– А Цу-то откуда узнала? – вяло поинтересовался Саматта.

– Ну как же! – ухмыльнулся Дзинтон. – Когда ты уехал, она сутки из меня пыль выбивала, требуя на нее твою лонжу замкнуть. Ты ее знаешь: с ней проще согласиться, чем отвязаться. Так что сразу после твоего похищения она начала мне мозги выедать, чтобы я тебя, бедняжку, выручал. Ты ей не говори, что сам выбрался, а то ведь она мне ни в жизнь не простит, что тебе пришлось самолично того майора по башке бить своей хилой ручкой.

– Не скажу. Но это тебе будет стоить, – пообещал Саматта. – А чего стоить – подумаю на досуге. Все, Дзи, извини, но я сейчас отрублюсь. Сил больше нет держаться…

– Отрубайся, – кивнул Демиург. – Я тоже пошел. Пока.

По фигуре на водительском сиденье прошло мерцание, и мгновение спустя за рулем сидел полицейский, с бесстрастной физиономией вглядывающийся в дорогу. Впрочем, Саматта этого уже не видел. Он спал. И снилось ему, как обака с лицом господина Медведя гоняется за ним по подвалу управления Министерства внутренней безопасности, чтобы засунуть в гигантский муравейник с электрическими лампочками в проходах.

Майор Тришши, даже не удосужившись постучаться, толкнул дверь кабинета с золотой табличкой "Следователь Кэйдзи Гаммэй" и решительно прохромал внутрь.

– С утречком, Кэй, – буркнул он. – Как жизнь молодая?

Кэйдзи с недовольным видом повернулся к нему.

– Триш, я занят. Не видишь? – раздраженно ответил он. – Что-то срочное?

Орк критично осмотрел посетителя, сидящего на стуле перед его коллегой. Среднего возраста, лет тридцати пяти – тридцати семи. Лицо типичного оканакца – широкое, низкие скулы, нос картошкой, тяжелая нижняя челюсть, слегка оттопыренные уши, широкие бесцветные глаза и светло-русые волосы. Высокомерно-холодное выражение физиономии прекрасно гармонирует с официальным искристым серым костюмом стоимостью не менее чем в три месячных жалования самого Тришши. Пиджак обтягивает могучие плечи, разворотом которых мог бы гордиться профессиональный атлет, спина прямая как доска, – осанка кадрового военного, а взгляд прищуренно-цепкий, пронизывающий насквозь. Вот так птичка залетела в окружное управление! Либо офицер СОБ средней руки, либо высокопоставленный сотрудник частной охранной службы.

– Ничего особо срочного, – пожал плечами майор, обходя стол и бросая взгляд на парящее в дисплее изображение молодой человеческой женщины. Насколько орк мог судить по своему опыту, по человеческим меркам девица наверняка считается писаной красавицей. – Дело "банды картежников" ты вел? Мне допуск к нему нужен.

– И ты с больной ногой топал ко мне через все здание? – удивился оой-капитан. – У тебя что, коммуникатор сломался одновременно с пелефоном?

– Нога у меня уже терпимо, а доктор мне сказал ходить побольше. Иначе колено может подвижность потерять. Вышел в сортир, а потом решил заодно и прогуляться. Так дашь?

– Да дам, конечно, – отмахнулся Кэйдзи, делая пометку на мятом листе бумаги. – Чуть погодя. Все?

– Все. Что у тебя за красотка?

– Приставучий ты, Триш, как репей, – вздохнул следователь. – Познакомься – блистательный господин Тадас Райкура, сотрудник службы безопасности корпорации "Визагон".

– Рад познакомиться, блистательный господин, – кивнул орк. – Я майор Тришши Каххарага, следователь.

– Радость взаимна, прошу благосклонности, – кивок сотрудника "Визагона" выглядел едва заметным, почти на грани оскорбления, а тон казался раздраженно-ледяным. Он явно пребывал в дурном состоянии духа.

– Благосклонность пожалована, – откликнулся Тришши. – Кэй, дай угадаю: эта самка – секретарша в "Визагоне", охмурившая их главного директора, укравшая чертежи новейшего чоки и растворившаяся в неизвестном направлении?

Краем глаза он заметил, как физиономию Тадаса перекосило. Ничего, от неотесанного орка стерпит.

