Главная цель его алиби – усложнить расследование* вернее, запутать его. Сенсация приобрела бы еще более интригующий характер, если полиция имела бы не одну, а несколько гипотез относительно личности замаскированного грабителя.
Уолтеру Карпентеру я дал такие же точные указания. Ему следовало сразу же после ограбления, используя сравнительно пустынную, ведущую через лес дорогу, приехать в ресторан «Храм Вакха», где я его ожидал. Там мешок с деньгами из багажника лендровера перекочевал бы в багажник моей машины. После этого Карпентер, спрятав свой автомобиль в лесу, переправился бы на лодке через Понт. Там его ждала другая машина.
Допуская возможность, что случайные свидетели увидят нас обоих у «Храма Вакха», я предусмотрел ход, который должен был меня обезопасить от возможных подозрений. А именно, я намеревался спрятать добычу в багажной камере междугородней автобусной станции, а ключ в запечатанном конверте передать местному нотариусу с указанием распечатать конверт через три дня.
Замысел был довольно рискованным, но он достиг бы своей цели. Каким бы путем ни пошло расследование, полиция все равно должна была арестовать Альберта Герштейна. Это стало бы венцом моей идеи. В случае, если полиция почему-то замедлила бы с арестом, я бы вмешался сам. Подождав, пока этот взрыв бомбы обретет соответствующее эхо, я послал бы в полицию анонимное письмо с указанием, что деньги находятся у Альберта. А уже потом, когда и эта добавочная бомба успела бы сработать, выложил бы на стол свои карты: «Господа, что вы, это был всего лишь рекламный трюк!»
Такова была в основном исповедь Оливера Дэрти.
Чуть позже мы с Грегором Абушем все же перекочевали из камеры предварительного заключения в кабинет начальника полиции. Прихватили мы и Оливера Дэрти – задать несколько дополнительных вопросов, но главным образом, для того, чтобы сержант Александер смог бы запротоколировать его показания.
Понурив голову, Оливер Дэрти сидел в массивном дубовом кресле, его глаза тревожно обегали помещение, он будто сомневался, действительно ли находится в безопасности.
– Все? – спросил Грегор Абуш, когда замолк стук пишущей машинки, за которой сидел сержант Александер.
– Все, – подтвердил с явным облегчением Дэрти. – Разрешите мне вернуться в камеру.
– Сначала несколько вопросов. Была ли у вас, господин Дэрти, гарантия, что деньги действительно попадут в ваши руки?
– Никакой, – Дэрти грустно покачал головой. – Сейчас я и сам это осознаю. Тогда мне казалось, что они не осмелятся. Альберт ведь знал, – если пропадет хотя бы сотенная, я немедленно доложу полиции. Я считал их людьми честными, такими же, как…
– Как вы? – «догадался» Грегор Абуш.
Я достаточно хорошо знал Оливера Дэрти, чтобы предвидеть, что насмешка не дойдет до него.
– Да! – энергично кивнул он.
– Сейчас я хотел бы уточнить несколько технических деталей, – сказал Грегор Абуш. – Чтобы открыть сейф, необходимо было иметь запасные ключи и знать комбинацию. Как вам это удалось?
– Мне? – Дэрти опешил. – Такого ключа или ключей у меня не было. В тот раз, когда мы в подвальном этаже репетировали сцену ограбления…
– Кто там присутствовал? – прервал его Грегор Абуш.
– Ричард Бейдеван, Ионатан Крюдешанк, охранник, я, разумеется, сам Альберт… Так вот, когда мы репетировали, ключи висели на поясе охранника. Это обстоятельство было учтено в моем плане. Альберт во время настоящего ограбления пригрозит охраннику, и тот отопрет сейф…
– Ионатан Крюдешанк, напротив, утверждает, что ключи выкрадены у него из дома, – снова прервал его Грегор Абуш.
– Не может быть! – по лицу Дэрти можно было понять, что для него это полная неожиданность.
– Не стоит на этом задерживаться, – продолжал Грегор Абуш. – Еще один вопрос меня весьма интересует. В своих показаниях, господин Дэрти, вы допустили противоречие. Пригрозить охраннику и приказать ему отпереть сейф невозможно, не раскрывая рта. Значит, охранник узнал бы Альберта Герштейна по голосу. А личность грабителя, по вашему плану, в целях большей сенсационности должна до поры до времени остаться нераскрытой…
– Альберт, угрожая охраннику, изменил бы голос при помощи прикрепленного ко рту респиратора, – сразу же ответил Дэрти.
