Бонни слезла с коробки и, миновав толпу, направилась в свой магазин в сопровождении Вебба Хатчисона.

Роз весело играла с куклой, подаренной Джиноа. Кэтти, стоя за прилавком, читала, тогда как обтрепанный подросток прилежно мыл пол. Бонни растерянно смотрела на него, пока не узнала в нем мальчишку, присланного Элаем «перебирать картошку». Она так и не спросила бывшего мужа, почему он столь странно поступил, и покраснела, вспомнив, что помешало ей сделать это.

– Как тебя зовут? – спросила Бонни.

– Тат, – бойко ответил мальчик с широкой улыбкой. Умытый, он казался вполне симпатичным, хотя был худ и несколько развязен. – Тат О'Бейнон, – поправился он.

Кэтти хихикнула, прикрывшись книгой.

– У тебя прекрасное имя, – сказала Бонни, решив приободрить его. Он был очень молод, а она знала по себе, что значат надежды на лучшее для подростка из Лоскутного городка. – Возможно, мистер Мак Катчен сказал, сколько тебе должны платить? Боюсь, мы не так уж процветаем, как может показаться.

Тат покраснел от смешка Кэтти, но повел себя с врожденным достоинством. Он расправил плечи и провел рукой по лохматым рыжим волосам с медным отливом.

– Мистер Мак Катчен сказал, что я буду числиться за компанией, поэтому, скорее всего, он станет платить мне сам.

Бонни не хотела иметь никаких дел с Элаем Мак Катченом, но у нее не хватило духу отправить Тата О'Бейнона восвояси. Он, очевидно, возлагал большие надежды на эту работу и, потеряв ее, может оказаться на улице.

– Очень хорошо, – сказала она, – тогда вымой передние окна, когда закончишь с полами. Кэтти, мне нужна твоя помощь со счетами.

Вебб, о котором Бонни совершенно забыла, кашлянул.

Смутившись, Бонни повернулась к нему.

– Вебб! Было там что-нибудь…

Этот бесконечно терпеливый человек улыбнулся.

– Мне придется провести этот день в издательстве, но я хотел бы узнать, не согласитесь ли вы с Роз поехать завтра на пикник за реку. – Сердце Бонни сжалось от боли, хотя она улыбалась. Если она примет приглашение Вебба, чего ей очень хотелось, он может неправильно это понять. Он давно собирался показать ей дом, который стоит за рекой, на своей земле. Конечно, Вебб надеется, что в один прекрасный день она станет хозяйкой этого дома. Это обстоятельство смущало ее, но Бонни любила пикники на природе, кроме того, ей просто необходимо хоть немного отвлечься. Возможно, ей удастся серьезно поговорить с Веббом и определить свои планы.

– Я с удовольствием поеду, – мягко сказала она. Радость Вебба еще больше смутила Бонни. Почему она не может полюбить этого человека, стать его женой, растить его детей? Она была бы счастлива с ним, и женщины Нортриджа изменили бы отношение к ней, ведь Вебб Хатчисон пользовался большим уважением в городе.

Бонни, закусив губу, наблюдала, как Вебб вышел из магазина и отправился в свое допотопное издательство. «О, полюбить бы этого человека, а не Элая, который ее презирает!»

К концу дня результаты ревизии в магазине вызвали у Бонни сильную головную боль. Она привыкла в это время бывать в танцзале «Медного Ястреба» и сейчас, когда Форбс уволил ее, она чувствовала себя не у дел.

Горькие мысли не покидали ее даже тогда, когда она кормила и укладывала спать Розмари. Кэтти, как обычно, сидела за кухонным столом, уткнувшись в книгу. В отличие от многих других девушек, она не увлекалась французскими романами и стихами, Кэтти интересовалась философией, наукой, политикой и религией. Кэтти хотела, как она часто говорила, дойти до всего своим умом.

Бонни вспомнила, как и она в юности стремилась к идеалам, и ей стало еще грустнее.

– Почему бы вам не пойти сегодня в театр «Помпеи»? – спросила Кэтти. – У вас такой вид, словно вы проглотили какую-то гадость.

Бонни с трудом улыбнулась. Она любила театр, особенно в Нью-Йорке, где она так часто оставалась одна. Теперь она бывала в театре редко за неимением времени и денег. Счета в плачевном состоянии, Бонни потеряла работу в «Медном Ястребе», значит, настало время жесткой экономии, а не развлечений.

