Половине из них будет, что сказать!

И в этом есть глубокий смысл: наиболее убедительные и часто встречающиеся из них, глядишь, будут проанализированы, обобщены и положены в основу какого-нибудь мудрого решения, направленного на устранение повода отступать от Правил и прямо ведущего к снижению количества нарушений.

Прояви гаишники или судьи при рассмотрении дела о нарушении ПДД хотя бы малую толику любопытства, среди причин и условий, способствовавших проступку, они бы узрели десятка полтора объективных и вполне искоренимых.

Всякий, кто имел счастье купить автомобиль, но успевший зарегистрировать его в течение установленных пяти суток (в пятницу приобрел, в субботу занял очередь в МОТОТРЭР, в воскресенье и понедельник вместе с гаишниками отдыхал, во вторник бегал по сберкассам и томился в очереди) к среде оказывается виновным в нарушении правил регистрации транспортных средств. Вряд ли какой-нибудь гаишник хотя бы однажды спросил незадачливого собственника, по чьей, мол, вине опоздал, а какой-нибудь вышестоящий орган, узнав о причине, доблестно поборолся с ней…

Еще ни один гаишник при рассмотрении дела не поинтересовался у Пупкина, почему, мол, тот сел за руль, оставив дома половину водительских документов? А зря. Ведь в противном случае любопытствующий вспомнил бы, что Россия – единственная страна в мире, где Правила дорожного движения требуют от Пупкина распихать по всем карманам около десятка шоферских документов и ни одного из них не забыть дома! Между тем, узнав, что в Англии, например, в кармане водителя может вообще не быть ни одного документа, вышестоящий орган, не исключено, озадачился бы идеей приобщения России к мировому сообществу… И причину нарушения искоренил!

Не встречается, к сожалению, в судебной практике и попытки судей выяснить, почему такой-сякой Пупкин воткнул на капот своего автомобиля голубенькие огоньки, которые гаишники то и дело принимают за спецсигналы. Между тем, лишая Пупкина за сие нарушение права управления аж на целый год, судья мог бы узнать, что такие огонечки свободно продаются в любом магазине запчастей и на витрине магазина не представлены как спецсигналы, и мог бы направить постановление в торгинспецию: ослеп там что ли ваш надзор? И тоже побороть причину…

Не найдется в архивах и документов, свидетельствующих о том, что гаишник, выяснив условия, способствовавшие развороту Пупкина через две сплошные, направил в местную комиссию по безопасности дорожного движения представление: мол, что ж вы хотите, товарищи начальники, если ближайший законный разворот находится в двадцати километрах от этого места? Немедленно измените схему организации движения – разрешите разворот раньше. И вы устраните причину множества нарушений ПДД!

Нет в гаишных и судебных канцеляриях и дел, из которых следовало бы, что «преступление» было совершено Пупкиным из-за стертой дорожной разметки, бестолково организованного движения, отсутствия на отдельных участках дорог возможности передвигаться строго по Правилам…

Пополнить список таких провокаций мог бы, пожалуй, каждый водитель, на чью здоровую голову свалили вину с чьей-то больной…

Одно из двух: или гаишники, сообразив, что существует прямая связь между нарушением ПДД и его последствиями, еще не догадались, что такая же связь наличествует между причиной нарушения и самим проступком, или же считают профилактику нарушений ПДД, основанную на искорении их причин, крайне невыгодным мероприятием, способным в значительной степени снизить число нарушителей, кормящих из собственного кармана разбойников с большой дороги…

Пристала ко мне соседка по гаражу:

– Прикинь, – говорит, – пришла на разбор в ГАИ, речь заготовила. А майор по делу рот открыть не дает, только напирает идиотскими вопросами… Подсунул какую-то бумажку. Я ее сначала подписала, потом прочитала – «В юридической помощи не нуждаюсь». Ладно, думаю, обвел вокруг пальца. И перехожу в наступление – говорю, мол, не согласна я с обвинением! А он сует мне квитанцию на штраф и говорит: «Дада, конечно… Вы только сначала оплатите, а потом будем разбираться. Так положено…» Ну, раз положено, я и пошла в сберкассу. А когда оплатила, поняла: меня поимели. Если б знала, как там дурят, подготовилась бы…

– А кто тебе мешал? – спрашиваю. – Ведь могла же прийти в ГАИ накануне, сесть в уголочке и послушать, как других обрабатывают.

