На днище-экране появился Дан.

— Оно было не так просто, их предложение, — заговорил он, — не от стремления осчастливить Землю новыми «совершенными существами». В ту же ночь ВП — другое или то самое, угадать не берусь, да в силу их информационного сходства это и неважно — сделало мне еще более далеко идущее предложение.

Показываемое и рассказываемое нами не передает и части того тона назидательного высокомерия, которого держались в отношении нас Амебы.

Деятельные существа вообще были для них давно минувшей стадией, а мы так и вовсе странной, сомнительной с точки зрения эволюционной целесообразности породой. «Вы, люди, какой-то вывих природы, — без обиняков внушало мне ВП. — У вас и биологическое, и умственное, и социальное развитие ушло в сторону.

Эта техника ваша: машины, двигатели, приборы… вся ваша жизнь зависит от этих громоздких, тупых, пожирающих энергию тварей! А ваш тепловой гомеостаз — зачем? Иллюзия независимости от среды… только иллюзия, не больше; не может животное не зависеть от нее. А в какие труды она вам обходится: сколько надо пищи для повышенного выделения тепла, сколько действий по добыванию и усвоению ее!.. Куда проще согласоваться как можно тоньше со средой. И вообще: вы не изучили и тысячной доли того, что надо знать о своей жизни, а летите к иным мирам, ищете встреч с иными существами!»

И воздействие на мой мозг было столь сильным, что мне показалось: лететь к Альтаиру, а тем более опускаться на эту планету, тревожить здешних мудрецов и впрямь глупо.

«Возможно, в прежние времена, в века оледенения и долгих зим, были оправданы ваша теплокровность и гомеостаз, — размышляя, вело меня к своим выводам Высшее Простейшее. — В ту пору эти качества сделали вас хозяевами суши. Но теперь, когда вашими энергичными усилиями климат потеплел, гомеостаз и теплокровность излишни, даже вредны. Взять тех несчастных, погибших во времена Потепления, погибших только потому, что вода не была для них подходящей средой обитания, — разве для них не было бы спасением обладать качествами земноводных и рептилий?.. И темп обмена веществ медленнее, запасов пищи надо меньше — разве плохо! Может, людям стоит сейчас сделать шаги для сближения, даже биологического слияния со своими холоднокровными позвоночными братьями на Земле? С этого может начаться новая фаза эволюции жизни на Земле. Не желаешь ли?»

Я был огорошен не менее Ксены. Породниться со змеями, жабами и рыбами… всю жизнь мечтал! И я не сдержал вспышку чувств. Реакция Амебы была такой же: разочарование — и исчезновение.

Разбирая потом с Ксеной происшедшее, мы поняли то, что нам стоило бы понять раньше: эти Высшие, миновавшие все стадии животности Простейшие отнюдь не намеревались нас оскорбить и унизить своими предложениями. Им действительно было уже все равно: любовь, животные классы… И наш эмоциональный «ответ»

(даже без проявления хотя бы вежливого интереса к предложенному) так же характеризовал нас, как эти предложения — их.

— А еще позже, когда было совсем поздно, — добавила Ксена, — мы поняли, что наши чувства, наши эмоциональные реакции куда полнее вырисовывали нас перед Амебами, чем фактическая информация и внешний облик. Они были тестами, такие предложения, лакмусовыми бумажками. «Вы прилетели устанавливать Контакт? Что ж, давайте». У них был свой взгляд на Контакт.

— Чтоб стало понятнее, почему у них такие взгляды, — вступил Дан, — надо сообщить все, что мы узнали о них, об их жизни. Мы узнали это понемногу, в разные заплывы-встречи, часть я, другое Ксена, но покажем все по возможности слитно… Больше Амебы не набивались к нам с нескромными предложениями, но общались охотно. Узнавать и сообщать — почти единственная доступная им радость.

«А как?..» — мысленно начал спрашивать я на двадцатиметровой глубине в пятую ночь нашего пребывания на планете, «…развивалась жизнь здесь?» — по обыкновению закончил мой вопрос! приятный, радующий глаз своей расцветкой собеседник. «Да».

