— Вот и молодец, вот и правильно. Всегда надо смеяться. Чем больше человек смеется, тем меньше нам, врачам, работы… Сестра, сестра, успокоительное быстро!..

Я уже не могу остановиться, смех душит меня, я хохочу до слез, до визга. Откидываюсь назад, невзирая на боль в спине, и буквально реву от смеха:

— Это ж какая экономия… брить только… половину физиономии… и на стрижке…

Перун-милостивец, теперь мной только детей пугать. Пресвятая Дева, да ведь от меня жена убежит. И я ее пойму! С таким страхолдюдом ни один нормальный человек жить не станет, особенно женщина, молодая и красивая…

— Вот выпейте, пожалуйста…

Стакан стучит о зубы. не ощущаю вкуса, часть жидкости проливается на грудь. Мать вашу, доктор, стоило вытаскивать меня с того света, что бы превращать этот в ад?!

— …Ну что Вы себя так затрудняете каждый день, батюшка? — спрашивает Ихоллайнен у бригад-иерарха, делающего утреннюю гимнастику. — Контузия у Вас тяжелая, а Вы каждое утро так себя истязаете?

Кто сказал, что финны — молчаливый, неразговорчивый народ, обладающий спокойным, флегматичным характером? Ты не знал Ихоллайнена, глупец! Более болтливой сороки, большего живчика еще поискать! И это ему почти пятьдесят лет! Воображаю, каким он был в двадцать…

— Привычка, борода — басит бригад-иерарх, о. Павел. — Это значит, что я еще жив.

О. Павел, неунывающий бородач с огромным, немощным из-за контузии телом, яркими, блестящими глазами и добреньким, слащавым лицом все время стремится стать «душой» нашей палаты. Ему неймется к каждому из нас подобрать собственный «ключик». Запас его знаний огромен, а настырность — просто безгранична.

С Ихоллайненом о. Павел беседует об охоте, о коровах, о рыбалке, о масле… С Моресьевым, летчиком-истребителем, — о войне, о взглядах на новое в применении танков и авиации. Со мной… Вот со мной ему общаться не очень удается. Не слишком мне все это интересно. Ну, про семью поговорить, конечно, каждому приятно… Только не мне. Не будет у меня больше семьи. Теперь у меня вместо пушки другой ночной кошмар. Снится, будто ложусь я с Любой в постель, а она от меня отшатывается и на лице у нее — брезгливость пополам с жалостью… Так что про семью разговор не выйдет.

А про что другое — извините, господин бригад-иерарх. Я хоть и моложе Вас, а читал не меньше, если не больше, мир повидал, на людей посмотрел да и себя показал… Так что очаровывайте, батюшка, примитивов!

Моресьев одно время тоже уходил в себя. Этому парню здорово не повезло. В бою с японцами был сбит, не дотянул до своего аэродрома и рухнул в заснеженную тайгу. Хе-112 — очень хороший самолет, но, к сожалению, он не может защитить своего пилота от удара о верхушки деревьев. И все же быстрокрылая птичка сделала все, что смогла. При ударе пилота вышвырнуло из кабины, и ударило об дерево. Алексей Моресьев пришел в себя со сломанными ногами. Рядом догорал его истребитель. Полдня поручик ждал, что его будут искать, но, видимо, те, кто видел падение самолета и последовавшие за ним взрыв и пожар, решили, что Алексей погиб. А он выжил и девять дней полз с раздробленными, обмороженными ногами. Когда его подобрал казачий патруль, он уже плохо помнил, кто он такой, но точно знал, что аэродром находится на северо-северо-западе.

Его доставили в госпиталь обеспамятевшего от боли и голода, но страстно желающего снова вернуться в строй и расквитаться с тем, кто его сбил. Правда, сперва, после ампутации ступней обеих ног, он всерьез собирался покончить с собой. Но о. Павел где-то добыл газетную статью о поручике Карповиче, лишившемся во время Первой войны ноги и все равно вернувшемся в строй. Он подсунул Алексею эту статью, и теперь наш Моресьев одержим идеей вернуться в свой полк и снова летать, не взирая на отсутствие ног.

