– Она любит его. – Слова вырвались сами собой. В тот же момент ей захотелось забрать их назад, Эйтин понимала, что они могут причинить Деймиану боль.

Он печально кивнул:

– Да. А он любит ее. Джулиан – очень сложный человек, он много страдал. Он нуждается в покое, в счастье. Твоя кузина способна исцелить его, снова сделать Джулиана цельной личностью, дать ему сына, которого он отчаянно желает.

– Ей очень повезло. Между ними что-то очень редкое и особенное. – Не в силах больше смотреть на Деймиана, Эйтин повернулась и поспешила из комнаты, она не хотела видеть, каким несчастным делают эти слова человека, которого она любит.

О да. Она любит Деймиана Сент-Джайлза. Дура.

Со смешанными чувствами Деймиан наблюдал за Шеллоном, глаза Джулиана жадно следовали за женой, покидающей большой зал. Тамлин пришла сообщить, что устроила Эйтин на ночь и теперь тоже собирается отправиться в постель. Деймиану показалось таким милым, что она спрашивала разрешения у Шеллона.

Сент-Джайлз не мог себе представить, чтобы огненная Эйтин пришла спрашивать его разрешения отойти ко сну. Он едва не фыркнул, вспомнив, как она выходила из себя из-за приказов, которые он отдавал последние пару дней. Да она скорее проткнула бы Деймиана кинжалом, чем покорилась его воле. Огненный Цветок – вот что означает ее имя на гэльском. Оно идеально подходит ей, подумал Деймиан. Его Огненный Цветок.

Ему доставляло радость видеть, что Джулиана и Тамлин связывают такие крепкие узы. Деймиан на самом деле был счастлив за них. И в то же время это вызывало ощущение пустоты в душе. Он страстно желал такого же счастья, тосковал по такой же близости.

– Она – то, что тебе нужно, Джулиан. Я давным-давно не видел тебя таким счастливым.

– Да, Эдуард понятия не имеет, как осчастливил меня. Мне и в самом деле чертовски повезло. – Джулиан добавил с полуулыбкой: – Думаю, нам обоим повезло.

– Тебе – да. Что касается меня… может быть, – Деймиан пожал плечами.

– Ты узнал, лжет ли она насчет этого брака с Лайонгленом? – спросил Шеллон, откидываясь на спинку кресла, чтобы допить вино.

Деймиан поднял кубок ко рту, помедлил и сверкнул зубами в улыбке.

– О, она лжет. Я разговаривал с привратником Лайонглена и как бы невзначай поинтересовался, как часто преподобный Малькольм приезжает в Лайонглен. Он ответил, что священник приезжает, только когда его позовут. Тогда я спросил, когда последний раз его вызывали в Лайонглен.

– И?.. – Когда Деймиан лишь самодовольно улыбнулся, Джулиан подтолкнул его ногу носком сапога. – Давай рассказывай. Ты и так уже разжег мое любопытство.

– Привратник сказал, что священника вызывали в одну ненастную ночь – сразу после Рождества – чуть больше трех месяцев назад. Он приехал так быстро, как только смог. Затем с рассветом отбыл.

Джулиан зевнул.

– Интересно, но не совсем по сути.

Деймиан кивнул, затем сделал глоток вина.

– А суть в том, что братья болтали, будто бы Лайонглен женился за несколько недель до смерти. Что означает…

– Я поднимаю кубок за Дракона Шеллона, поверженного любовным безумием! – Слова прозвучали невнятно, но громко.

Все взгляды обратились в сторону Дирка Пендегаста, который встал и теперь поднял свой кубок. Глаза рыцаря остекленели от выпитого, было ясно, что демоны пожирают его внутренности.

Деймиан стиснул зубы. Эйтин была напугана Пендегастом, но, к своему отвращению, Деймиан давно подозревал, что негодяю нравится, когда женщины съеживаются перед ним. Один из лучших рыцарей Джулиана, Дирк, как ни отвратительно, любил унижать женщин. Ходили слухи, что он охотится на служанок и насилует маркитанток, доказательство тому – то, что он едва не изнасиловал Тамлин.

– Любовное безумие? – Чуть заметно дергающийся мускул на лице Джулиана свидетельствовал о сдерживаемом гневе. Только дурак бросает вызов Джулиану Шеллону.

