– Это дело привычки… У нас в Калифорнии все любят такую еду.

– Кстати, о Калифорнии, – сказала она прежде, чем взять следующий кусок. – Как чувствует себя твой отец?

– Неплохо, иначе бы я его не оставил. Он уже выписался из больницы. Приступ был не очень сильным, скорее это предупреждение для него. Надеюсь, он воспримет его серьезно.

– Ты думаешь?

– Мать верит, что так и будет.

– Все жены в это верят.

Виктория опять заметила то особенное выражение в его глазах. Оно обожгло ее, и она поспешила отвернуться, не желая знать, что оно означает.

Вскоре Тори все съела. Она доела рис и спросила:

– А что на десерт?

– На десерт? Я не уверен, что… – Глаза его хитро сверкнули.

– Не дразни меня. Ты так все продумал, и не говори мне, что забыл десерт.

– Ты права. – Он собрал тарелки и понес их на кухню. – Я хотел принести кофе в термосе, но для такого отчаянного парня, как я, это было бы слишком банально.

Это он-то отчаянный? Серьезный – да. Как и прежняя Виктория. Трудолюбивый. Внимательный. Интеллигентный. Но и только.

– Сделать тебе кофе? – спросила она.

– Только если он будет вкусным.

– Вкусным? Я делаю только вкусный кофе. Так что соглашайся.

– Согласен. Хотя я могу допить вино.

– Я тоже. Так что же на десерт? Я прямо умираю от любопытства. Липкий приторный шоколадный торт? Может быть, ты привез знаменитый черный пирог из Калифорнии? Или нью-йоркский сырный торт из магазина деликатесов? – А может быть, он принес кусочек лимонного пирога? Она вспомнила, как они ели его вместе.

– Ничего похожего. – Мэтт взял большую ложку и разложил содержимое миски по тарелкам.

Белая взбитая масса, покачивающаяся на тарелке, была ей так же незнакома, как и суси. Она увидела кусочки фруктов и что-то похожее на бисквитную прослойку, но все это было покрыто густой жидкостью, напоминающей крем.

– Что это?

– Попробуй.

– Пока ты мне не скажешь, не буду.

– Виктория, ты опять становишься занудой. Попробуй.

– Тори, – терпеливо поправила она. Почему ее так волнует, как он ее называет? Она взяла кусочек, Мэтт пристально наблюдал за ней. Сладко и кисло одновременно и очень вкусно.

– Это просто замечательно. Что это?

– Английский ромовый торт со всякой всячиной: фрукты, крем, варенье, взбитые сливки.

– Очень вкусно. – Она облизала крем с губ. Мэтт смотрел на ее рот.

– Я был уверен, что тебе понравится, поэтому даже не стал брать ничего другого.

– Как это может не понравиться?

Мэтт наклонился и слизал остатки крема с ее губ. Когда он поднял голову, их глаза встретились.

– Спасибо за пикник, Мэтт. Было очень… здорово.

– И весело?

Странно, раньше ей казалось, что веселье – это танцы всю ночь напролет в каком-нибудь клубе или участие в лимбо на пляже, или плавание на яхте, или еще что-нибудь в этом роде. Другими словами, все то, чего она не делала раньше.

Но этот неожиданный пикник на двоих с Мэттом, к ее удивлению, был тоже очень веселым.

– Точно. Мне очень нравится.

– Спасибо. Мне тоже.

Блеск ее глаз согревал его сердце. Ему ничего не оставалось, как снова поцеловать ее. Ее губы были теплыми и ласковыми, но когда он попытался раздвинуть их языком, Виктория отодвинулась. Мэтт понял, что она не хочет снова рисковать, поддаваясь страсти, и намерена удержать его на дистанции.

– Я просмотрела все бумаги и подписала их. Что мне делать дальше?

– Ты действительно хочешь разговаривать о делах?

– Почему бы и нет. – Она встала. – Только сначала нужно все убрать.

Они сложили тарелки обратно в корзину. Тори в который раз поразилась, как всегда такой серьезный Мэтт мог придумать столь веселый пикник? Откуда у него взялась эта корзина? Она думала, что он не покидает дома без своего солидного делового портфеля. Конечно, в этом нет ничего ужасного, но корзина для пикника – это так… так… романтично.

– Было очень весело, Мэтт. Может быть, повторим… как-нибудь.

– Обязательно. Только в следующий раз мы устроим пикник на настоящем пляже.

