Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

13. ЛЕГЕНДА О НЕИЗВЕСТНОМ АСТРОНАВТЕ

Берн угадал: хлеб, ломти отварной телятины, куски творожного пудинга с шоколадной корочкой — все было нарезано «по-лапутянски»: ромбами, цилиндрами, конусами, знаками интегралов. Вряд ли это исполнили кулинарные автоматы ИРЦ, скорей всего, «орлы» постарались сами. Это новшество прибавило им аппетита. Да и без того пища была свежа, вкусна, к ней было вдосталь фиников, винограда, мангового сока — объедков не осталось.

После ужина все расположились на лужайке возле сферодатчика. Шел час ежевечерних сообщений.

— Созрел первый урожай винограда в предгорьях Сихотэ-Алиня, — заговорил женский голос. В шаре возник зеленый склон, террасы с шестами и проволоками, оплетенными лозами; проволоки прогибались, гроздья винограда свисали, будто просились в руки. — Для сбора формируются бригады по сорок работников от Южно-Уральского и Каракумского лесоводств, Алтайской лаборатории горообразования и из контролеров фабрики пищи в Кос-Арале. Съезд и начало работ завтра утром. Опоздавшим достанутся работы только по упаковке.

— Подумаешь, — сказал сидевший возле Берна коротыш Фе, — Сихотэ-Алинь! Я и сам там был.

— Завтра начнутся экскурсии подростков двенадцати-четырнадцати лет на Космосстрой, по курсу практического космоведения, — объявил мужской голос. — Дети познакомятся с ангаром для сборки звездолетов, аннигилятной заправочной станцией, заводами сверхлегких вакуумных материалов. Они научатся передвижению и простейшим трудовым операциям в космосе в состоянии невесомости.

На этот раз из груди «орлов» вырвался почти единодушный вздох: ух, подростки!.. А им еще такого ждать и ждать: четыре, пять, а то и шесть лет — полжизни.

Шар показал сборочный ангар — медленно вращающийся среди тьмы и звезд цилиндр; за прозрачной стеной что-то вспыхивало, перемещалось. Малыши мысленно были там.

Картина в сферодатчике переменилась: равнинный пейзаж со сходящимися в туманную перспективу грядками; низкие растения на них, небо в плоских тучах.

— Для орошения овощных плантаций на Аравийском полуострове на ближайшие двое суток объявляется дождливая погода. Режим дождя — моросящий…

Ежевечерние сообщения сами по себе интересовали «орлов» ничуть не больше, чем во все времена такие штуки интересуют детей их возраста; дело было в ином. Дед Ило за свою жизнь так много повидал, участвовал во стольких событиях, начинаниях, проектах, что среди информации оказывались и такие, которые он мог дополнить из первых рук: работал в помянутом месте или консультировал по проблемам, знаком с упоминаемыми людьми — как-нибудь да относился. Это так и называлось: рассказы из первых рук — и у «орлов» была страстишка: угадать по передаваемым хроникам, к чему Дед причастен и сможет что-то рассказать. Поэтому слушали они, навострив ушки, и испытующе поглядывали на Ило. Тот сидел, скрестив ноги, руки на коленях.

— От сотрясения океанского дна в районе Южного Полярного круга произошло опускание восточного побережья Гондваны, — сообщил автомат ИРЦ, — Биогеологический институт начинает там работы по наращиванию материкового кораллового слоя. Для участия в них приглашаются добровольцы-глубинники.

Координаты побережья, где в ближайшие годы нельзя вести крупное строительство, следующие…

Взгляды в шар, на полузалитые на просевшем берегу здания, на треснувшую арку кораллового моста через канал — испытующий взгляд двенадцати пар глаз на Ило: нет, вроде ничего — и снова на шар.

…Берн тоже один раз выступил с «рассказом из первых рук». Как-то вечером в шаре появилось продолговатое лицо Эоли. Эолинг 38 отвечал на вопросы о перспективах «обратного зрения» для считывания памяти.

Ило мог бы сам (и с большей, пожалуй, доходчивостью) рассказать детям об этих исследованиях. Но дал слово Берну, участнику первого результативного опыта.

Тот постарался: рассказал об опыте, о своем участии, а заодно и о встрече с эхху в лесу — она заинтересовала малышей больше всего остального, больше даже «обратного зрения».