«Почти как и на Земле, только естественней, плавней, без катастрофических случайностей. Собственно, сначала и на вашей планете все шло нормально: моллюски в теплых морях, на суше голосеменные растения, покрытосеменные… потом распространилась в болотах и у илистых берегов морей предвысшая форма жизни — земноводные. Они породили и высших активно деятельных существ — тех, кого вы называете рептилиями, пресмыкающимися. Ах, как субъективно, несправедливо, обидно вы их назвали: пресмыкающиеся!.. Себя так небось приматами. Обижаетесь, когда ваш класс вместо «млекопитающих» поименуют «млекопитающимися», — а сами… «Пресмыкающиеся»! Они были первыми двуногими — как на вашей планете, так и у нас — и со свободными передними конечностями. Они достигали самых крупных для наземных животных размеров, пятнадцать — двадцать метров, наибольшего веса и силы. Они — птерозавры у вас — летали; вы, приматы, и посейчас это можете только с помощью искусственных приспособлений. Верно, — продолжало ВП, — ныне, в изменившихся условиях они там у вас измельчали, приникли к земле, прячутся в норы и воду.

Но неизвестно, какими станете вы, когда природа изменится неблагоприятно для вас (а первый звонок уже был — в Потеплении!) и благоприятно для них. Тогда они снова возглавят марш жизни на Земле, как возглавляли его десятки миллионов лет. Десятки миллионов лет — что против них считанные тысячелетия вашего господства в природе! Тысячелетия — часы в жизни планеты… Так что не спешите раздавать названия, самонадеянные теплокровные однодневки: еще неизвестно, кто через сотню — другую веков перед кем будет пресмыкаться!»

Очень уж уязвило Амеб наше название родственного их предкам класса, ВП даже утратило на минуту бесстрастно-назидательный тон. «Расхождение путей эволюции у вас и у нас, — продолжило оно, — началось с эры, которую вы называете мезозоем. Что-то тогда стряслось с вашей планетой. Что — понять трудно, ваши сведения об этой эпохе крайне скудны. В атмосфере и на суше произошли резкие, губительные для крупных звероящеров изменения: исчезло обилие влаги, болот, углекислоты в воздухе, похолодало. Произошло и более четкое разделение стихий: тверди, вод, газовой оболочки. Жизни же наиболее благоприятствует их умеренное смешение, недаром она наиболее обильна в прибрежных зонах, у линий стыка воды, суши и воздуха. И тогда нормальная жизнь — земноводных, рептилий — пошла у вас на убыль. Утвердились ваши предки, существа с гомеостазом, повышенной прожорливостью и расторопностью — теплокровные… У нас же здесь не было мезозоя — нашей планеты вообще чужды скачки — катаклизмы. Поэтому наш путь и более нормален, закономерен».

И вот какова была эволюция животных, а затем и мыслящих обитателей Одиннадцатой планеты…

Сейчас в лаборатории пошло самое важное. Ксена и Дан застыли в креслах, устремив неподвижные взгляды на алый огонек индикатора считывателя.

На весь экран распространился, слегка пульсируя и меняя зыбкие формы, полупрозрачный оранжевый комок. Внутри вырисовались контуры существа. Комок расширился за пределы экрана, осталось только существо — это стоял, опираясь на широкий хвост и толстые задние лапы, звероящер. Синеватая кожа его усеяна желтыми и серыми, маскирующими под местность, пятнами. Вокруг неземного вида растения: мясистые бочонкообразные стволы с веерами извилистых листьев и бородавчатых побегов. Животное передними лапами с длинными когтями притягивает и рвет побеги, подносит их ко рту треугольной формы — питается.

Тупо глядят с днищ «лапут» на жителей Земли три глаза посреди широкого плоского черепа: два по бокам, как у лошади, третий — повыше и в середине лба. Ритмично шевелятся, перемалывая побеги, костистые челюсти.

Вот животное оглянулось, отвлеченное чем-то, замерло в полуобороте — помесь ставшей на дыбы коровы с крокодилом — и стало меняться на глазах. Амеба показывала ускоренную эволюцию своих предков. Животное начало уменьшаться и стройнеть; опал, подтянулся раздутый от силоса живот, раздвинулась круглая бочонкообразная грудь, выгнулся полукольцом мускулисто-гибкий хвост; удлинились и выразительно налились передние лапы, когти на них укоротились — зато вытянулись семь изящных сильных пальцев; массивные, все перемалывающие челюсти тоже уменьшились, втянулись в череп; запали под надбровные дуги два крайних глаза, глазница среднего ушла под один уровень со лбом, прикрылась обширным веком.