— Эта герцогиня никогда не опомнится, — прогремела д'Аристид. — Мне пришлось оставить в стороне план изготовления огненной воды, которой нет даже у господина губернатора де Фронтенака, как моя Жюльенн — тут как тут и тащит меня даже не знаю — куда!

— Я тебя, наверное, дважды от смерти спасла, — сказала Жюльенн. — Ты отравилась бы насмерть своей микстурой.

Анжелика слушала их оживленные голоса, не решаясь понять окончательно

— не были ли они жертвами коллективного безумия.

Были экстраординарные исключительные явления, которые потрясали умы: горящие лодки, бури, тюлени в проливе…

— Во всяком случае, Генриетта-то мертва, и если бы мы не сбежали, то вскорости настал бы наш черед.

Ля Поллак начала вполголоса рассказывать с таинственным видом:

— Я тоже ее видела, эту «губернаторшу», и мне она не понравилась — слишком приторна. Но старую мартышку не учат гримасничать. Сначала я решила, что она явилась ко мне, улыбаясь, потому, что у меня лучшая кухня в городе, но потом мало-помалу она принялась говорить о себе:

«Мадам де Пейрак! Вы знаете мадам де Пейрак?», и стоило мне только заикнуться о тебе, как она стала облизывать губы, то и дело проводя по ним языком.

— Опиши ее.

— Не могу. Только глаза. Иногда они, как золото, иногда, как ночь. Но это не заставило бы меня затеять путешествие. Есть еще кое-что.

Однажды утром я получила записку из монастыря Урсулинок, что якобы мои подсвечники, которые я сдавала им для позолоты, готовы. Однако, я прекрасно помнила, что все мои подсвечники находятся у меня, и никакого заказа я не делала. Но ты же знаешь, я всегда неизменно вежлива и предупредительна с представителями церкви, и если, — подумала я, — тут и вкралась ошибка, то я уж пойду туда и все выясню. Или, может быть, мне необходимо явиться туда, потому что меня хотят видеть…

В общем, я распорядилась, чтобы меня доставили туда.

В мастерской для позолоты я встретила матушку Мадлен, которая так обрадоваласье, увидев меня, словно я принесла ей Благую весть.

— О, дорогая, вы пришли, — сказала она мне. — И, к счастью, мы одни. О! Мадам Гонфарель, вы — подруга мадам де Пейрак, должны передать ей кое-что. Вы скажете ей, что на этот раз я ее узнала.

— Кого «ее»? — спросила я.

— Дьяволицу из Акадии (я уставилась на нее, и она объяснила): Разве вы не слышали о моем видении много лет назад о Дьяволице из Акадии?

— Конечно, слышала, — сказала я ей. — О! Я знаю об этом видении наизусть все подробности, как и все вокруг. И мне известно, что совершенно несправедливо сюда вмешали мадам де Пейрак. Но вы ее оправдали. И теперь вы говорите, что видели ее по-настоящему?..

Очень тихо она сообщила мне, что это была знатная дама, которая накануне нанесла визит Урсулинкам вместе с новым губернатором. Время от времени в мастерскую заглядывала монашка, и смотрела, а матушка Мадлен казалась застигнутой врасплох.

— Но, сестрица, — сказала я ей тоже тихо, — если вы уверены в этом, то почему бы вам, если уж эта дама, она мне тоже не нравится, по правде говоря, — ваша дьяволица, не сообщить ли об этом епископу или вашему исповеднику? Представители духовной власти должны заняться ею, не вмешивая сюда мадам де Пейрак, нашу подругу, которой и так хватило истории с видением.

Она принялась плакать:

— Я им все рассказала!.. Но они мне не верят.

— И вот, понимая ее, я решила уехать, — продолжала ля Поллак. — Тебя нужно предупредить, ведь ты противостоишь ей. Она именно тебя ищет, чтобы отомстить.

— Она не нашла меня в Квебеке, куда направилась в первую очередь. Что до того, чтобы приехать сюда, так это будет не так-то легко. На этот раз мы предупреждены. Здесь мы в безопасности, а губернатор Канады, новый он или старый, здесь не имеет никакого влияния.

— Но она могла бы отправиться в Монреаль, — простонала Дельфина.

— В Монреаль!

И вдруг Анжелика побледнела. Она почувствовала, как у нее на лбу выступил холодный пот.

Монреаль — это Онорина.

В Монреале была Онорина.