– Пусть так. Но возникает новое осложнение, – не унимался Грегор Абуш. – Охранника оглушили жестоким ударом по голове. Он получил сильное сотрясение мозга и до сих пор еще не пришел в сознание.
– Я этого не хотел, не хотел! – Дэрти порывисто вскочил. – Любое насилие полностью исключалось. Я ведь планировал невинный рекламный трюк, а не преступление… Как вы не понимаете!
Под пристальным взглядом начальника полиции Оливер Дэрти дрожащим голосом спросил:
– Вы мне не верите?
– Постараюсь, – усмехнулся Грегор Абуш. – Хотя после того, как ваш изумительный рекламный трюк стоил трех жизней, это не так-то уж легко… А теперь последний вопрос. Сколько минут продолжался ваш телефонный разговор с Ионатаном Крюдешанком? Я имею в виду случай, когда в соседней комнате находился Ричард Бейдеван.
– Ни секунды.
– В таком случае, я напомню вам ваши собственные слова, – Грегор Абуш заглянул в протокол. – Вот они: «…В свою очередь я намеревался примерно в половине одиннадцатого позвонить банкиру лично, чтобы отвлечь его длительной беседой». Может быть, сержант Александер не так понял вас?
– Нет. Он записал мои слова правильно. Я действительно звонил, как намеревался, – ответил Дэрти.
– Выходит, вы все-таки разговаривали с Ионатаном Крюдешанком?
– Я ведь вам уже сказал – в тот раз не разговаривал, а только накануне. Правда, я звонил ему, несколько раз набирал номер, но абонент все равно был занят.
– Пока хватит! – закончил беседу Грегор Абуш. – Вы можете идти.
– Обратно в камеру? – в голосе Дэрти прозвучала надежда.
– Успеете еще туда, – отрезал Грегор Абуш. – Пока я разрешаю вам вернуться в мотель.
– Но я не хочу этого! – вскричал Дэрти.
– Ваш набор слов кажется мне несколько ограниченным, господин Дэрти! – сухо заметил Грегор Абуш. – Все время одно и то же: «не хочу», «не хотел», «не желал». От вашего желания сейчас уже больше ничего не зависит.
– Тогда разрешите мне хотя бы уехать.
– Это не в моих силах. До окончания следствия вам придется остаться в Александрии. Вот соответствующий документ – подписка о невыезде.
Дэрти дрожащей рукой подписался, затем он взволнованно повернулся ко мне:
– Латорп, призываю вас в свидетели! Если со мной что-нибудь случится, виноват будет ваш приятель, – прошипел он, указывая на начальника полиции. – Вам трех трупов мало?!
Следующей допросили Тею Кильсеймур.
Готовясь к разговору, Грегор Абуш предусмотрительно велел сержанту Александеру принести сифон с содовой и стакан бренди.
Он встретил Тею на пороге кабинета и, взяв под локоть, заботливо усадил в дубовое кресло.
Это отеческое отношение резко контрастировало с грубоватой строгостью, какую начальник полиции выказал по отношению к ней позавчера в доме Ральфа Герштейна. Я лишний раз был вынужден признать, что Грегор Абуш инстинктивно выбрал единственно правильную тактику. Лицо Теи Кильсеймур, выглядевшее без косметики чуть ли некрасивым, подавленным, свидетельствовало о том, что она с трудом удерживает слезы. Судя по прижатой ко лбу руке, ее к тому же мучила похмельная головная боль.
Грегор Абуш налил из сифона содовой, достал из выдвижного ящика несколько таблеток аспирина и вместе с бренди пододвинул к жтрисе.
– Выпейте! Полегчает немного, – сказал он с самой ласковой интонацией.
Tea Кильсеймур послушно проглотила таблетки, одним махом выпила спиртное и, запив его содовой, попросила еще.
Грегор Абуш не торопил ее, давая возможность прийти в себя.
Подозвав сержанта Александера, он попросил разыскать старушку, торговавшую пирожками на Рыночной площади. А потом сам позвонил в редакцию «Александрийского герольда».
– Луис? Говорит Грегор Абуш. Как только вы освободитесь, загляните ко мне… Статья? О трагедии в доме Ральфа Герштейна?… Отложите пока в сторону, у меня для вас есть новый материал. Предупредите коллег по редакции – за пределами Александрии никто не должен знать о последних событиях… Итак, жду!.. До свидания!