– Почти угадал, Триш, – откликнулся коллега, – только чуток промахнулся. Эта самка, как ты изящно выражаешься, сама новейшая чоки девятого поколения. Стоит полста миллионов маеров. В остальном же ты прав – растворилась в неизвестном направлении вместе со своим конструктором.

– У конструктора губа не дура, – хмыкнул орк. – Надо так полагать, служба безопасности "Визагона" решила выжить тараканов из дома и устроить гласный розыск?

– Умный ты, Триш, аж завидки берут, – поморщился оой-капитан. – Его проследили до окрестностей Крестоцина, но здесь след теряется. Частные детективы три периода город обшаривали, но так ничего и не нашли. Теперь "Визагон" почему-то решил, что полиция окажется более успешной.

– А почему ты думаешь, что он ее "Тёбице" не сдал? Наверное, не зря именно сюда слинял.

– По ряду причин подобный сценарий невероятен, господин майор, – сухо ответил сотрудник "Визагона". – Мы имеем основания полагать, что он ни при каких обстоятельствах не расстанется с куклой, даже если речь пойдет о жизни и смерти. Крестоцин он наверняка выбрал из-за штаб-квартиры "Тёбицы", но лишь для того, чтобы затруднить поиск нашей службе безопасности. У нас, знаешь ли, с "Тёбицей" довольно натянутые отношения, и присутствие наших сотрудников на ее территории наверняка приведет… к неприятным последствиям, если можно так выразиться. А местный частный сыск, к сожалению, проявил вопиющую некомпетентность.

– Главная проблема, Триш, – вздохнул Кэйдзи, – в том, что она на чоки совсем не похожа. Вот, посмотри.

Он поманипулировал терминалом, и на дисплее начал прокручиваться видеоролик. Его явно снимали любительской камерой – плоский, подрагивающий, с искаженными цветами, но Тришши вынужденно признал, что чоки – если это действительно чоки – не отличалась от человека ни движениями, ни мимикой. На улице он бы просто скользнул по ней взглядом, даже не задумавшись о том, кто она на самом деле.

– И дело повесили на тебя? – хмыкнул он. – Ну что же, поздравляю. Три миллиона человеческого населения, восемьдесят тысяч чоки или около того, из них три четверти женского облика, пятьдесят тысяч следящих камер, вероятность автоматического опознания… сколько там? Восемь процентов, девять? Ну да, при условии, что разыскиваемый в камеру пялится и ухмыляется до ушей, чтобы зубы виднелись. Валяй, Кэй, ищи. Лет за двести точно найдешь. А повезет – так и за сто девяносто управишься.

Кэйдзи отчетливо скрипнул зубами.

– Триш, топал бы ты отсюда нахрен вместе со своим больным коленом, – ласково попросил он. – А то ведь я могу передумать насчет допуска. Будешь тогда Теодару докладные записки писать. Двести лет – вряд ли, а вот пару недель помурыжить вполне могу.

– И что все люди такие нервные? – довольно фыркнул орк. – Ладно, борись.

Когда он хромал по коридору, однако, что-то внутри ворочалось и царапалось, отчаянно просясь наружу. Глотать анестетики майор отказывался наотрез, и колено сегодня опять болело сильнее обычного – вероятно, к непогоде. Может, из-за него? Нет, вряд ли. К нудной боли он уже давно привык и почти не обращал на нее внимания. Инженер, укравший чоки – что-то, связанное с ним. Что-то, что всплывало совсем недавно…

На откидывающемся сиденье возле его кабинета сидела знакомая человеческая фигурка. В руках она держала пелефон, но невидяще смотрела поверх него куда-то в противоположную стену. Заслышав шаги, девушка подняла взгляд и вымученно улыбнулась.

– Доброе утро, Тришши, – поздоровалась она.

– Доброе утро, Кара, – кивнул следователь, отпирая дверь кабинета. – Заходи. Что-то ты плохо выглядишь сегодня. После вчерашнего переволновалась?

– А ты уже знаешь, да? – осведомилась Карина, входя за ним. – Я пришла маяк менять, и заодно к тебе зашла. Прости, Тришши, от меня одна головная боль. Наверное, больше неприятностей доставляю, чем какие-нибудь бандиты. Невезучая я.

– Ну, бывает и хуже, – философски откликнулся орк, с трудом усаживаясь в свое кресло. – Садись. Отчет патрульного я видел, но еще не смотрел. Потерпи пару минут, пока я его прогляжу.