Она кивнула, затем подошла к столу, на котором лежала папка с бумагами:

– Здесь все.

– Я хочу тебе кое-что посоветовать по поводу проекта Клэйборна. Я знал, что ты не послушаешь моего совета не ввязываться в это дело. Поэтому я все подсчитал и думаю, что сумма, которую я вывел, будет самой подходящей. Если они разорятся, ты не особенно пострадаешь.

– Ты такой пессимист. Я верю, что они обязательно разбогатеют.

– Ну, если ты так считаешь… – Он просмотрел бумаги. – Вроде все в порядке.

Он разорвал первоначальный вариант, сложил ее копии в папку, а свои – в корзину. Посмотрев в окно, Мэтт предложил:

– Может, выйдем пройдемся? Дождь кончился.

– Конечно.

Они обулись и вышли из дома. С деревьев капала вода, и дождевые потоки текли вдоль тротуара, как маленькие бурные ручьи. Но на небе клубились белые облака, а над ними сияло склонившееся к горизонту солнце.

Мэтт взял Викторию за руку. Он посмотрел, как переплелись их пальцы. Их руки подходили друг к другу так же, как и их тела.

Она перепрыгнула через лужу.

– Расскажи мне про свою семью, – попросила Виктория.

– У меня есть два брата. Я средний.

– А племянники и племянницы? – Она отмахнулась от летавшей вокруг нее мошки.

– Каждого по два. Скоро пойдут в школу. Они все живут в Южной Калифорнии. А у тебя? Ты говорила, что приехала из Миннеаполиса, но ничего не рассказывала про свою семью.

– Отец и мать живут в том же доме, где выросли я и мои брат и сестра. Я самая младшая. – Тори нахмурилась и оглядела сырую лужайку перед ними. – Они живут рядом и растят детей. Все довольны. К сожалению, им не понять, что мне хочется чего-нибудь другого. Мой брат продолжает дело отца. Он занимается автосервисом. А сестра – домашняя хозяйка.

Мэтт понимающе кивнул:

– Тебе тяжело пришлось, когда ты решила уехать?

– Еще как. Такое ощущение, что мы живем на разных планетах. – Чувство обиды было свежо до сих пор, хотя прошло уже четыре года. – Мама до сих пор не может понять, почему я не вышла замуж за соседнего парня.

– А почему ты не вышла?

– Потому что не любила его.

Пальцы Мэтта сжались:

– А если бы любила, ты поделилась бы с ним своими мечтами?

– Не думаю. – Она покачала головой и почувствовала, что он перестал сжимать ее руку. – Мне безумно хотелось достичь чего-нибудь, сделать карьеру. Не знаю, откуда это взялось во мне. Может быть, мне нужно было доказать брату и сестре, что я могу добиться успеха. Я думаю, что до сих пор доказываю им, что их маленькая сестричка может метко попадать мячом в корзину и зарабатывать очки.

– Ты это уже доказала.

Виктория посмотрела на него:

– Да, надеюсь, что так.

– А что они тебе сказали, когда ты им рассказала про свой успех?

– Я не сказала им.

Мэтт остановился и с удивлением посмотрел на нее:

– Не сказала? Почему?

– Не знаю. – Она пожала плечами.

Прочитав на его лице недоверие, Виктория скривилась:

– Уж лучше я буду считать, что они гордятся мной, чем пойму, что им все равно.

– Так думают только неудачники. Все равно, что лучше не начинать ничего, чтобы потом не расстраиваться из-за неудачи. – Мэтт был удивлен. Он всегда восхищался ее самостоятельностью и никогда не думал, что она может чего-нибудь бояться.

– Неудачники. – Виктория вдумалась в это слово. – Может быть, и так. Но я знаю, что семья Гордонов в Миннеаполисе, штат Миннесота, не поймет, что значит для меня эта сделка.

– Тогда тебе нужно либо объяснить им все, либо смириться с этим и не расстраиваться.

– Я не расстраиваюсь. Больше не расстраиваюсь.

– По тебе этого не скажешь! – усмехнулся он. Обняв Тори за плечи, он развернул ее, и они пошли в обратную сторону. – Я думаю, тебе стоит позвонить маме. Когда ты последний раз разговаривала с ней?

– На прошлой неделе.

– На прошлой неделе! И ты ей ничего не сказала? Пошли. – Мэтт заторопил ее. – Мы сейчас же пойдем домой, и ты позвонишь ей. Прямо сейчас!