Один за другим над рекой повисли отчаянные вопли: псоглавы исчезали под водой, словно к их ногам прицепились камни с барана величиной.
Буслай заорал ликующе: псоглавы поспешно прогребли к берегу и выстроились у кромки воды. Морды вдернулись к луне с тоскливым воем.
Нежелан кинулся на берег, с кряхтеньем помог подняться запачканному илом Люту. Витязь навалился на бедовика, тот крякнул: широко расставленные ноги погрузились в землю по щиколотку.
Лют нашел взглядом женщину, что лукаво смотрела из реки. Длинные волосы красиво растеклись по воде. Рядом со смехом возникли головы нескольких женщин, прекрасных, длинноволосых. Воин склонил голову:
– Спасибо, милые бродницы.
Очаровательные создания захихикали.
– Вежливый!
– А он ничего!
– Храбрый…
К щекам Люта прилила кровь, и он смущенно замолк. Буслай с луком в руке подошел, ладонь шмякнулась о грязные кольца кольчуги на плече.
– Извиняй… – буркнул гридень неловко.
Лют отмахнулся:
– Пустое. Пошли отсюда, пока псоглавы хвосты поджали.
Из воды донесся журчащий голосок, слегка обиженный:
– Мы не дадим пройти. Мосты попортим, броды затопим или в омут заведем неприятеля.
Сестрицы бродницы согласно загомонили.
– Благодарю, – склонил голову Лют.
«Чего ж раньше не сделали?» – мелькнула раздраженная мысль. Хотя кто эту нечисть поймет, нам помогли – и на том спасибо.
Троица мужчин направилась к коням, бродницы заголосили обиженно. Буслай обернулся, помахал рукой:
– Не поминайте лихом, славницы. Даст Сварог – свидимся.
Не слушая ответа, Буслай заторопился к лошадям. С высоты седла тихо сказал Люту, который вдевал ногу в стремя:
– Нехорошо как-то получилось. Нам ведь здесь еще раз проходить придется.
Лют с усилием забрался в седло, оглянулся на залитый светом противоположный берег, усеянный псоглавами – живыми и мертвыми, – и сплюнул.
– Надо еще вернуться, – ответил он Буслаю.
Глава четвертая
Шергай глянул на полотно небесного ситца с золотой монетой посредине. Жаркие лучи прогрели лицо, старческие морщины от блаженства разгладились. Голубой покров запятнала темная точка, маг закрыл глаза, существо потянулось к могучей птице. В возникшей темноте проглянуло поле, залитое жарким солнцем, стебли невысокой травы вяло качались вслед редким порывам ветрам, за много верст вокруг не было ни души.
– Что-нибудь есть, Шергай?
Резкий голос Али-Шера поколебал связь с орлом, старый маг нехотя разлепил веки, вяло оглядел конников. «Далась Повелителю охота!» – мелькнула досадная мысль. Находимся во вражьих землях, близ сильного княжества Арама, а Повелитель начхал на осторожность, выехал на охоту с двумя лучшими полководцами и наемниками. А если опять засада?..
– Почему молчишь? – рявкнул Али-Шер.
Шергай внутренне задрожал от ярости, но внешне остался спокоен, от горячего воина нарочито отвернулся. Али-Шер заскрипел зубами, ладонью тискал рукоять сабли.
Сомчей наградил горячую голову хмурым взглядом.
– Остынь, – посоветовала правая рука Повелителя. – Грызть своих негоже.
Али-Шер набычился, благостные звуки поля порвал сдавленный голос:
– На что намекаешь?
Сомчей ощерился, глаза метнули молнии, с языка готовилось сорваться тяжкое оскорбление. Повелитель лениво повернул голову, сказал бесстрастно:
– Уймитесь.
Закаленные воины разом остыли, не глядя друг на друга, подъехали к Повелителю, грубо оттеснив наемников, стоящих по бокам. Небывалые воины посторонились без звука: лица спокойны, ладони на холках коней, глаза внимательно осматривают окрестности.
Сомчей после взятия двух городов без нужды наемников не задирал – воинское искусство презренных впечатлило, – зато Али-Шер находил малейший повод для стычки.
– Сними ярык, безродный, – поддел он черноволосого копьеносца. – Упаришься по такой жаре, придется окропить тебя мочой, чтобы очнулся, – добавил со смехом, – не тратить же драгоценную воду.
