– Только молчи, не смей говорить этого, – предостерегла ее Касси.
– Ну хорошо, хорошо, идите выпейте. – Мег кивнула по направлению к кухне: – Пойду проверю, как там ужин, а заодно посмотрю детей.
Снова надев свои туфли на шпильках, Касси повела Бобби через холл на застекленную веранду, выходившую на задний двор дома и соседские задние дворы в этом новом комплексе, только что отстроенном на месте кукурузного поля.
– Красота-то какая, – сказал Бобби, с наслаждением окидывая взором вид, открывавшийся из больших, во всю стену, окон.
– В том случае, если вы общительный человек. Мег говорит, отсюда видно даже, что едят соседи, расположившиеся на своих патио. Но Мег ладит со всеми. И не смотрите на меня так. Не обязательно же все в одной семье должны быть экстравертами.
– Или полузащитниками. Понимаю.
– Вы, я думаю, были нападающим, угадала? – спросила Касси, придвигаясь к запотевшему кувшину с лимонным коктейлем. Акриловый поднос с кувшином был установлен на старом, но немного подновленном Мег плетеном столе.
– Лет сто назад, наверное.
– Прежде чем заделались Джеймсом Бондом мира искусства.
– Не совсем. Это моя работа, вот и все. От которой я получаю удовольствие.
– Слухи о вашем особенном стиле получения удовольствия щекочут нервы многим незаметным рядовым работникам музеев, занятым рутинным трудом.
Он улыбнулся:
– Мне и в голову не приходило, что вас это может интересовать.
С коктейльным бокалом в руке Касси обернулась через плечо:
– А меня это, собственно, и не интересует. Я вообще на тысячелетие вперед решила отказаться от мужчин.
Удивленный ее словами, Бобби внезапно уловил в них вызов лично себе. Чтобы обуздать возникшее у него желание, потребовалось несколько секунд.
– Вот до чего вас довел развод, – осторожно заметил он.
– Судите по собственному опыту? – Касси наполнила свой бокал лимонным коктейлем.
– Не совсем.
– Ну и балда же я! Конечно! Ведь вы же мужчина.
Бобби мог бы объяснить Касси, что им с Клэр вообще было противопоказано жениться, поэтому и развод их оказался немного менее болезненным, чем мог быть, и что «немного» в данном случае – понятие весьма относительное. Что он сам, когда случилось неизбежное, долгое время ходил мрачнее тучи. Однако Кассандре Хилл, думал Бобби, наверное, не слишком-то интересно будет выслушивать, как его либидо оставалось невосприимчивым к любым, даже очень сильным, эмоциональным потрясениям. Тогда эта сексапильная рыжая девица с умопомрачительными ногами, которую навязал ему Артур, уж точно почувствовала бы свое право безоговорочно заклеймить весь мужской род. И странно – ему вовсе не хотелось доводить ее до нервного срыва. И очевидная причина этого вызывала в нем какое-то смутное раздражение.
Хотя даже если бы он все же признался себе, что хочет ее, это все равно ни к чему бы не привело.
Мысль определенно скверная, не предвещавшая ничего хорошего в данной обстановке – то есть в доме ее сестры. Тем не менее, когда Касси слегка наклонилась, чтобы поставить кувшин на поднос, и обнажила еще одну пядь своих длиннющих ног под короткой юбчонкой… у Бобби мигом напрягся член.
К счастью, в этот момент послышались эхом разносившиеся по всему дому звонкие детские крики и визг, способный подавить даже его разгоревшееся желание. Когда Касси развернулась с бокалом в руке, Бобби хватило сил, чтобы проговорить сравнительно спокойно:
– Если мы с вами собираемся вместе работать, то в будущем, наверное, следует избегать разговоров на личные темы.
– Стало быть, ничего подобного вроде «Вам, кажется, приятно меня видеть», я говорить не должна?
Бобби поморщился:
– У вас чертовски короткая юбка.
Касси повела бровями:
– Разве я виновата, что вы не в состоянии держать себя в руках?
– В чем это ты виновата? – В комнате возникла Мег с подносом крабовых канапе.
– Ни в чем. Я невинна, как ангел, – сказала Касси с улыбкой, тогда как Бобби, стараясь скрыть образовавшуюся выпуклость в своих шортах, встал вполоборота и направился к столу с коктейлем.
Мег с укоризненным видом, будто лазером, просканировала свою сестру:
– Не спорь с ним. Он нашел подход к моим детям.
