— Я бы хотела, чтоб вы встретились с хирургом, которого я рекомендую для проведения операции, а также с врачом-радиологом и терапевтом, который будет курировать сеансы облучения. Они могут помочь вам и успокоить. Кроме того, я могла бы связать вас с объединениями женщин, перенесших аналогичную операцию и переживших те же страхи. Они расскажут вам, как это будет, подготовят вас. Вы не останетесь наедине с вашими переживаниями, Дана.

— Как долго я не смогу работать?

Доктор Нил откинулась в кресле:

— Сама операция проводится под местным наркозом. Если все пройдет как надо, вас отпустят в тот же день. Мы можем назначить операцию на пятницу с тем, чтобы за уик-энд вы пришли в себя. Дозировку и продолжительность облучения установит врач-радиолог, но обычно это производится пять дней в неделю в течение пяти или шести недель, хотя сеанс и длится по нескольку минут. Есть очень хороший кабинет недалеко от вашего офиса. Они могут назначить вам удобное время, скажем, ближе к вечеру.

Дана обхватила себя руками, внезапно ощутив озноб:

— А нельзя сделать операцию, а облучения не делать?

— Можно. Но я не советую. Это как бы три составные части единого курса лечения, и делается так для максимальной эффективности. А стремимся мы именно к максимальной эффективности. Более девяноста процентов женщин, обнаруживших у себя рак груди на ранней стадии и прошедших курс лечения, через пять лет считаются излечившимися.

Пять лет? Пустяк. Молли будет всего восемь, совсем еще маленькая. Кто станет водить ее в школу и забирать ее оттуда? Кто обучит ее всему, чему следует ее обучить? А оставить ее одну с Грантом… она отбросила эту мысль, даже не додумав ее до конца.

Доктор Нил придвинулась к ней поближе и скрестила руки на груди:

— В США более двух миллионов женщин перенесли эту операцию и остались живы, Дана.

— А сколько тех, кто не остался? — спросила Дана и тут же пожалела об этом.

Доктор Нил опять откинулась в кресле:

— Сорок четыре тысячи за прошлый год.

На обратном пути из клиники Дана не могла отделаться от этой мысли. Она приговорена. Злокачественная опухоль. Рак. Злокачественная опухоль. Рак. Как ни храбрилась она в кабинете у доктора Нил, сейчас она рухнула под натиском этой безжалостной правды. У нее рак, и сколько бы ни приукрашивала этот факт доктор Нил с ее улыбчивым персоналом, нежными тонами приемной и оптимистическими данными статистики, она не могла отрицать, что рак груди — по-прежнему болезнь смертельная.

Дана взглянула наверх, где кучерявились белые облака. В детстве она верила, что на таких облаках обитают ангелы и что там же находятся райские врата. Ей хотелось думать, что и Джеймс сейчас там и чувствует, как он ей нужен, как всегда чувствовал это при жизни. Ей хотелось попросить у него помощи. Хотелось просить помощи у Бога. Но с Богом она давно уже потеряла всякую связь. До похорон Джеймса она даже не помнила, когда в последний раз была в церкви или беседовала с Господом.

Когда загонят в угол, всякий уверует, — это тоже любил повторять отец.

А что, если помолиться, воззвав о помощи? Будет ли это лицемерием? Ведь Бог милостив, не так ли? Нет, теперь она в этом не уверена.

На Пятой она свернула влево и поехала в сторону Олив-стрит и работы. «Это поможет, — сказала она, обращаясь к облакам. Из глаз полились слезы. — Поможет».

Она подкатила к обочине и разрыдалась; плечи ее тряслись. Это слишком! Слишком для одного человека! Она схватила сотовый и стала рыться в блокноте в поисках номера, переписанного с памятки, оставленной на холодильнике. Нашла номер и набрала его. Ответившего портье отеля она попросила соединить ее с номером Гранта Брауна. Соединили почти сразу же. Женский голос.

Дана досадливо нажала кнопку отбоя. Проверила цифры и вновь набрала их. Когда служащая отеля отозвалась, Дана сказала:

— Я не номер, забронированный фирмой, просила. Мне нужен номер Брауна, его личный номер.

— Но на это имя только один номер, — возразила женщина.

Дана похолодела.

— Соединить?

Ответить она не могла. Мысли вихрем кружились в голове, в горле пересохло.

— Проверьте, пожалуйста, номер, забронированный фирмой «Максвелл, Левит и Трумэн», — сказала она очень тихо, почти шепотом. — Это адвокатская контора моего мужа.