Наемник в панцире, равно как и желтоволосый собрат в кольчуге, остался к словам безучастным. Али-Шер скривился, будто облитый мочой, сплюнул сквозь зубы:
– Безродному даже ответить нечего. Воистину Табитс недоглядела, когда воинское умение далось ничтожным, неспособным постоять за честь.
Наемники не шелохнулись, движение глаз, осматривающих окрестности, не прервалось ни на миг. Шергай переглянулся с Сомчеем, покачал головой.
Алтын оторвался от созерцания кромки леса, поганящего чистоту поля, по бритой голове скользнул солнечный лучик, от взгляда темных глаз Али-Шер содрогнулся. Каменные губы вождя разомкнулись:
– Ты считаешь достойным цапаться с людьми, что бились рядом?
Шергай вновь подивился новообретенной силе голоса Повелителя: сказал негромко, но в каждом звуке небывалая мощь, железной рукой берущая за сердце, заставляющая трепетать. Почему Повелитель до сих пор не открылся войску?..
Али-Шер уронил взгляд. Бесстрашный воин сглотнул комок в горле и тщетно начал искать в опустевшей голове слова.
– Они бьются за деньги, – выдавил полководец с трудом.
Лица Повелителя коснулась насмешка.
– Разве я тебе не плачу?
Али-Шер проблеял:
– Повелитель, то другое…
Сомчей громко хмыкнул. Мудрый Шергай сухо улыбнулся: вид растерянного полководца сердце веселит.
– Скажи, – продолжил Алтын, – сколь долго будешь сражаться под моими знаменами, если добычи и наград не получишь?
– До самой смерти, – сказал полководец поспешно.
Слова прозвучали фальшиво – жадный до золота Али-Шер нередко с военачальниками при дележе дрался, цепляясь за желаемое зубами. В каждом походе урывал большую долю, представить полководца бьющимся не ради добычи, а ради Повелителя было трудно.
Алтын хмыкнул, Али-Шер покраснел, Сомчей с магом откровенно потешались над забиякой, лишь наемники глядели по сторонам сосредоточенно.
– Каждый в войске бьется за кусок добычи, – продолжил Повелитель. – Они идут за мной, потому что мое главенство приносит больше прибыли. Прекращу им платить – бо2льшая часть разбежится, оправдываясь, что надо не воевать, а разводить скот.
Али-Шер низко, почти к луке седла, склонил голову, всем видом показывая раскаяние, но урок Повелителя продолжился.
Алтын обратил бритую голову к копьеносцу:
– Тебе нанесли оскорбление – можешь потребовать ответа.
Плечи, покрытые прошнурованными пластинками, колыхнулись.
– Не вижу смысла.
Брови Повелителя переплелись волосками у переносицы.
– Во избежание дальнейших распрей призови хулителя к ответу, но обойдись без убийства.
Шергай с удовлетворением отметил, что бесстрастное лицо черноволосого подернулось рябью: власть, вплетенная в голос, коробит гордых наемников, но противиться они не могут.
Копьеносец переглянулся с половцем, в войске их окрестили Ярыком и Кольчугой. Молчаливый разговор длился миг, затем черноволосый потянул повод, отъезжая в сторону.
Сомчей посмотрел на Повелителя: не слишком ли? Алтын взглядом успокоил побратима, а Али-Шеру махнул рукой.
Полководец расцвел, грудь встопорщилась, как у бойцового петуха, сабля покинула ножны с мелодичным шипением, веселящим ретивое сердце. Али-Шер посмотрел на противника презрительно, взглядом пересчитал пластины ярыка. Пренебрежительно скользнул взором по наконечнику копья, смотрящего в землю, спокойному лицу с неживыми глазами. Презренный трус в панцире, а полководец – в кожаном доспехе. Пусть! Не коснется.
Воины отъехали на небольшое расстояние – сшибки на полном ходу не будет. Шергай кинул дежурный взгляд на парящую птицу, но поспешил вернуться к схватке.
Али-Шер с диким гиком ткнул пятками бока жеребца, конь с одного прыжка оказался сбоку наемника, воздух вспорол жестокий удар. В конце концов, Повелитель полководцу не велел обойтись без крови.
Сомчей успел досадливо поморщиться нечестному приему, но грянул звон, брови воина затерялись в волосах. Широкий наконечник копья отшиб изогнутое лезвие, Али-Шер пошатнулся в седле, поворот кисти приложил древко к скошенному лбу. Костный стук вспугнул в кустах куропатку. Сомчей невольно проводил взглядом серые перья и едва не упустил миг, когда незадачливый полководец закатил глаза, рукоять чудом осталась в пальцах, но воин опрокинулся на спину.