– А я и не спорю. Я вообще никогда не спорю. Я менее всех на свете склонна к спорам. – Некоторым образом польщенная реакцией Бобби Серра, который знался с супермоделями, с готовностью прыгающими к нему в постель, Касси в то же время старательно избегала мысли, что он сейчас, вполне возможно, так отреагировал бы на любую женщину, и позволила себе беззастенчиво побаловать свое тщеславие.
– Сколько же ты выпила? – с подозрением поинтересовалась сестра.
– Еще мало. – Касси поднесла бокал к губам и залпом осушила его, потому что после краткой минуты торжества ей оказалось трудно – или почти невозможно – спокойно смотреть на вздувшиеся на ширинке шорты Бобби Серра, тогда как у нее самой не было секса очень-очень-очень давно. А то, что она успела увидеть, пусть даже мельком, было очень впечатляющим.
– Присмотрите за ней, пожалуйста, пока меня нет, – обратилась Мег к Бобби, устраивая канапе на маленьком столике. – Она совсем не умеет пить.
Касси сглотнула.
– Умею.
– С каких это пор?
– С тех самых! – Ну почему, почему она в присутствии сестры вечно начинает говорить как ребенок?
– Хм! – Мег кивнула Бобби. – Вот видите: две порции для нее – предел, – сказала она, покидая комнату.
На какое-то время воцарилось молчание. Бобби развернулся и с насмешливым видом поднял бокал:
– Как бы не так! Верно?
– Надсмотрщики мне не нужны, – пробормотала Касси, осторожно отводя взгляд от того, что располагалось у него ниже пояса.
Бобби, заметив это, чуть было не сказал: «Можешь смотреть. Все уже путем».
– Ну пожалуйтесь мне, – вместо этого проговорил он. – У меня тоже есть старший брат.
– Шутите! Чтобы вами кто-то командовал?
Прежде чем Бобби ответил, прошла минута, потому что Касси пересела в плетеное кресло, закинув ногу на ногу – ну прямо Шерон Стоун в «Основном инстинкте», ни дать ни взять, – и желание Бобби стало опять с головокружительной скоростью набирать обороты.
– Он пытается, но мы редко видимся, – ответил он наконец, тщательно следя за своей интонацией и – по очевидной причине – даже не пытаясь подняться со своего места. – Он живет на Гавайях.
– Почему? – Касси вспомнила, что в разговоре о Монтане упоминалось действующее ранчо. Это ранчо являлось частью его яркой биографии, предлагаемой уважаемой публике.
«Не смотри на ее ноги».
– Он любит виндсерфинг.
Простой вопрос – простой вопрос. Но эта гламурная жизнь, которую она видит на экране телевизора, чертовски далека от сферы ее компетенции.
– Он женат. – Бобби проговорил это с той настороженностью, с какой обычно говорят мужчины, когда в беседе всплывает слово «женат».
– Дети есть?
– Четверо.
– Ого! А вы, значит, брат, которому неведомы семейные ценности?
– Вас я тоже не представляю с детьми.
– Не будем об этом.
– Простите. Больной вопрос?
– Один из многих благодаря моему бывшему мужу, который воспринимал окружающий мир как свой собственный, принадлежащий ему одному парк развлечений.
– Пока вы, как примерная жена, безвылазно сидели дома и гремели кастрюлями?
– Не понимаю, как это мы вышли на эту тему? – Мог бы свой сарказм оставить при себе.
– Вы спросили про моего брата.
– Так вы действительно узнали, кто эта женщина? Я о полотне вдовы Де Бирс за диваном в Хертфордшире?
Эта дипломатичная перемена разговора вызвала на лице Бобби улыбку.
– Да, это был автопортрет ее любимого Рубенса с его первой женой. Только представьте себе, некоторые из похищенных картин бандиты просто выкинули в канаву. – Бобби стало полегче дышать. Беседа об искусстве куда безопаснее, чем мысли об этой женщине, черт бы их побрал! – Ведь многие похитители художественных ценностей не имеют ни малейшего представления о том, что крадут, – эдакие, знаете ли, молодцы с кувалдами и ломами вроде тех, что в Норвегии утащили «Крик»,[7] а потом попытались загнать его двум детективам из Скотленд-Ярда. Но бывает, попадаются профессионалы. Например, похитители Коро сняли картину в Лувре в самые посещаемые музейные часы. Полотно исчезло из поля зрения. Небось, висит на какой-нибудь асиенде у какого-нибудь заправилы наркобизнеса. У вас опять верхняя пуговица расстегнулась. – Бобби присудил себе несколько очков за то, что не заглянул в ложбинку у нее на груди.