– Да, это болезнь, и вы больны, милорд. – Глупец отвесил широкий шутовской поклон. – Возможно, неизлечимо. Эта болезнь даже сильнейших превращает в комнатных собачек. Разрушает мозг.

Еще две недели назад Шеллон говорил, что отправил послание барону Пендегасту, старшему брату Дирка, Джулиан просил, чтобы Дирка отозвали в фамильное имение, что в его услугах больше не нуждаются. К сожалению, ответа до сих пор не было. Барон надеялся, что Джулиан даст Дирку во владение какой-нибудь феод. Деймиан знал, что этого никогда не случится. Шеллон хотел удалить Дирка из Глен-Шейна.

Деймиан заметил, что правая рука Шеллона обманчиво небрежно скользнула вниз, к рукоятке кинжала Тамлин, который он носил за поясом. После того как Пендегаст напугал Эйтин, Деймиан с превеликим удовольствием увидел бы, как мерзкий щенок будет проучен, но Сент-Джайлзу почему-то казалось, что Дирк не так пьян, как притворяется, что он намеренно вызывает у Джулиана именно такую реакцию. Возможно, он полагал, что рана Джулиана на запястье хуже, чем она есть. Тамлин весь вечер баловала Шеллона. Вероятно, Дирк предположил, что она делала это из необходимости, а не из любви. Иначе Дирк никогда бы не осмелился бросать Джулиану вызов.

Дабы пресечь надвигающееся столкновение, Деймиан со стуком поставил на стол свой золотой кубок, чтобы отвлечь внимание Джулиана от Дирка.

– Сэр Дирк переусердствовал сегодня с вином. Пендегаст, закрой свой рот, пока ты не испортил нам ужин своим пьяным вздором.

– Любой лекарь подтвердит мои слова. Это болезнь, повторяю. А где есть болезнь, есть и лекарство. Разве наша церковь не говорит, что женщины развращают нас, делают слабее? Ни один мужчина не должен подвергать такому унижению свою честь и гордость. Женщины должны знать свое место. Подчиняться своим повелителям. Настоящий мужчина никогда не позволит ни одной из них водить себя на поводке.

Джулиан вскочил на ноги.

Деймиан легонько удержал его за руку и тихо предостерег.

– Не обращай на него внимания. Его слова бьют из зеленого источника зависти.

– Лекари пускают кровь… вытягивают отвратительный яд, ослабляющий душу и тело. Чтобы прижечь рану и предотвратить гниение, прикладывают каленое железо. Мужчине же, чтобы излечиться от этой вероломной болезни, которая иссушает душу, надо переспать с другой женщиной. Тогда, и только тогда, избавит он душу, разум и тело от этого недуга. Если это не поможет, надо уяснить для себя, что все они одинаковы. Готовы лечь под другого, не успеет он отвернуться. Тот дурак, кто думает, что хоть одна из них чем-то отличается от остальных. Леди кричит от наслаждения точно так же, как какая-нибудь грязная свинарка. Печально, что наш самый могущественный воин повержен плотской лихорадкой.

Не успел Деймиан и глазом моргнуть, как Джулиан метнул свой кинжал, и тот со стуком воткнулся острием между указательным и средним пальцами Дирка. Небрежно и в то же время с царственной осанкой Шеллон направился к столу. Он смотрел на Дирка не мигая, ждал, давая проснуться страху. Джулиан владел молчанием как оружием, это средство всегда давало ему преимущество. Наконец, когда Дирк моргнул, Джулиан выдернул нож и воспользовался острием лезвия, чтобы подстричь ногти…

– Что ты сказал?

Дирк угрюмо потянулся за своим кубком и почтительно ответил:

– Ничего, милорд.

– Так я и думал, – с надменной презрительностью отозвался Джулиан. Отвернувшись, он с явным пренебрежением вышел из зала.

Деймиан последовал за ним.

– Будет лучше, если ты отошлешь этого щенка назад к его братьям.

– Именно это я и собираюсь сделать. Я написал его брату, попросил отозвать его.

– Хорошо, потому что если ты не отправишь его отсюда, все кончится тем, что я перережу ему глотку. Перед ужином я застал его в комнате Эйтин, он пытался загнать ее в угол. Она сказала, что вначале Дирк принял ее за Тамлин. Я ему не доверяю. Тамлин или Эйтин – не желаю, чтобы он приближался ни к одной из них.

– Не беспокойся. Он уедет, или, боюсь, я вынужден буду убить его.