Впечатление об опыте отложилось у них мимолетной игрой: один подступал, сверля глазами, а другой пятился, начинал мычать:

«Мыамыа!..»

Новое изображение в шаре Берн принял сначала за сцену из спектакля: столько напряженного драматизма было в фигуре человека в скафандре и прозрачном шлеме. Он стоял, полуобернувшись к бело-голубой вспышке; слепящие, странно оборванные снопы света вырывались из овала у его ног. Скафандр скрадывал пластику тела, но все равно были понятны ужас и решимость, охватившие человека. Казалось, сейчас он шагнет, начнет делать то тяжелое, но необходимое, к чему привели его обстоятельства и воля.

Но человек не двигался, не оборачивался. Фигура отдалилась, стал виден пьедестал в форме носа ракеты, надпись по нему алыми символами, ниже — огни снующих по площади машин.

— Вы видите памятник Неизвестному астронавту, — объявил мужской голос. — Он создан группой скульпторов-космосстроевцев и установлен сегодня на Круглой площади Лунного Космоцентра…

Ия, устроившаяся на траве рядом с Ило, посмотрела на него, сказала уличающе:

— Ой, Де-ед! А ведь ты в этом участвовал.

— В чем? — скосил тот глаза на нее. — В Пятой экспедиции?

— Ну, Дед… из той экспедиции никто не вернулся, это известно. В ней ты участвовать не мог. Но все равно, по-моему, здесь без тебя не обошлось.

— Ишь!.. — Ило повернулся к Берну: — У девочки есть чутье, которое стоит развить.

Теперь оживились все малыши:

— Ой, Де-ед, ты что-то знаешь о Неизвестном? Расскажи!

— Расскажи, расскажи. Дед!

— Ух, Иища! — со страшной завистью произнес Фе, который еще ни разу ничего не угадал. Девочка довольно потупилась.

— Может, дослушаем сообщения?

— Не надо! ИРЦ, мы благодарим! — махнул в сторону шара Эри.

— Мы благодарим, ИРЦ! — подхватили другие. Свечение в шаре начало гаснуть.

— Нет не так. — Ило поднял голову, скомандовал: — ИРЦ, дать изображение скульптуры Неизвестного крупно. Задержка. Отлично… Ну, слушайте. Только предупреждаю: о том, что произошло у Тризвездия, я знаю не больше других.

Касался я этого события в другое время и в другом месте.

Звездолет «Тризвездие» стартовал в 70 году. Это был самый крупный из построенных кораблей. Тризвездие Омега-Эридана было главным пунктом в его программе глубокой космической разведки. Тогда… точнее, 47 лет спустя после старта Пятой, я был транспортным диспетчером на Космосстрое, хлопотал около грузов, следующих на Орбиту энергетиков. Работа обыкновенная: следить по экранам и табло за движением ракетных составов, делать замечания водителям о нарушениях режимов разгона-обгона-торможения-по-ворота-и-так-далее, назначать очередность грузов… И еще: препираться с поставщиками и заказчиками, которых — и тех, и других — не устраивает оптимальный график доставки грузов. — Ило усмехнулся. — Это удивительное дело, до чего оптимальные: рассчитанные компьютерами графики никогда никого не устраивают! Каждый считает свой груз самым важным, самым срочным…

— Ты не о том рассказываешь, — заерзал на траве Эри, — Ты про Неизвестного!..

— Не все сразу. Так вот: нахожусь я в диспетчерском зале, прохаживаюсь в магнитных башмаках около пульта. На Земле подо мной день, над куполом солнечно-звездная ночь. На экране бородатый землянин из Арктиды требует, чтобы его аппараты лазерной сварки пошли на Орбиту сегодняшним экспрессом. Я ему замечаю, что для такого случая надо бы ему сконструировать свои аппараты вдвое легче и компактней. Он осведомляется, занимаюсь ли таким делом я сам.

Отвечаю, что нет и не собираюсь, потому что лазерная сварка…

Эри вызывающе шумно вздохнул:

— Уф-ф…

Ило скосил на него глаза.

— …потому что лазерная сварка устарела, и я не понимаю, зачем он стремится с ней на Орбиту энергетиков? На Земле не удалось пристроить? Землянин начинает заикаться, я протягиваю руку, переключаюсь на другой вызов — как вдруг…

44
{"b":"103460","o":1}