– Позволь мне самому решить, что меня радует, а что – нет.

Бонни упорно смотрела в сторону.

– Я сказала Форбсу, что снова буду танцевать в «Медном Ястребе».

Элай, с трудом сдержавшись, спокойно спросил:

– Почему?

Бонни молчала, ей хотелось провалиться сквозь землю.

– Форбс взял Кэтти на мое место… Ей только четырнадцать, она слишком доверчива, тебе не нужно объяснять, что могло бы произойти…

Элай опустился на стул. Он не хотел, чтобы этот дурной день закончился совсем плохо. Его самого удивила сдержанность, с которой он заговорил.

– Не сомневаюсь, что ты могла бы избавить Кэтти от этой печальной участи, не предлагая взамен себя.

– Я сделала это назло тебе, – призналась Бонни. Такая откровенность нередко выручала ее.

– Я была… я и сейчас еще очень зла на тебя.

– Из-за того, что по-твоему я связан с Эрлиной? – тяжело вздохнул Элай.

– Ты поступил очень жестоко, Элай, – сказала Бонни, все еще держась на расстоянии от него.

Он почувствовал не только обиду, но отчасти и удовлетворение.

– Ведь ты ясно дала мне понять, что не хочешь спать со мной в одной постели, Бонни.

Они вспыхнула.

– Поэтому ты нашел другую постель!

– Я спал в своей постели, – проговорил Элай, – в своей постели и совершенно один, хотя и в пансионе Эрлины.

– Какое прекрасное оправдание не только для тебя, но и для Эрлины.

Он поднял ее подбородок и заставил Бонни взглянуть себе в глаза.

– Я повторяю, что не нарушал свои обеты ни с Эрлиной Кэлб, ни с какой другой женщиной.

Он почувствовал, как она вздрогнула. Теперь он проклинал себя за то, что подорвал веру Бонни в себя еще тогда, в Нью-Йорке. А тут еще и Консолата!..

Бонни хотела ответить ему, но кто-то постучал в дверь.

– Я посмотрю, кто внизу, мэм, – откликнулась девочка.

Элай закрыл глаза и выругался. Ну, почему ему никогда не удается сказать Бонни все, что он хочет и должен ей сказать!

Сэт стоял на пороге в индейском шлеме, держа Розмари за руку. Он был так забавен, что Бонни рассмеялась, хотя слезы еще стояли у нее в глазах.

– Прошу прощения, миссис Мак Катчен, – добродушно пробормотал Сэт, – но мисс Роз кажется, проголодалась.

Бонни бросилась к девочке и прижала ее к себе.

– Спасибо, Сэт. Почему бы тебе не зайти?

Сэт перевел взгляд с Бойни на Элая и поспешно сорвал с себя перья. Сэт всегда сочувствовал Бонни, но сейчас она молила Бога, чтобы адвокат не вздумал вмешаться в их разговор: это только повредило бы ей.

– Это зависит от того, – начал Сэт, – собирается ли мистер Мак Катчен остаться здесь. Ты готов поехать сейчас, Элай?

– Нет, Сэт, не готов. Но я хочу, чтобы ты отвез Розмари и Кэтти к Джиноа.

– Конечно, – согласился Сэт, – я только…

Он не успел закончить. На лестнице послышались торопливые шаги. Бонни повернулась посмотреть, что заставило Кэтти так спешить. Реальность превзошла ее ожидания.

Глаза Кэтти округлились, лицо пылало.

– Мэм, вы не поверите! Внизу ваш отец… он прямо из Ирландии!

Чтобы не уронить дочь, Бонни поставила Розмари на пол, а сама опустилась на стул.

– Мэм? – Кэтти, явно встревоженная, вопросительно посмотрела на Бонни.

Элай выскочил из кухни, не проронив ни слова. Его шаги раздались на наружной лестнице, Бонни закрыла лицо руками.

– Мне кажется, что вы не особенно рады, – заметил Сэт, – могу ли я чем-нибудь помочь вам, миссис Мак Катчен?

Бонни собралась с мыслями.

– Пожалуйста, отвези Роз и Кэтти к Джиноа.

Кэтти смутилась.

– Мэм, вы, в самом деле, хотите, чтобы я уехала?

– Да, – ответила Бонни, ожидая, что вот-вот появится отец. – Все правильно, Кэтти. Пожалуйста, отправляйся с мистером Кэллаханом.

Услышав, как за Кэтти закрылась дверь, Бонни поднялась – на пороге стоял Джек Фитцпатрик. Он был все еще привлекателен, хотя его темные волосы поредели, а нос стал заметно краснее.