Ничего не могу сказать: тут о. Павел на высоте. Молодец, парня, считай, с того света вытянул. А что касается меня, то я кончать с собой не собираюсь. Я не забеременевшая гимназистка! Сейчас меня волнует только одно: хоть бы с Японией и "доброй, старой Англией" не успели закончить до того, как я выйду из госпиталя. Я очень хочу поквитаться с гордыми самураями и спесивыми джентльменами. Вы сделали из меня чудовище, господа? Ну, я вам тоже устрою козью морду!..

— …Соратник, — голос отца Павла отрывает меня от размышлений, — соратник, будьте так добры, посмотрите, в прессе сегодня есть что-нибудь интересное? Глаза что-то устали…

— Давайте, батюшка, взгляну.

Ну-с, посмотрим. Почитаем, полюбопытствуем… "Министр по делам национальностей И.В. Джугашвили отметил, что еще слабо ведется работа с родственными народами Кавказа…". "… Министр военной промышленности Л.П. Берия указал на недопустимость срыва Госзаказа и отметил, что руководителям предприятий надо шире перенимать опыт ударников труда, таких как Стаханов, Верещагин, Ялтыс-нойон…". Так-с, а тут что? "… С большим воодушевлением встретили кадеты прибытие Первого секретаря Всероссийского Корниловского Союза Молодежи Константина Родзаевского, обратившегося к собранию с краткой речью. В своем выступлении соратник Родзаевский подчеркнул…", — ну, это не интересно. Вот: "Войска Кавказского фронта прорвали турецкие позиции под Трабзоном, и к полудню 13-ого февраля полностью овладели городом". Вот это — важно. Еще что-нибудь? А, это — ерунда: "Указ Народного Веча России. За выдающиеся заслуги в борьбе с врагами Отечества и проявленные при этом мужество и героизм присвоить подполковнику Соколову…" ЧТО?!! "…присвоить подполковнику Соколову В.Л. звание Героя России и наградить Орденом Святого Георгия Победоносца 3-й степени…"

— Что там, сыне, что интересного пишут?

Я еще не верю своим глазам. Да нет, это не меня, это другой Соколов. Ну вот, я же понимаю: "Командуя латным полком дружинной дивизии "Князь Пожарский", подполковник Соколов… своими умелыми действиями обеспечил успех штурма Бэйпина… принял личное участие в отражении контратаки британских войск… не взирая на ранение и ожоги спасал членов своего экипажа…" Я?! Нет, ПРАВДА, Я?!!!

— Сыне, что замолчал?

Поворачиваюсь к о. Павлу. На меня чуть лукаво смотрят блестящие глаза. Понизив голос, бригад-иерарх говорит:

— Дурачок. Кто ж от героя откажется. Не видом своим, но сердцем победы даются…

Откуда он знает? Я ведь ни с кем не делился…

— Отче, Вы и правда верите, что она… сможет забыть о моей внешности?

— Сыне, я, конечно, мало знаю о браке, но много знаю о людях. — Он придвигается ко мне поближе и с заговорщеским видом шепчет: — Теперь, соратник, тебе думать надобно о том, как семью свою сохранить и на искушения не поддаться. Отбою у тебя от поклонниц не будет, ибо ведают дщери Евины, что шрамы да увечья боевые чаще всего у героев встречаются. А на героев женский пол падок, сыне, ой падок…