После секундной паузы послышалось:

— Под таким названием у нас забронированного номера нет. Вас соединить с личным номером вашего мужа?

— Да, — сказала она и зажмурилась, слушая звонок. Ответил тот же женский голос. Дана собралась с духом.

— Можно Гранта?

Пауза.

— Хм… Его нет. Он в суде. Что-нибудь передать?

— Нет, — сказала Дана. — Не надо.

И трубку, она нажала кнопку отбоя. Слезы горечи теперь мешались в ней со слезами досады и гнева. Она швырнула сотовый на сиденье рядом и с размаху ударила по рулю.

— Глупо. Глупо, господи, как глупо!

Поздние возвращения, игра в софтбол, пицца, которую он не хотел разделить с ней и Молли. Запах пива и курева, когда он являлся домой. Все это началось разом, когда его фирма наняла на работу эту двадцатишестилетнюю, похожую на Деми Мур девицу с нахально торчащими грудями и округлой попкой.

— Ах, эта? — сказал Грант, когда Дана впервые ее увидела, сказал так, будто и внимания никогда на нее не обращал. — Из младших сотрудников. Она даже и диплома не имеет.

Дурные вести всегда приходят по трое, — произнес голос отца, и как же ненавистен был ей этот голос!

Она сидела отупев, безразлично позволяя времени уходить в песок. Зазвонил сотовый. Она взяла трубку. Определитель показывал, что звонят с работы. Она рискнула ответить, подумав, что это скорее Линда, чем Крокет.

— Вы сегодня вернетесь? — спросила Линда. — Крокет ищет вас.

— Да, — раздраженно, со вздохом сказала она. — Я в дороге. Буду через пять минут.

— Как вы, Дана?

Она ответила не сразу — через ветровое стекло она глядела, как плывут в вышине облака, и вновь думала о брате. Наконец она проговорила:

— Прекрасно, — после чего положила телефон на свой блокнот. Взгляд ее упал на название, записанное, когда она изучала счета Джеймса. Она опять взяла сотовый и набрала номер 411. — Компания недвижимости «Монтгомери», — сказала она оператору. — Мне по делу.

Через минуту, съехав с обочины, она уже двигалась по Пятой авеню, после чего свернула на Черри-стрит. У подножия холма, не доезжая Колоннады, на углу Первой, она отыскала парковку и, подъехав к тротуару, быстро взглянула на себя в зеркальце заднего вида, проверила, как выглядит. Тушь размазалась. Нос красный. Выудив из бардачка косметичку, она как смогла привела себя в порядок. Затем она вылезла из машины, опустила в счетчик монетки по четверть доллара и пересекла мощенную булыжником площадку, по краям которой цепочки туристов ожидали, когда гид поведет их в метро. В конце века многие дома в этой части города возле Пайонир-сквер сгорели во время большого пожара, после чего красные кирпичные здания уступили место барам, ресторанам и картинным галереям, а там, где землю топтали бездомные, прямо поверх строительного мусора вознеслись новые постройки с редким вкраплением старых, не тронутых пожаром. У экономных подрядчиков ничто не пропадало.

Бронзовая табличка на здании возвещала о его исторической ценности. Дана не потрудилась прочитать ее. Она поднялась по мраморным ступеням и очутилась в вестибюле, отделанном красным деревом, что придавало ему сходство с холлом старой гостиницы. На стене висел указатель, где значилось, что компания «Монтгомери» расположена на третьем этаже, офис 326. Она вошла в старомодный лифт, захлопнула дверцу. Лифт дернулся и пополз вверх. Там ее ожидал высокий — шесть лестничных пролетов — холл под крышей из толстого стекла. С потолка и деревянных решеток наверху свешивались вьющиеся растения.

Дана отыскала офис 326 и очутилась в маленькой приемной, за столом которой сидела чернокожая женщина с затейливым маникюром. Тремя минутами спустя появилась другая женщина, одетая как капитан прогулочного катера — в белые брюки, красную блузку и синий блейзер; женщина, представившаяся Бернадеттой Джордж, провела Дану в кабинет, две стены которого были выложены красным кирпичом и в открытое окно врывался свежий ветерок вместе с шумом машин, птичьим щебетом и голосами людей на улице. Отказавшись от кофе, Дана села напротив. На экране компьютера, пока они говорили, все время мелькали, то появляясь, то исчезая, геометрические узоры.