– Я не могу. Сейчас не до того, Кэтти. Если волнения на заводе не прекратятся в ближайшее время, наши немногие покупатели не смогут нам платить.

– Они и так не платят, – весело возразила Кэтти, – пойдите, посмотрите акробатов, миссис Мак Катчен. Там будет фокусник, с которым мы когда-то выступали в одном цирке, и клоун.

Бонни с тоской подумала о вечере в театре «Помпеи». Она могла бы немного посмеяться, порадоваться и даже пролить несколько слезинок, но уж никак не из-за Элая Мак Катчена.

– Не сомневайтесь, – настаивала Кэтти, – всего десять центов. Разве это деньги! Уверена, что вы можете потратить их. Джиноа не даст нам умереть с голоду.

Бонни резко встряхнула кухонное полотенце и повесила его на вешалку.

– Мы не можем зависеть от Джиноа, Кэтти. Во всяком случае, Розмари и я.

– Я обидела вас, да? – печально спросила Кэтти, обхватив чашку ладонями. – Я не это имела в виду, миссис Мак Катчен. Я, правда, не хотела.

– Я знаю, – тихо сказала Бонни. – Через открытые окна кухни до нее доносились звуки музыки из театра, они словно звали ее. – Мне хотелось бы пойти туда, – сказала она.

Кэтти вновь углубилась в чтение, но Бонни знала, что девушка все слышит и замечает малейшее движение Роз.

Чувствуя себя очень одинокой, Бонни понимала, что не уснет в комнате, где Элай так нежно занимался с ней любовью и затем отшвырнул, как шлюху. Она спустилась вниз и достала монетку из кассы. Оправив платье, она проверила, в порядке ли лицо и волосы, посмотрев в зеркальце для бритья. Затем сказала Кэтти:

– Если я понадоблюсь, я буду в театре.

Голос Кэтти прозвенел, как колокольчик:

– Приятного вечера, мэм. Держитесь подальше от хулиганов, когда будете возвращаться.

Бонни улыбнулась и вышла, заперев дверь. Для такой молодой девушки, а Кэтти всего четырнадцать, в ней слишком развито чувство долга.

Представление уже началось, Бонни, купив билет, нашла место в зале, села и решила забыть хотя бы на короткое время все свои горести.

Она увидела фокусника, о котором говорила Кэтти, шесть удивительно умных собак и несколько медлительного канатоходца. Она всплакнула, когда громадная женщина спела «В тени старой яблони», посмеялась над анекдотами, рассказанными невзрачным молодым человеком по имени Уильям Филдс. Довольная проведенным временем, Бонни возвращалась домой в хорошем настроении. Возле магазина она заметила знакомый экипаж Джиноа.

Золовка сидела на кухне, попивая чай и болтая с Кэтти, которая, увидев Бонни, неопределенно улыбнулась, захлопнула книгу и исчезла в своей комнате.

– Видела ли ты более смышленого ребенка, чем Кэтти? – спросила Бонни, предчувствуя какую-то неприятность и желая отсрочить момент, когда узнает о ней.

Во взгляде Джиноа светились доброта и тревога.

– Кажется, я знаю кое-кого, кто тоже был смышлен не по годам, – сказала она.

Бонни села за стол и налила себе чай, готовясь к неприятным известиям. Джиноа казалась бледнее и изможденнее, чем обычно. Не в ее привычках было наносить визит в столь поздний час.

– Ребенок Фэрли? – спросила Бонни.

Слезы наполнили светло-голубые глаза, поблескивая на жидких ресницах.

– Бонни, со Сьюзен и ребенком все хорошо. Я здесь, потому что… Из-за Элая…

Сердце Бонни замерло, потом учащенно забилось.

– Что-нибудь случилось?

– Нет, – быстро проговорила Джиноа, положив ладонь на дрожащую руку Бонни. – Элай здоров. – Она помедлила, затем продолжала. – Бонни, он собирается забрать у тебя Роз, если сможет. Он говорил самые ужасные вещи и заставил бедного Кэллахана собрать бумаги, чтобы объявить тебе… э-э… обвинить тебя в плохом влиянии…

«Плохое влияние». Бонни не сомневалась, что Элай использовал более сильное выражение, но Джиноа боится оскорбить ее, а к тому же очень испугана.

– Он действительно ненавидит меня, – тихо сказала она скорее себе, чем Джиноа. – Боже, он хочет отобрать у меня ребенка!