Мне стыдно. На самом деле стыдно. Я считал его «добреньким», а он…

"Хирю", «Хосё», "Акаги", «Кага», "Сорю", «Рюдзё»… Шесть авианосцев, все полностью укомплектованные самолётами, заправленные под завязку. Ещё шесть линкоров, двадцать четыре крейсера, куча эсминцев и транспортников, несущих пятьдесят тысяч пехоты. Замысел адмирала Исироку Ямамото был прост, как всё гениальное: авиация внезапным налётом давит береговую артиллерию, а так же немногие суда Тихоокеанского флота, линкоры и крейсера обеспечивают артиллерийскую поддержку. Эсминцы и транспортники прорываются к берегу и высаживают десант. Затем наземные силы захватывают Владивосток, уничтожая всю на своём пути, после этого прорываются к Георгиевску-на-Амуре, чтобы уничтожить находящиеся там авиазаводы Хейнкеля. Завершается эта авантюра прорывом к линии фронта в Монголии или Маньчжурии, смотря по обстоятельствам. Таков был замысел Японского генерального штаба. Я когда с ним ознакомился, долго у виска пальцем крутил, поскольку большего идиотизма в жизни не видел. На месте Микадо я бы давно мириться начал, на что он рассчитывает, интересно? Потом уже узнали, на что: на фанатизм, на выучку, на беспрекословное подчинение. Огромный конвой вышел с острова Хоккайдо и взял курс на Владивосток, в наших сводках его окрестили "Токийским Экспрессом". Такого флота империя Восходящего Солнца ещё не собирала за всю свою историю — все силы были брошены на реализацию этого бредового плана. О чём говорить, если оба суперлинкора, оберегавшиеся ранее как зеница ока, были тоже включены в этот рейс смертников? В конце февраля я сдал своё подразделение прибывшему командиру, полковнику Ровнину, Андрею Никаноровичу, а сам убыл на новое место службы, на секретный аэродром возле Владивостока, специально построенный для выполнения миссии по разгрому «Экспресса». Как ни странно, разведка на этот раз сработала чётко, хотя такую армаду и спрятать было просто невозможно. Поэтому мы имели все данные по составу данного соединения вовремя, кроме того, нашим шифровальщикам, удалось расколоть их код "Джей-Эйч — 25", а радиопеленгационная служба нашего Союза считалась лучшей в мире, отчего на столе генерала Врангеля оказались все необходимые нам сведения, включая маршрут следования и списочный состав соединения. Более того, нашим шпионам несмотря на все усилия японской контрразведки удалось прицепить радиомаяки на все авианосцы противника, благодаря чему можно было использовать новейшую систему самонаведения ракет и не подвергать экипажи ненужному риску. Атака на "Токийский Экспресс" была спланирована следующим образом: когда суда конвоя будут находится в определённом месте, примерно на равном расстоянии от Японии и Владивостока, с торпедных катеров на воздушной подушке «Л-11», тоже нашей новейшей разработке, будут запущены ракеты по авианосцам, чтобы обезопасить самолёты, которые начнут атаку конвоя через десять минут после первых ракет. Самолёты будут добивать авианосцы, после чего атаковать линкоры и крейсера. Для этой цели будут задействованы все дальние тяжёлые «Ме-264», под плоскости которых подвесят ещё две ракеты. Когда же тяжёлые суда будут выведены из строя в дело вступят бомбардировщики, целью которых станут эсминцы и транспортные суда. Ко времени ухода бомбардировщиков вернуться наши «одиннадцатые», перезаряженные на плавбазе, и будут добивать уцелевшие суда. Так как многие уцелеют, решено было использовать ещё одну новинку, а именно новейшие пикирующие бомбардировщики «ПЕ-2», оборудованные реактивными снарядами "РС- 132", тоже новой разработкой. Разгром планировалось завершить к темноте. А для того чтобы японцы не могли вызвать подкрепление с берега решено было задействовать гидроавиацию, снабжённую мощнейшей аппаратурой глушения радиоволн. Что и говорить, продумано было всё. Теперь оставалось ждать только часа «Ч» — начала атаки… Двадцать восьмого апреля нас подняли по тревоге- настало время. Видимо, самураи решили преподнести подарок Микадо ко дню его рождения, который был двадцать девятого числа, порадовать уничтожением крупнейшей русской военной базы на Дальнем Востоке…