И если, будучи в Квебеке, эта ужасная женщина узнает, что дочь Анжелики — пансионерка в Виль-Мари, то она решит отправиться в Монреаль и напасть на Онорину…

Анжелика увидела, как на всех лицах отразилась тень тревоги, охватившей ее.

— Но почему вы сбежали, как зайцы? — вскричала она, повернувшись к гостьям. — Наоборот, нельзя было упускать ее из виду, и если она отправлялась в Монреаль, нужно было сесть на один корабль с ней!

— На один корабль с ней? — повторила Жюльенн с испуганным видом.

— Нужно было наблюдать за ней, разоблачить, помешать вредить!.. Разве не понятно?.. Если она поедет в Монреаль, Онорина попадет к ней в лапы!..

Ля Поллак вскочила на ноги и, как ядро, вылетела из комнаты, хлопнув дверью.

Немного погодя она вернулась в сопровождении мадам Каррер и двух ее дочерей, которые очень ловко накрыли на стол и подали устриц и жаркое.

Анжелика видела себя словно со стороны. Она сидела на стуле, когда ее чуть ли не силой усадила не то Ля Поллак, не то мадам Каррер, перед полной тарелкой и полным стаканом, в руках — столовые приборы, которые ей дали, как ребенку. Ля Поллак подносила стакан к ее губам и говорила, что заставит ее кушать силой, пользуясь собственным опытом, когда в Париже экзекутор влил ей в желудок два полных чайника холодной воды, чтобы заставить ее признаться в краже двух унций огненной воды у трактирщика.

— Хорошие времена тогда были! Да-да. Мы теперь свободны. Но я не позволю этим знатным дамам-отравительницам свободно творить злодеяния здесь. Пей и ешь, мы поговорим позже.

Я сказал хозяйке: кума, вы здесь распоряжаетесь. Накормите нас быстро и хорошо. Мы иначе не можем продолжать жить спокойно, мы умрем или попадаем без сил.

Отказываясь думать, Анжелика приняла предложение разделить трапезу с подругами, изнемогающими от усталости и впечатлений тяжелого путешествия.

— Следить за ней?.. Разоблачить? Да ты что?! — сказала Ля Поллак, когда они снова были в состоянии разговаривать и почувствовали, что не так нервничают. — Ты видишь, что произошло с Генриеттой, с мадмуазель Ле Башуа?.. Эта убийца действует молниеносно. А мы — против нее!.. Если никто не верит матушке Мадлен, то ты думаешь, послушают нас, Жюльенн или меня?..

— Но все-таки, кто поедет спасать Онорину? — вскричала Анжелика, ломая руки.

Время, которое требовалось, чтобы доехать до Монреаля, дни, недели, месяцы, да, почти месяцы, стоит только вмешаться неудаче; тупое непонимание окружающих действовало на нее, словно высокие стены, мешающие ей взлететь и устремиться на помощь любимому ребенку.

Она вскочила, выбежала на улицу и устремилась к Колену, который, к счастью, уже вернулся.

— И прежде всего, эта женщина, кто вам сказал, что она намерена ехать в Монреаль? — заметил господин Берн. — Она и ее муж должны выяснить положение дел у ответственных лиц Квебека, что займет некоторое время. Затем зима помешает им отправиться куда бы то ни было по реке.

Совет проходил в жилище губернатора Патюреля, куда сошлись все, пригласив еще Бернов, чтобы поставить их в известность и принять решение.

Колен ничего не сказал по поводу правдоподобия истории с возвращением Благодетельницы, когда-то предводительницы дочерей Короля. Внимательно выслушав одних и других, он долгое время молчал под пристальными взглядами присутствующих, затем четко заговорил.

Сначала он предложил незамедлительно направить в Монреаль, но по суше, посланца, скорохода, который бы знал все тропинки и проходимые места. Предлогом может быть обмен денег, торговля или огненная вода. Он доберется до индейцев, а те на каноэ доставят его в Виль-Мари. Там он отдаст матушке Буржуа письмо Анжелики, в котором она будет настаивать на самом строгом присмотре за Онориной, чтобы ее не отпускали никуда и никому не доверяли. Если Анжелика захочет, она сможет также предупредить брата, господина Жосслена дю Лу. В согласии с ним и под его контролем малышку посадят на борт корабля, который мало-помалу, этап за этапом, достигнет Голдсборо. Времени хватит, чтобы спуститься по течению Сен-Лорана до того, как река замерзнет.