– Ты хорошо следишь за магазином, – сказал он вместо приветствия, – спасибо тебе за это.

Бонни растерялась. Она никогда не была особенно близка с отцом, хотя считала долгом посылать ему деньги после его загадочного бегства в Ирландию. Сейчас она со смущением думала о том, что из-за него едва не потеряла магазин. После того, как она с такими усилиями удержала магазин на плаву, ей чуть было не пришлось отдать его Форбсу.

– Я не ждала тебя, – проговорила Бонни.

Джек Фитцпатрик засмеялся. Он был в дешевом костюме, сильно измятом в вагоне. Хотя он провел в Нортридже не более получаса, от него пахло спиртным.

– Кажется, ты не слишком рада меня видеть, – заметил он, располагаясь за столом. – Я немного проголодался, так что если не возражаешь…

Бонни возражала – ох, как она возражала! И все же приготовила ему яичницу.

– Хорошая девочка, – одобрительно сказал отец. Бонни заставила себя повернуться к Джеку Фитцпатрику.

– Ты вернулся навсегда? – спросила она.

Отец улыбнулся и кивнул. Его лицо заросло щетиной, и он явно давно не мылся.

– Кажется, ты не очень-то довольна этим, дочка.

Бонни кипела от возмущения.

– Я была не очень довольна, когда уплатила твои картежные долги в «Медном Ястребе», – ответила она, со стуком поставив тарелку перед отцом, – это обошлось мне в пять тысяч долларов.

– Но пять тысяч ты заработала, торгуя моими товарами в моем магазине, – уточнил Джек Фитцпатрик, убежденный в своей правоте. – Я скоро женюсь. Жить мы будем здесь.

Бонни положила на стол нож и вилку, достала хлеб и масло.

– Кто же у тебя на примете? На ком ты собираешься жениться?

– О, всегда найдутся вдовы, готовые вступить в брак с деловым человеком. Не думаю, что невесту трудно найти.

Едва сдерживая ярость, Бонни заварила чай.

– Так вот оно как! Через столько лет ты собираешься осесть здесь и забрать у меня магазин, хотя я едва сумела сохранить его!

Брови на испитом лице удивленно поднялись.

– Ты замужем, и о тебе заботится муж. Богатый человек, между прочим. Зачем же тебе магазин?

Бонни не собиралась с ним спорить.

– Произошло много такого, о чем ты не знаешь.

– Конечно, – согласился Джек, – ни словечка с тех пор, как сообщила о смерти мальчика.

Упоминания о Кайли было достаточно, Бонни тут же пришла в себя.

– Думаю, тебе не хватало денег, а не писем.

Казалось, отец обиделся. Встретив его укоризненный взгляд, Бонни отвернулась.

– Доченька!

Это окончательно вывело Бонни из себя.

– Не смей говорить со мной так, словно я девочка с косичками. Я взрослая женщина и самостоятельно управляю этим магазином. Ты задолжал мне много, отец.

Джек занялся яичницей, он украдкой поглядывал на Бонни.

– Рад, что твой гордый ирландский дух не сломлен, дочка. Действительно рад!

«Ну и ну, – подумала Бонни. – Отец, видно, считает, что она очень счастлива!» Бойни, вздохнув, села за стол.

– А где же мистер Мак Катчен? – спросил Джек. – И как это он позволил жене выкручиваться, чтобы спасти магазин от краха?

Бонни в упор посмотрела на отца.

– Я ушла от Элая после смерти Кайли.

Джек поперхнулся, видимо, решив, что теперь ему придется содержать дочь. Это нарушало все его планы.

– Ушла от него, – задыхаясь проговорил он.

– О, не волнуйся! Мы снова поженились прошлой ночью. Кстати, у тебя есть внучка.

Джек выпучил глаза.

– Однако!

Бонни улыбнулась, решив ничего не объяснять ему: пусть отец узнает все от городских сплетников.

– Ты, должно быть, устал, – сказала она. – Я уйду, а ты отдыхай.

– Бонни?!

Она закрыла дверь.

Внизу ее ждала портниха с большой коробкой в руках.

В коробке было яркое шелковое платье для танцев. Не желая встречаться ни с кем из знакомых, она быстро зашагала прочь, ни на кого не глядя.

Возле пансиона ее поджидала Эрлина.

– Однако ты вернулась в «Медный Ястреб», – проворковала она.

Бонни остановилась.

– Не понимаю, почему тебя это волнует?