебы именовали их «регрессистами» восстановили себе скелет, туловище, конечности, органы универсального (в воде и на суше) дыхания, пищеварения — превратились в высокоорганизованные существа, способные деятельно жить в воде, на суше и в плотной атмосфере. Эти существа, — внушала наша Амеба, — создавшие себя на основе биологического знания, были венцом, потолком возможного в органической жизни. У них, кстати, были и ваша теплокровность и гомеостаз — качества, необходимые для желающих освободиться от гнета среды и изменить ее».

Но при перевоплощении в деятельности организм размеры мозга необходимо уменьшались. Пришлось расстаться со значительной долей знаний, телепатических и телекинетических свойств ВП. Это действительно был изрядный регресс. Исповедовавшейся нам Амебе в последний момент стало жаль этих способностей и знаний — и она отошла от «регрессистов». Но самое печальное то, что откат назад погубил и все движение…

«Регрессисты», чтобы быть подальше от враждебно настроенных Амеб, переселились на сушу и в замкнутые водоемы. Там они принялись создавать свою технику: летательные аппараты, гальванические энергобатареи, электроннопознающие машины из искусственной нейронной ткани. Конечной их целью было переселение на соседние планеты, поскольку было ясно, что развернуть здесь деятельно-разумный вариант жизни из-за отношения консервативных ВП не удастся. Но не вышло и с переселением: в разгар работ, изысканий, проектов среди «регрессистов» начался мор. Причиной его были выпущенные в атмосферу и воду закрытых бассейнов вирусы, созданные Амебами.

Эпидемия вызывала ослабление рассудка и нервно-мышечный паралич. И без того интеллектуально попятившиеся существа не смогли, просто не успели найти способы борьбы с вирусом раньше, чем мор выкосил их.

«Вы, мыслящие млекопитающиеся, дерзки и наивны, — продолжала Амеба. — Вы носитесь по Вселенной, полагая, что тысячи пройденных парсеков пустоты приблизят вас к самим себе. В одном важном отношении вы еще в самом деле, не обижайтесь, молокососы: в том, что не понимаете, в какой мере вы — не вы, не сами по себе, а порождение вашей Главной Индивидуальности — мира, в котором развилось и живет человечество. В вашей части галактического потока, в Солнечной системе и особенно на Земле эволюция материи достигла — без участия людей — огромной, экстремальной выразительности. Там у вас все будто более отчетливо наведено на резкость, чем здесь, более четко разделено. Мы до встречи с вами и представить такого не могли! Эта выразительность и пошла у вас с того мезозоя, подавившего рептилий и выделившего теплокровных. Но столь крайняя выразительность, экстремум материального всплеска, на гребне которого мчит ваша цивилизация, стихиям не нужна, долго они ее поддерживать не станут. Мир размытости, болота, смешения все-таки более вероятен — таков наш жизненный опыт, наше историческое знание… Однако (они этого не допускают, а я допускаю) возможен и иной опыт, иное знание: ваши, например, опыт и знание. Опыт дерзкий, опыт активного напора. Развитие этой тенденции поможет вам не только удержаться на гребне космической выразительности, но, и, кто знает, может быть, поднять его еще выше. Ведь и то сказать, все-таки вы к нам прилетели!.. Вы на взлете, люди. Вам кажется, что так будет всегда.

Не будет — в той мере, в какой это зависит от природы вещей. А вот в какой мере это зависит от вас?..»

И, сделав паузу на этом полувопросе, Высшее Простейшее предложило передать нам свои знания. «Есть немало областей, где вы впереди нас. Но о законах, свойствах и глубинной сути органической жизни вы знаете маловато. Хотя это надо понимать как можно полней, ведь о самих же себе. Правда, наши знания таят и опасность более легкого пути: многое, достигаемое вами посредством сложной техники и больших энергий, можно достичь быстрей, проще. Но это уж сами смотрите в оба, выбирайте. У вас и наш путь теперь перед глазами. Да и… не пропадать же им, этим знаниям, тут!» — закончило ВП совсем откровенно.

Наши кристаллоблоки памяти Амеба заполнила за час. Затем потребовала, чтобы мы хорошенько перемешивали воду в бассейне: поглощаемые водой газы и муть со дна служили ей материалом для создания кремне-белковой нейронной ткани, а из нее сфероматриц памяти. В воде один за другим возникали беловатые шары.

65
{"b":"103460","o":1}