Соседка напряглась:

– Ты это серьезно?

– Даже очень. Сидят же ротозеи в зале суда, и ничего…

Соседка снисходительно рассмеялась:

– Так то – суд… А это – ГАИ.

Убедить ее в обратном у меня не было иной возможности, кроме как экспериментальным путем. И потому на следующий день мы вооружились диктофонами, прихватили Кодекс об административных правонарушениях и отправились по группам разбора московской ГАИ.

Под видом самых настоящих ротозеев…

Правовую основу для своего присутствия в группах разбора ГАИ мы нашли удивительно легко: статья 24.3 КоАП РФ поведала нам, что «дела об административных правонарушениях подлежат открытому рассмотрению». То есть не с глазу на глаз за железной дверью, а в присутствии всех желающих.

Закрытое рассмотрение Кодекс допускает лишь в трех случаях: если в процессе разборок будет разглашаться государственная, военная или коммерческая тайна; если открытое рассмотрение создаст опасность для участников процесса и их близких; если при рассмотрении дела будут затронуты их достоинство и честь.

Пораскинув мозгами, мы сообразили, что стоим на верном пути, ибо дела, связанные с нарушением ПДД, никоим образом не сопряжены с разглашением военной тайны (если, конечно, водитель «Оки» не протаранил подводную лодку). И никак не могут повлиять на безопасность участников процесса (если, конечно, дело о непристегнутом ремне не вызовет у зрителей желание врезать родственникам нарушителя канделябром по голове). И уж совсем никак не затрагивают их достоинство и честь (если, конечно, при разборе не выяснится, что перед совершением ДТП мужское достоинство водителя благодаря заклинаниям его пассажирки уперлось в руль, а момент наезда на фонарный столб совпал с оргазмом).

Стало быть, поскольку вышеперечисленные пикантные ситуации складываются совсем нечасто, по закону закрытыми для широкой публики могут быть только 0,000001 процента дел. В столь редких случаях, как гласит та же статья 24.3, судьей, органом или должностным лицом, рассматривающими дело о правонарушении, должно быть вынесено решение (в виде определения) о его закрытом рассмотрении. В отсутствие такового, то есть во всех остальных случаях, двери групп административной практики для нас, любопытных, должны всегда быть распахнуты настежь.

Так войдем?

15 мая, 16.15 по московскому, группа административной практики 7 отдела ДПС на спецтрассе.

У кабинета – собрание страждущих справедливости. Тихо переживают…

Вежливо стучим в дверь группы разбора три раза, как в коммуналку. Собрание оживляется:

– Куда без очереди?

– Да мы не на разбор. Нам просто послушать…

Собрание, осознав услышанное, теряет дар речи. Имеющие изможденную нервную систему пятятся от нас – шизики ведь непредсказуемы…

В кабинете сидят четверо: три подростка в милицейской форме и одна в таком же обмундировании юная барышня (как выяснилось впоследствии – Елена Климова).

– Здрасьте, – говорим. – У вас сегодня открытое рассмотрение дел или закрытое?

Кабинет проваливается в мертвецкую тишину. Слышно только, как в недоеденном йогурте, брошенном в корзину, тяжко вздыхают обиженные бифидокультуры. Справившись с шоком, барышня вопрошает:

– А вы кто?

– Налогоплательщик (роемся в карманах в поисках квитанций об уплаченных налогах). За все заплачено…

Незнакомое слово вызывают судорожное шевеление мысли:

– Все равно – у нас закрытое рассмотрение.